Сюзанна Кларк - Дамы из Грейс-Адье и другие истории

«Как странно» — подумал Давид.

С веток свисали налитые яблоки.

«Яблоки в июне, — снова удивился Давид про себя. — Что за чудеса!» — Затем всмотрелся в ветку.

«Да еще на конском каштане! Вот уж действительно чудеса!»

В лунном свете Торсби представлял удивительное зрелище. С буковых веток свисали фиги, кусты бузины украшали гранаты. Под тяжестью спелых ягод ежевики плющ почти отрывался от стены. Все, в чем теплилось хоть какое-то подобие жизни, цвело и плодоносило. Старые высохшие оконные рамы сочились живицей и покрывались побегами, листьями, цветами и плодами. Дверные рамы так раздались, что из стен вылетали кирпичи, грозя обрушить дома. Повозка посреди рыночной площади превратилась в рощицу серебристых березок. Разбитые колеса заплели кусты шиповника, оттуда раздавались трели соловья.

«Что это Том надумал?» — недоумевал Давид.

Добравшись до усадьбы, Давид увидел двух маленьких львов, которые прогуливались у ворот. В лунном свете то, что они сделаны из камня, просто бросалось в глаза!

«Если эти звери — Томовых рук дело, — рассудил Давид, — они не причинят мне вреда».

Тут львы разверзли пасти и издали весьма пугающий рык — словно мраморные плиты разбивались на куски. Давид шагнул вперед. Львы прыгнули к нему, зарычали и угрожающе замахали каменными лапами.

Давид развернулся и побежал. Когда он достиг «Колеса Фортуны», часы пробили полночь.

В восьмидесяти милях от Торсби, в Кембридже, некий студент (звали его Генри Корнелиус) внезапно очнулся от сна. Студент попытался снова заснуть, но обнаружил, что сон (а снился Генри мост) не выходит у него из головы. Генри Корнелиус встал с постели, зажег свечу и уселся за стол. Он попытался зарисовать свое видение, но ничего не получалось (хотя он был уверен, что совсем недавно видел мост воочию).

Тогда Генри натянул панталоны, ботинки и сюртук и отправился поразмышлять на свежем воздухе. Не успел он отойти далеко он дома, как его глазам предстало удивительное зрелище. Книготорговец Эдвард Джексон стоял на пороге своей лавки в одной сорочке. На голове вместо почтенного седого парика был натянут засаленный ночной колпак. В одной руке книготорговец держал том ин-кварто, в другой — медный подсвечник.

— Сюда! — воскликнул Эдвард Джексон, завидев Генри Корнелиуса. — У меня есть то, что вы ищете! — И он впихнул книгу в руки студента, чем несказанно удивил последнего. Генри прекрасно помнил, что совсем недавно книготорговец поклялся больше не давать книг в долг, пока Генри не заплатит то, что уже задолжал.

Луна светила так ярко, что Генри на ходу принялся за чтение. Некоторое время спустя он поднял глаза от страницы и обнаружил, что стоит в конюшне местной таверны. Самый красивый и быстрый в Кембридже конь по кличке Юпитер маячил в луче лунного света. Конь был оседлан и с нетерпением ждал седока. Не помедлив и мгновения, Корнелиус вскочил в седло, и Юпитер пустился в галоп.

Студент, не торопясь, переворачивал страницу за страницей. Он был так поглощен чтением, что не обращал внимания на дорогу. Лишь однажды всадник бросил взгляд вниз. Серебристые и синие тени чередовались на фоне темной земли. Сначала Генри решил, что это иней, затем вспомнил, что на дворе июнь. Больше всего пейзаж напоминал залитые луной поля, фермы, леса и дороги, обозреваемые с громадной высоты. Впрочем, это открытие совсем не впечатлило Генри Корнелиуса, и он снова погрузился в книгу. Юпитер летел под звездами и луной, его копыта не издавали ни звука.

— Нашел! — воскликнул Генри однажды, а затем: — Ага, понятно. — И немного погодя: — Но ведь на это уйдет уйма камня!

Через несколько минут Корнелиус и Юпитер стояли у реки. На другом берегу лежал городок Торсби.

— Вот оно что, — тихо промолвил Корнелиус. — Так я и думал. Он еще не построен.

Перед Генри Корнелиусом предстала картина лихорадочного строительства. На берегу уже лежали цельные стволы и каменные глыбы, а лошади тянули все новые. Вокруг сновали толпы рабочих. Кто-то передвигался верхом, кто-то тянул лошадей в поводу. Некоторые выкрикивали команды, другие привязывали к деревьям фонари. Однако больше всего поражала пестрота одежд собравшихся: кто в ночных сорочках, кто в панталонах и сюртуках, кто в ночных колпаках, а кто в шляпах. Один малый так спешил, что второпях натянул платье и чепец жены и подоткнул подол.

Посреди этого хаоса, погрузившись в беседу, стояли двое.

— Вы архитектор? — крикнул Генри Корнелиусу один из них. — Меня зовут Джон Элфретон, я старший над каменщиками. А это Уокли, знаменитый инженер. Мы ждали только вас. Хотели узнать, что будем строить.

— Я нашел это здесь, — Корнелиус показал книгу («Воображаемые темницы» Джамбатисты Пиранези).[32]

— Темницу?

— Нет, всего лишь мост. — Корнелиус показал на массивный мост, ведущий к тоскливому тюремному зданию. Подняв глаза, он заметил на другом берегу зловещую молчаливую толпу и спросил: — Кто эти люди?

Мистер Элфертон пожал плечами.

— Бездельники всегда собираются поглазеть на тружеников. Просто не обращайте на них внимания, сэр.

Около часа ночи реку перегородили деревянные леса. Установленные на них фонари и факелы отбрасывали странный мерцающий свет на дома и молчащую толпу. Казалось, рядом с Торсби приземлился светлячок размером с собор Святого Павла.

К двум часам ночи Генри Корнелиус впал в отчаяние. Река оказалась мелкой для моста Пиранези. Мост получался недостаточно высоким. Однако мистера Элфертона это не смутило.

— Не расстраивайтесь, сэр, — сказал он. — Мистер Уокли что-нибудь придумает.

Мистер Уокли стоял в нескольких шагах. Парик он сдвинул набок, чтобы удобнее было чесать в затылке. Инженер что-то лихорадочно писал в записной книжечке.

— У мистера Уокли полно идей, — продолжил Элфертон. — Мистер Уокли построил множество известных навигационных сооружений и виадуков на севере. Выдающийся талант. Он не слишком разговорчив, но, похоже, доволен нашими успехами. Не сомневайтесь, мы справимся!

К четырем мост был построен. Две тяжелые полукруглые арки соединили берега. Каждую поддерживали грубо отесанные каменные глыбы. Все сооружение навевало мысли об античности, об Италии. Такой мост ошеломил бы даже лондонцев, а в Торсби он подавлял все вокруг. Городок терялся на фоне величественного строения. Между арками красовалась каменная табличка с надписью огромными буквами:

Остаток ночи Давид провел в поисках Тома, Когда мост был возведен, врач перебрался на другой берег, чтобы расспросить рабочих. Однако ему не удалось добиться от полусонных строителей никакого толку. Один вздохнул и прошептал: «Мэри, ребенок плачет». Модно одетый юноша поднял поникшую голову и произнес: «Не слишком задавайся, Давенфилд. Вот и молодец». Третий в потрепанном седом парике все время бормотал математические формулы и перечислял длины и высоты мостов и виадуков в окрестностях Манчестера.

Когда первые лучи нового дня посеребрили воды реки, Давид наконец увидел Тома, который уверенной походкой пересекал мост. Руки в карманах панталон, вид весьма самодовольный.

— Ну, и как вам мой красавец, мой мост? Может быть, добавить горельефы, изображающие, как Господь посылает зефиров, херувимов, мантикор,[34] львов и гипогрифов, чтобы посрамить моих врагов?

— Не стоит, — отвечал Давид, — мост и без того прекрасен, и не требует никаких украшений. Вы сделали для людей доброе дело.

— Да? — Слова Давида явно не слишком тронули Тома. — Сказать по правде, я думал только о ваших вчерашних словах. Все мои дети — никуда не годные глупцы, поэтому мне захотелось проявить великодушие и внушить им понятия об ответственности, полезном труде и прочем. Кто знает, возможно, им удастся извлечь из этого хоть какую-то пользу.[35]

— Это и впрямь великодушно, — промолвил Давид, схватил Томову руку и поцеловал, — к тому же так похоже на вас! Когда решите, что пора приступить к воспитанию сыновей и дочерей в соответствии с этими новыми принципами, мы можем вместе подумать над осуществлением ваших замыслов.

— Да ведь я уже приступил! — отвечал Том.

Друзья вернулись в Торсби за лошадьми. Там они и узнали, что слуга мистера Уинстенли привез из Линкольна печальную новость: прошлой ночью мистер Монктон скончался. («Ну, вот, — небрежно заметил Том, — я же говорил, что он долго не протянет»). Слуга также сообщил, что английский аптекарь, шотландский врач и ирландский колдун не стали мешать мистеру Монктону умирать, зато провели весьма приятный денек, болтая, играя в карты и потягивая херес в углу спальни.

— Что поделаешь, — сказал Том, заметив расстроенное выражение на лице друга, — не пропускать же теперь завтрак?