Проклятье старинного кольца (СИ) - Тишанская Марина Антоновна

— Эй, Геннадий, давай сюда, — крикнул Максим.

— Здорово, — ответил Копейников и встал в очередь впереди Максима. Такой удачи он не ожидал. Еще в электричке Генка отгонял от себя мысль, что народу слишком много, билет на концерт надо было покупать заранее, и он, скорее всего, на действо не попадет. Он уже планировал, как залезет на дерево и будет заряжать концентратор незаконным методом, а тут такая удача!

Максим стал расспрашивать, как поживает Галина Степановна. Потом они купили билеты на концерт, после чего толпа разъединила их, и найти Максима уже не представлялось возможным.

Время начала концерта приближалось, толпа на открытых рядах перед сценой шумела. Артисты приехали в десять минут восьмого, когда публика уже начала свистеть и орать. С опозданием к микрофонам вышли две девицы в нижнем белье — кружевных трусиках и лифчиках, поясе для чулок и собственно в чулках в сеточку. Потом появились музыканты в драных джинсах и растянутых футболках, с растрепанными волосами до плеч. Шум в открытом театре усилился.

И, наконец, на сцену выбежал Георг Дентал, в миру Жорик Пузанов. Он был одет в полосатую майку, защитного цвета шаровары и солдатские ботинки. Публика неистовствовала, Жорик подошел к микрофону и рявкнул: «Я с вами, друзья!».

Бас-гитара, ритм-гитара и соло-гитара грянули рок, им вторили барабаны. Дентал истошно завопил: «Ты меня не любишь, ты меня погубишь, а-а-а, о как страдаю я». В середине песни, все строчки которой содержали примерно одно и то же, Жорик упал на колени и стал рвать на себе майку, из его глаз катились слезы. Ему подвывали девушки в кружевных трусиках.

Девчонки из публики в коротких юбочках и кожаных курточках по пояс зарыдали вместе с певцом. Генка тут же направил в публику концентратор. Прибор мгновенно замигал красной лампочкой.

— Вот это сила! — восхитился Генка.

И вдруг на его глазах Дентал пропал со сцены. Через несколько секунд он материализовался посреди восьмого ряда в публике.

— Что же это такое, — подумал Копейников, — концентратор перенес его на десять метров? Жаль, выходит, что сохранить энергию внутри прибора нельзя. Он тут же пускает ее в дело. Надо бы попробовать направить концентратор на себя самого.

Но происходящее отвлекло Генку от накопления эмоциональной энергии. Дело в том, что радостная публика начала рвать на память одежду на Жорике Пузанове. Вскоре он остался в симпатичных трусиках с розочками на синем фоне и в ботинках. Остальное прибрали к рукам его фанаты.

Копейников опять направил прибор на публику, но та, довольная добычей, уже не выплескивала нужного количества эмоций. Концентратор не хотел заново заряжаться.

Генка немного расстроился, но потом стал сам себя успокаивать. Все-таки поездка не прошла даром. Он узнал, какие эмоции заряжают концентратор и как он выплескивает излишки энергии. Этого, правда, было мало. Нужно еще понять, как настроить прибор на нужное время и место. Почему-то во время эксперимента они с Кириллом увидели Лилю в прошлом, а на концерте Дентала только перенесло в другое место. Видимо, настройки сбились. Или на параметры влияло количество накопленной энергии?

Кирилл набирал прибором нужное количество эмоций на занятиях. Значит, нужно отдать концентратор ему и попросить, чтобы он опять взял его на лекцию. Как перенести Лильку обратно в наше время, пока непонятно, но хотя бы писать ей записки очень важно.

Дентал убежал за кулисы переодеваться. Вышел распорядитель и сообщил, что в связи с недостойным поведением публики артист отказывается выступать дальше. Все огорченно заревели, но тут девушки в белье запели, как им в постели мужчина говорил про любовь, и эмоции немного утихли.

Генка выбрался из открытого театра и пошел на остановку троллейбуса. Группа «Зубная боль» не особенно его интересовала, а отсутствие на сцене Дентала исключало накопление концентратором дополнительного количества энергии. Теперь нужно было рассказать обо всем Кириллу и выработать дальнейший план действий.

Кирилл в задумчивости бродил по комнате. Он то брался за учебник философии, то хватал лекции, но заниматься не мог. Его волновало, куда он дел концентратор. Если для Генки это был шанс вытащить из прошлого подружку, то для Кирилла прибор оказался прекрасным поводом встретится с Настей. Конечно, научная ценность концентратора, открывающиеся перспективы, таинственная личность Альфреда Эдуардовича будоражили воображение, заставляли с энтузиазмом заниматься исследованиями. Но приближающаяся встреча с секретаршей Лисицына волновала Воробьева куда больше. Он отдавал себе отчет в эгоистичности своих стремлений, однако, к его стыду, возможность увидеть Настю значила для него даже больше, чем злоключения школьницы Лили во Франглии.

И тут грянул звонок. Кирилл подошел к телефону.

— Добрый день, Кирилл Сергеевич, — произнес смутно знакомый голос. — Это Анатолий Аркадьевич вас беспокоит. У меня для вас и вашего молодого друга есть интересная информация. Если вы не заняты, прошу приехать сегодня часов в семь вечера.

— Конечно, конечно, — выпалил Кирилл, с ужасом думая об утерянном концентраторе. — Мы непременно будем.

Анатолий Аркадьевич повесил трубку, а Кирилл с удвоенной энергией принялся искать прибор. Куда он мог его засунуть? Он перерыл весь стол, для гарантии вывернув на пол содержимое ящиков. Среди бумаг и мелкого хлама прибора не оказалось. Кое-как запихав все обратно, он отправился в прихожую и обыскал все карманы, и свои, и мамины. Вдруг он по рассеянности опустил дурацкую пудреницу в ее карман? Но и тут ничего не нашлось. Оставались лишь рюкзак и спортивная сумка.

Последний раз он видел прибор, когда Генка убеждал отправить его в прошлое. На улицу с концентратором он не выходил, значит, искать надо дома.

Звонок в дверь прервал бесплодные поиски. На лестничной площадке стоял Копейников, скроивший заранее умильную рожу, выражавшую раскаяние. Воробьев сразу все понял.

— Входи, жулик. Это ты концентратор тиснул? — спросил преподаватель своего студента.

— Вы не сердитесь, Кирилл Сергеевич. Я его брал, чтобы подзарядить. Честное слово. Просто я не сказал, чтобы вы не запретили.

— Дать бы тебе по шее! Я из-за тебя весь дом перерыл. Между прочим, Светлов звонил. Звал нас к семи. Может, не брать тебя с собой, одному сходить? — будто в задумчивости произнес Кирилл. — Надо же наказывать домушников.

— Ну что вы, Кирилл Сергеевич! — понимая, что это игра, заныл Генка. — Я зато узнал, что концентратор, когда сильно зарядится, сбрасывает излишки энергии. Я вам по дороге расскажу.

Проведя воспитательную работу, Кирилл переключился на другое. Что надеть, чтобы выглядело естественно, но солидно? Он вытащил свой единственный костюм и критически оглядел его со всех сторон.

Генка, с интересом наблюдавший за процессом, сказал:

— Вы лучше наденьте джинсы и белый свитер. Скромненько и со вкусом.

Кирилл покраснел, но последовал совету. Генка размышлял о том, что вот взрослый человек, аспирант, а при одной мысли о приглянувшейся девушке глупеет и смущается.

У них с Лилькой все не так. Пожалуй, он относится к ней, как к домашнему заданию. Несмотря на глазки и кудряшки в первую очередь Лилька требует заботы. Где там смущаться, когда ее совершенно нельзя оставить без присмотра! Взять хоть музей. Из всего класса во Франглию просочилась, между прочим, одна Лилька! Остальные преспокойно вернулись себе домой, и никакое кольцо на них не подействовало.

Время поджимало, Кирилл собрался быстро, и они пешком направились в центр. На машине Кирилл решил не ехать — до центра близко, а Настя, чего доброго, еще подумает, что он хочет похвастаться.

Анатолий Аркадьевич встретил их в самом прекрасном расположении духа. Мрачный вид посетителей его даже несколько удивил.

— Заходите, друзья мои. У меня есть для вас новости, несколько странные. Прошу, проходите, присаживайтесь. Настя, организуй нам чаю.

Кирилл с Генкой прошли в кабинет и устроились на тех же местах, что и в прошлую встречу. Настя принесла чай и тут же ушла. Кирилл так расстроился, что не сразу сосредоточился на словах профессора.