Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор (СИ) - Марей Соня

Итак, началось самое сложное, даже Пискун затих и перестал лезть в мои мысли.

Сначала выполнить “три лева” — левой рукой левую ложку ввести в левую половину малого таза.

В протянутую правую руку Делла вложила вторую ложку. Я выполняла манипуляцию, поясняя каждое своё действие, даже скептично настроенная старушенция внимательно следила за мной.

Потом “три права” — под тщательным контролем пальцев ввести в правую половину правую ложку. И, если всё сделано верно, обе ветки должны сомкнуться в замке.

По спине сползла, пощекотав, капля пота. Я даже дыхание задержала, а потом услышала характерный щелчок — щипцы замкнулись в области рукояти.

Легкое потягивание — тракция.

Инструмент лёг отлично, не скользит, ложки не вихляют.

С обеих сторон сопели Делла и Крелла. Я заставила обеих обработать руки, бабуся подчинилась, правда, с неизменным ворчанием. А я была настолько напряжена, что заболела шея.

— Теперь надо просто вытащить ребёнка…

Ага, никак это не просто. Здесь нужно усилие, к тому же, это не репка из сказки, которую тянешь-потянешь. А родовой канал — не прямая труба.

— И что теперь? — полюбопытствовала старушка. В её тоне теперь звучала снисходительность, так возгордившиеся наставники разговаривают с учениками.

И я продолжила объяснять для гибкой и открытой новым знаниям Деллы, что родовой канал — это совокупность структур, под которые должна подстроить головка. Кости черепа новорожденного подвижны, это позволяет им смещаться относительно друг друга, чтобы преодолеть узкий, тесный и тяжёлый путь. Это называется биомеханизмом родов, и мне надо его имитировать.

— Ни в коем случае нельзя тянуть в разные стороны, крутить, качать и болтать. Это недопустимо. В нашем случае…

Первые тракции слабые, но с нарастающей силой, подражая потуге. Перерыв… Потом снова… и ещё раз. Крелла что-то бухтела про “проклятых кхерургантов”, но я старалась игнорировать все её выпады.

А Делла пискнула, когда показалась покрытая чёрным пушком голова.

Потом тракция вверх — до разгибания головки. И снятие щипцов в обратном порядке.

Я помогла родиться тельцу и передала младенца подоспевшей с простынями повитухе. Надо отдать должное Крелле, с новорожденными она управлялась профессионально, поэтому секунд через десять раздалось слабое попискивание.

У Адиль родился мальчик. Живой и здоровенький, только на головке небольшой отёк от щипцов. Мы положили его под бок измученной матери.

— Мэгги! — кликнула я служанку. — Приготовься перестелить постель. Делла, а ты смотри…

Надо было дождаться рождения плаценты и проверить родовые пути, потому что осложнением манипуляций со щипцами могли стать внутренние разрывы.

Я обернулась и увидела старую повитуху. Она стояла, глядя на кровать, где лежали мать с новорожденным. Губы старушки были плотно сжаты, подбородок подрагивал.

Махнув рукой, Крелла вышла из комнаты.

Когда всё было сделано, а молодая мама с младенцем уснули крепким сном, я дала подробные указания служанке. Мэгги с готовностью кивала, уверяя, что прекрасно знает, как нужно обращаться с младенцами.

В коридоре меня встретил довольный и счастливый Келен:

— Нейра, я очень рад, что всё удачно разрешилось, — сказал, приложив ладонь к груди. — Премного благодарен… — скользнул рукой в карман и протянул мешочек с позвякивающими монетами. — Это мой первенец, мой наследник. И жену я очень люблю, не перенёс бы, если бы с ней что — то случилось. А теперь прошу к столу, вы, наверное, устали и проголодались.

— О, от ужина я точно не откажусь. Тем более, на улице уже стемнело. Совсем не заметила, как пролетело время.

На кухне горели светильники и витал аромат мяса и пряностей. Делла уплетала угощенье с аппетитом, а старушка сидела, так и не притронувшись к еде. Самоуверенная и строгая бабулька как будто съежилась и стала меньше, а колкий огонёк в глазах потух.

— Чем богаты, — Келен сделал приглашающий жест. — Откушайте перед уходом.

А после убежал по своим лавочным делам, оставив меня с женщинами одних. Рядом крутилась Мэгги, угодливо спрашивая, не надо ли добавки.

— Ну как вы, уважаемая Крелла, — начала я, прожевав молодую картофелину. — Изменили своё мнение по поводу “демонова инструмента”?

Я ожидала, что повитуха сейчас встряхнётся и начнёт ворчать, но она оставалась молчалива и даже грустна. Глубоко запавшие глаза блестели, рот был плотно сжат. Делла, ожидая ответа наставницы, перестала жевать и уставилась на бабульку.

— Если бы я только знала… — сокрушённо пробормотала она. — Если бы знала…

И было в её тоне такое, отчего моё сердце предательски дрогнуло. А Крелла продолжала:

— Столько лет всё делала, как прабабки учили. Полагалась на волю Пресветлой… — вздохнув, покачала головой. — А оно вон как…

— Время не стоит на месте. С каждым годом знания прибавляются, — негромко произнесла я. — Не зазорно учиться новому.

—…Если бы было, кому подсказать, кому научить… Сколько их могло выжить…

Бабулька утёрлась краешком салфетки, а я вдруг почувствовала предательскую резь в глазах. И дело было не только в том, что гормоны молодого тела делали меня более мягкой и впечатлительной. И не в том, что у меня просыпалось магическое зрение. Просто такая глубокая тоска прорезалась в словах ехидной и чёрствой на первый взгляд повитухи.

— Сколько на своём веку слёз повидала… И сама потеряла первенца, а ведь если бы…

Не в силах больше говорить, Крелла погрузилась в молчание. Казалось, её затянули воспоминания о прошлом, которое уже нельзя исправить. Кого она видела? Детей и матерей, которых не сумела спасти?

— Учиться никогда не поздно.

— Я уже слишком стара для этого, — она кивнула на Деллу. — Вот, её учи. Она девка неглупая, добрая.

Услышав комплимент из уст наставницы, девушка расплылась в улыбке. Потом бросила на меня умоляющий взгляд.

— Нейра Эллен, пожалуйста! Возьмите меня в ученицы.

В мыслях активизировался Пискун:

— Давай-давай, соглашайся!

— Конечно, я с радостью научу тебя всему, что знаю сама, — я отправила в рот кусочек сочного поросёнка и закусила мягким белым хлебом. — Всему, что не касается магии. Ты ведь не магичка?

— Нет-нет, какой там! — она замахала руками, а потом резко погрустнела. — Хотя… некоторые считают меня ведьмой и обходят стороной.

От такого заявления я едва не поперхнулась.

— Это ещё почему?

— Вот, — она дёрнула себя за кончик косы. — Видели это?

— Ну, волосы. И что дальше? — я не понимала, куда она клонит.

— Они же рыжие!

— И что? Здесь не любят рыжих?

Девушка грустно усмехнулась, а повитуха фыркнула.

— Неа. Считают меченными самим Темнейшим. Раньше таких сжигали на кострах. Хорошо, что дикие времена давно миновали!

Ох, деточка, до окончания диких времен ещё очень далеко. Бедная, бедная Делла! Наверняка всякие придурки ещё и травили её, хотя девушка была прехорошенькой и совершенно безобидной.

— Я сама из Дурной, это деревенька неподалёку от Левилля. Я так и не вышла замуж, первой выскочила моя младшая сестра, — продолжила она, потупив взор. — А меня никто брать не хотел. Родители уже махнули рукой и отправили учиться к бабушке Крелле. Я её внучатая племянница. Говорили, хоть при деле буду и без куска хлеба не останусь, когда они помрут.

— А мне вот на старости лет забот не хватало, я бы отошла от дел, если бы не Делла, — проворчала бабулька.

— Я тебя уверяю, дорогая, в мире много хороших людей, которые не верят в глупые предрассудки. А если ты станешь известной в городе лекаркой, то женихи в очередь выстроятся! — попыталась я подбодрить поникшую девушку.

— Ой, нейра, скажете тоже, — смутилась Делла. — Я бы дорого дала, чтобы стать такой умной и утончённой, как вы.

Ага, слышала бы ты, как я иногда выражаюсь. Любой сапожник позавидует.

За время ужина я узнала от Креллы интересные сведения — когда-то в Левилле была школа повивальных баб, но с приходом в акушерство мужчин-хирургов обучение в школе сошло на нет. Их притесняли, как только могли — обвиняли в колдовстве, в халатности, хотя в башне лекарей умирало рожениц не меньше, а то и больше. Лекари не жалели денег на взятки прошлому градоправителю.