Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

— Что значит все, есаул? — грозно сдвинул брови Цесаревич. Голос у наследника был низкий и сочный, прям бархатистый. — Ежели выявлено нечто, указывающее на невиновность молодого князя Огинского-Зотова, — коротко кивнул он в мою сторону, — извольте сие изложить!

— Как вам будет угодно, Ваше Высочество, — невозмутимо склонил голову Семенов. — Но я полагал, обернется лучше, ежели оные показания прозвучат из первых уст.

— Что ж, пусть будет так, — поразмыслив секунду, согласился наследник. — Давайте заслушаем свидетелей. Приступайте к допросу, есаул!

— Вызываю к ответу молодую графиню Воронцову! — словно только этого и ждал, объявил Семенов. — Прошу вас, милостивая государыня!

— Не секрет, что нас с молодым князем никак нельзя назвать близкими друзьями, — проговорила Воронцова, вроде бы отвечая Семенову, но обращаясь при этом непосредственно к Цесаревичу. — И тем не менее, в злой умысел с его стороны я не верю. Когда дух проявился и направился к камину, молодой князь попытался его остановить. Прямо приказал вернуться, но паук — так дух выглядел внешне — отказался ему подчиниться!

— Разве сие не могло быть предуготовленным спектаклем? — скептически скривил губы есаул.

— Не думаю, — покачала головой Милана, по-прежнему глядя исключительно на наследника. — Актер из молодого князя аховый. Уверена, что в тот момент он был искренним! Да и окажись молодой князь причастен к пробою, с чего бы ему затем встать на пути у духов вместе со мной и господином Ясухару?

— Возможно, также лишь для видимости? — предположил Семенов.

— Для видимости?! — возмутилась Воронцова, удостоив наконец взглядом докладчика. — Да если бы не Огинский-Зотов, духи бы всех там растоптали! Меня с господином Ясухару — так уж точно! Знаете, сколько я сцедила с молодого князя маны?

— Упустил сей момент, — слегка нахмурившись, признался есаул. — Он не показался мне существенным, — поспешил пояснить он Цесаревичу.

— Две с половиной тысячи мерлинов — это, по-вашему, несущественно?! — всплеснув руками, воскликнула девушка.

— Сколько? — ахнул наследник.

— Две с половиной тысячи мерлинов, Ваше Высочество! — отчеканила Милана.

— Две с половиной тысячи мерлинов… Невероятно! — обескураженно покачал головой есаул.

— Это только то, что забрала я! А кроме меня молодой князь еще подпитывал маной господина Ясухару! Лишь благодаря этой помощи мы до сих пор живы! И лишь это позволило ликвидировать пробой!

— Невероятно… — повторил Семенов. — Да что там, сие просто невозможно!

И правда, ни фига ж себе! Нет, я знал, что слил вчера довольно много, но чтобы столько! Сколько там было едва ли не на максимуме у Нади? Четыреста семьдесят пять мерлинов, кажется? А тут — впятеро больше! Да уж, выходит, я нереально крут!

Только вряд ли мне это как-то поможет. Наоборот, теперь уж наверняка прибьют — от греха…

— Позволю себе не согласиться с молодой графиней, — едва слышно прохрипел из своего шезлонга сотник Емельянов, когда настала его очередь давать показания.

Вызванный перед ним Тоётоми повторил почти все то же самое, что говорила Воронцова: слышал, мол, как я приказал духу вернуться, и, типа, пережил пробой только благодаря моей мане. Заимствованные мерлины японец, правда, не считал, но предполагал, что взял никак не менее девяти сотен.

Это же почти три с половиной тысячи в сумме?! Да еще сам я сколько-то потратил… Точно прибьют!

— Не согласиться в той части, что якобы только вмешательство молодого князя позволило остановить духов, — продолжил между тем Емельянов. — Пробой был на редкость мощным, однако ликвидирован он был бы в любом случае. Конвой понес бы потери, но ни до Вашего Высочества, ни до Государя Императора духи бы все одно не добрались. Это я могу заявить с уверенностью!

— Зачем же тогда злодеям было, по-вашему, огород городить? — поинтересовался Цесаревич.

— Не могу знать, Ваше Высочество, — развел руками сотник. — Возможно, сие была всего лишь демонстрация, — неуверенно добавил он затем.

— Демонстрация чего? — не понял наследник.

— Демонстрация угрозы.

— И кому же могла такая демонстрация потребоваться? — осведомился Цесаревич.

— Не могу знать, Ваше Высочество…

— А вы что скажете, есаул? — повернулся наследник к Семенову.

— Ваше Высочество, возможно, ключ к ответу на сей вопрос нам даст следующий свидетель, — заявил тот. — Вызываю к ответу заместителя начальника Федоровского кадетского корпуса майора Алексеева!

— Скажите, господин майор, — вкрадчивым голосом произнес есаул. — Как вышло, что несмотря на неоднократные нарушения правил внутреннего распорядка корпуса, допущенные молодым князем Огинским-Зотовым, он не только не получил взыскания, но и напротив, был премирован шестью баллами, которые и позволили ему в итоге попасть в первую тройку абитуриентов?

Это уже был четвертый или пятый вопрос, заданный Алексееву Семеновым. Прежде заместитель начальника корпуса успел заверить, что ничего не знал о Фу-Хао, отметить, что я блестяще проявил себя на вступительных испытаниях, особенно на эссе и на истории, а также упомянуть о происшествии с ядом в моем бокале и о несостоявшейся дуэли с Воронцовой.

— Некие инциденты и впрямь имели место, сударь, — сухо проговорил старик. — Но по итогам тщательно проведенных разбирательств были признаны незначительными и не заслуживающими наказания в виде штрафа.

— Сии решения принимали вы, господин майор? — уточнил есаул.

— Разумеется, сударь, — кивнул Алексеев. — Сие моя обязанность.

— Самостоятельно? — прищурился Семенов.

— Разумеется, сударь, — не постарался быть оригинальным майор.

— Однако присутствовал ли при сих разбирательствах кто-то еще? — не унимался есаул. — Я не имею в виду других абитуриентов, — пояснил он тут же свой вопрос. — Кто-нибудь… позначительнее.

— Однажды — присутствовал, сударь, — неохотно буркнул заместитель начальника корпуса.

— И кто же сие был?

— Светлейший князь Всеволод Романов, наместник Его Императорского Величества в Московской губернии, — помявшись, сообщил Алексеев.

— Господин майор, я сильно ошибусь, если скажу, что именно Его Светлость господин наместник счел происшествие незначительным и настоял на прощении молодого князя Огинского-Зотова? — быстро спросил Семенов.

— Не сильно, сударь, — хмуро обронил заместитель начальника корпуса.

— Выглядело ли сие как оказание Светлейшим князем Романовым покровительства молодому князю Огинскому-Зотову?

— Именно так сие и выглядело, сударь, — похоже, устав упираться, вскинул голову майор.

— И не случись того заступничества, молодой князь нипочем бы не попал в тройку лидеров вступительного рейтинга?

— На тот момент испытания еще не начались, сударь. Рано было судить о будущих результатах.

— Но теперь-то мы можем о них судить с уверенностью? — осклабился есаул.

— Разумеется, сударь.

— Благодарю вас, господин майор, — кивнул Семенов Алексееву. — Ваше Высочество! — повернулся он к Цесаревичу. — Устав Конвоя не дает мне полномочий вести розыск в отношении родственников венценосной фамилии. Но факты таковы, что только покровительство Светлейшего князя Всеволода позволило молодому князю Огинскому-Зотову войти в число трех лучших абитуриентов Федоровского кадетского корпуса и, соответственно, попасть на прием в императорский дворец. Также отмечу, что во вступительном эссе молодой князь высказал идеи, почти дословно совпадающие с широко известной политической позицией московского наместника. Кроме того, беспрецедентный пробой, случившийся не где-нибудь, а прямо в императорском дворце, послужил бы неплохим доводом в пользу оной позиции! Могло возобладать мнение, что суровые времена, кои не устает нам пророчить Светлейший князь Всеволод, и впрямь на пороге — а значит, Империи нужен новый, более жесткий Глава Кабинета министров. А подходящая кандидатура уже на слуху… Ну и кто-то должен был заблаговременно подготовить во дворце условия для пробоя — и у Светлейшего князя Всеволода имелись для сего все возможности…