Самая старшая (СИ) - Белова Полина

Из нас троих Кузнецовых, первой водящий утащил за собой до неприличия счастливую Татьяну. Ещё бы ей не быть довольной! Её ладонь сжимал сам Демьян, сын кузнеца с нашей улицы. Потом разбили пару Лизы и Кузьмы.

Моя поднятая рука устала. Уж думала, что меня никто так и не выберет. Это было ужасно стыдно. Особенно перед этим извозчиком, с которым были соединены в замок наши ладони. Интересно, его рука тоже устала? Как неловко… Совсем так же, как когда-то, в другой жизни, было стыдно стоять под стенкой, на дискотеке, во время медленного танца, когда никто не приглашал. Мы с девочками спасались от неловкости, танцуя друг с другом.

Меж тем, Таня и Лиза уже несколько раз пробежались под ручейком. Красивые у меня сестрички! Такие популярные!

Мне пришло в голову, что в этой жизни я совсем не смотрюсь в зеркало. Его даже не было в нашем доме. Мы с сёстрами, конечно, любовались на себя мимоходом: в ведре с водой, в блестящем медном подносе, в начищенном боку самовара… Кстати, самое чёткое отражение – на поверхности воды. Наверное, я – некрасивая, хотя до сегодняшнего дня не сомневалась в обратном. Собственное отражение и это юное тело мне очень нравились: кожа чистая и гладкая, молодая, упругая на ощупь, ноги стройные, не короткие, фигура нормальная, волосы густые, длинные, блестящие, здоровые.

Когда мою руку, наконец, грубовато схватили и потащили под ручейком я, согнувшись, бежала следом за водящим, поглядывая на тощий юношеский зад впереди, обтянутый красными штанами, и была счастлива так, что было всё равно, что, оказывается девушек по пути игриво хлопают по ягодицам, и всё равно, кто именно разбил нашу пару с извозчиком. Главное – меня тоже выбрали! Жаль, что это оказался Макар. Я злилась на него и невзлюбила из-за Тани. Да, и он, скорее всего, выбрал меня исключительно, чтобы поиздеваться. Едва мы встали в пару он стал держать мою поднятую вверх для ручейка руку, небрежно, двумя пальцами, весь его вид выражал: «ну, когда уже кто-нибудь заберет это недоразумение, и я побегу, и выберу кого-то получше?». Каждый раз, когда пробегающий под руками парень выбирал не меня, Макар притворно тяжело вздыхал.

Когда же меня снова выбрал извозчик, я, пробежавшись под ручьём до конца колоны предпочла уйти из этой игры и присоединиться к соседней забаве, которую про себя назвала: «стенка-на стенку». Приятель Афанасия, которого, кстати, звали Ильёй отправился за мной, а, буквально через минуту я заметила среди играющих и Макара, в противоположной «стенке».

- Сударе, а мы к вам пришли! Почтенны, а мы к Вам пришли! – громко хором проскандировала ровная шеренга юношей и девушек, с переплетёнными накрест руками, синхронно надвинувшись на нас и отступая.

- Сударе, а зачем пришли? Почтенны, а зачем пришли? – зеркально отразила их действия наша шеренга.

- Сударе, есть невеста у вас! Почтенны есть невеста у вас!

- Сударе, а какая вам нужна? Почтенны, а какая вам нужна?

Противоположная стена бегом рассыпалась, собралась в кружок, посовещавшись, снова построилась и пошла на нас:

-  Сударе, а нам Машка нужна! Почтенны, в зелёной юбке она!

Макар – гад ползучий! Это наверняка он подстроил! Моя стена быстро вычисляет мою особу, единственную в шеренге в зелёном. С хохотом меня проталкивают в центр шеренги, поставив рядом двух крепких пареньков-охранников, чтобы «невеста» не сбежала из игры. Я заметила, что напротив, в середине шеренги, широко ухмыляясь, встал Макар. Теперь при подходах мы будем встречаться лицом к лицу.

И началось! Вот угораздило, не вырваться! Наступая и отступая, «стены» переговаривались:

- Сударе, Машка дурочка у нас! Почтенны, Машка дурочка у нас!

- Сударе, а мы выучим её! Почтенны, а мы выучим её!

- Сударе, а чем будете учить? Почтенны, а чем будете учить?

- Сударе, а мы розгами её! Почтенны, а мы розгами её! – это Макар орёт громче всех прямо мне в лицо.

- Сударе, она ленивица у нас! Почтенны, она ленивица у нас!

- Сударе, а мы вышколим её! Почтенны, а мы вышколим её!

- Сударе, будут девку муштровать? Почтенны, как лентяйку обучать?

- Сударе, будет девка голодать! Почтенны, и не ляжет на кровать! – рявкает Макар, в момент, когда шеренги сошлись, обдавая меня брызгами со рта. Хочется вырваться и убежать с этого места, но «охранники» крепко удерживают «жертву» игры.

- Сударе, Маша плакса у нас! Почтенны, Маша плакса у нас!

- Сударе, мы цукаты ей дадим! Почтенны, мы цукаты ей дадим!

- Сударе, покажите жениха? Почтенны, покажите жениха?

Ну точно! Шеренга полукругом окружает Макара по центру.

- Сударе, он умеет целовать? Почтенны, крепко девку обнимать?

И вдруг игра резко превращается в кошки-мышки. Стены мгновенно образуют круг. Девчонки вопят: «Беги! Скорее!». Макар рванулся ко мне, тянет руки, пытаясь схватить. Я теряюсь, не зная правил, но бегу. Однако, парень быстро догоняет меня, облапливает, как медведь, и целует со всей слюнявой страстью.

Я беспомощно трепыхаюсь в сильных руках. У подмастерья кузнеца разве они могут быть слабые? Все хохочут, хлопают в ладоши, что-то кричат. Тьфу ты! Вырываюсь, наконец, и убегаю со всех ног, петляя в толпе, как заяц. А за спиной уже, слышу, как нарекают дурочкой и ленивицей какую-то Глашу, в красной блузке.

Подбегаю к ручейку. Тани с Лизой в девичьем ряду уже не нахожу. Макар и Илья, к счастью, где-то потерялись, а меня, вдруг, подхватывает хвост «змейки», и я весело бегу, куда тянут, и тут же хватаю, не глядя, следующего попавшегося под руку гулёну. Им оказался парень. Красивый, как Иван-царевич из сказки. Глаза озорные, чуб кудрявый, плечи широкие, рука, за которую я держусь, большая, крепкая, тёплая.

- Как тебя зовут? – улыбаясь, спросил он, одновременно хватая следующего игрока.

Наша змейка, извиваясь, петляет по площади, подхватывая всё новых игроков, скручиваясь в спираль, запутываясь, прижимаясь друг к другу.

- Маша, а тебя? – запыхавшись, отвечаю.

Мы с царевичем неожиданно оказались слишком близко друг к другу. Это не гулянья, а… Таня с Дашкой не рассказывали, что здесь такие вольности…

- Фёдор. Ну что, Маша, пойдём, потанцуем?

Мы выбираемся из змейки и, не разрывая рук, идём туда, где звучит плясовая музыка. В отличие от Ильи и Макара, Фёдор мне нравится. Очень.

Глава 22

На рассвете Фёдор проводил меня до самых ворот.

Как же я счастлива! Губы распухли от поцелуев, ноги гудят, одна коса наполовину расплелась, и лента потерялась…

С момента знакомства с Федей, я о младших, Лизе, Тане и Саше, поначалу ещё вспоминала обеспокоенно, оглядывалась, выискивая в толпе их лица. А потом, решила, что брат и обе сестры уже достаточно взрослые, чтобы гулять без присмотра старших, и позабыла думать о них…

Мне снова семнадцать! И я влюбилась! Дух захватывало, когда в лицо Феде смотрела, а от его осторожных, но смелых ласк внутри всё так сладко ныло!

В дом входила, всё ещё не расставшись мыслями со своим «царевичем».

Возле перевёрнутых ночв уже трётся сонный Мишка, ожидая подарка. Моя мечтательная улыбка, теперь, обращённая к братику, стала ещё шире.

- Что, жаворонок, ты наш? Хочешь первым получить подарок? Ну что ж! Выбирай! – я подняла вверх и аккуратно убрала ночвы. – Бери себе две меренги и два леденца.

-  Ух ты! Что это? Игрушки?

- Это конфеты! Леденцы можно облизывать и сосать. А меренги кусай осторожно. Они крошатся.

Я показала братишке, где какие конфеты и стала с улыбкой наблюдать за ним.

Отворилась дверь и вошёл Сашка. Довольный и усталый. Хмельной? Да не-е-ет… Показалось?

- Ух ты! Что это?

- Это - конфеты. Тебе тоже положен сладкий подарок. Выбирай две меренги и два леденца.

Оба брата замерли в нерешительности перед столом. Рука Миши тянулась то к кружке с фигурками зайцев на палочке, то к кругляшам, то к фигуркам медведей, то к белой меренге, то к жёлтой, то к розовой, то к зелёной. Саша быстро сообразил, что размер – это главное, и теперь старательно выбирал глазами конфеты, которые получились побольше. Самый толстый заяц и самая крупная меренга уже были в его руках.