Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Я играл им песни, что написал об этом, и рассказывал им эту историю примерно в два раза чаще, чем они просили меня.

Я также рассказал им о моей поездке в Адем.

Сначала они не верили, но потом я показал им меч и три раза бросил их лучшего борца.

Они показали мне после этого различное уважение, и грубую, более честную дружбу.

Я научился немного хорошему от них на моем пути домой.

Они рассказали мне морские истории и названия звезд.

Они рассказывали о ветрах, водах и русалках, извините, женщинах.

Они пытались научить меня морским узлам, но у меня не было к этому сноровки, хотя я мог прикосновением руки развязывать их.

Все это было очень приятно.

Дружба моряков, песни ветра в снастях, запахи пота, соли и дегтя.

За долгие дни, эти вещи медленно облегчили ту горечь, что я чувствовал по отношению к плохому обращению ко мне со стороны Маера Алверона и его любящей леди жены.

Глава 142

Дом.

Наконец мы пришвартовались в Тарбеане, где моряки помогли мне найти дешевое место на морском шлюпе направляющимся вверх по течению в Анилин.

Я вышел через два дня в Имре и пошел в Университет, как только первый лазурный луч зари окрасил небо.

У меня никогда в жизни не было никакого подобного дома.

Будучи еще маленьким ребенком я рос на дороге, без конца путешествуя с моей труппой.

Дом не был местом.

Это были люди и фургоны.

Позже в Тарбеане у меня было тайное место, где три крыши собрались вместе и давали мне укрытие от дождя.

Я спал там и прятал несколько драгоценных вещей, но оно не было домом.

Из-за этого, я никогда в моей жизни не наслаждался чувством возвращения домой после путешествия.

Я почувствовал это впервые в тот день, когда я пересек Омети, знакомые камни моста под ногами.

Когда я подошел к самой высокой части этой широкой арки, то смог увидеть серую громаду Архивов, возвышавшуюся из-за деревьев впереди меня.

Улицы Университета были комфортны моим ногам.

Я отсутствовал в течение трех четвертей года.

В некотором смысле, казалось, прошло гораздо больше времени, но в то же время здесь все было так знакомо, что вряд ли прошло какое-то время вообще.

Было еще рано, когда я добрался до Анкера, а входная дверь была заперта.

Я не долго рассматривал вопрос подниматься ли к моему окну, потом передумал, учитывая, что я нес футляр с лютней, дорожную сумку и также носил Цезуру.

Вместо этого я направился в Мьюс и постучал в дверь Симмона.

Было еще рано и я знал, что я могу разбудить его, но я был голоден до знакомого лица.

После недолгого ожидания и ничего не услышав, я постучал еще раз, громче, и попрактиковал мою лучшую бойкую улыбку.

Сим открыл дверь, его волосы были в беспорядке, а глаза покраснели от слишком малого сна.

Он мутно посмотрел на меня.

На протяжении вздоха выражение его лица было пустым, затем он бросился на меня с зубодробительными объятьями.

- Почерневшее тело Господне, - сказал он, используя более жесткие выражения, чем я слышал от него раньше.

- Квоут. Ты жив.

***

Сим немного поплакал, затем кричал на меня, а потом мы смеялись и перекидывались вопросами.

Кажется Трепе держал ближе информацию о моих путешествиях, чем я думал.

Поэтому, когда мой корабль пропал без вести, он предположил худшее.

Письмо могло бы прояснить ситуацию, но я никогда не думал послать хотя бы одно.

Мысль написать домой была совершенно чужда мне.

- Было сообщение, что судно погибло со всем экипажем, - сказал Сим.

- Слово распространилось по всему Эолиану и угадай, кто услышал эту новость?

- Станчион? - спросил я, зная, что он был ужасным сплетником.

Сим мрачно покачал своей головой.

- Амброз.

- О, прекрасно, - сухо заметил я.

- Это было плохой новостью от любого бы, - сказал Сим.

- Но худшей от него.

Я был наполовину убежден, что он как-то организовал крушение твоего корабля. - Он болезненно улыбнулся.

- Он дождался официального подтверждения, прежде чем раскрыть передо мной эту новость.

Излишне говорить, что я был полностью пьян во время моего экзамена и провел еще один семестр, как Э'лир.

- Выдохся? - сказал я.

- Ты сделался Ре'ларом?

Он усмехнулся.

- Буквально вчера.

Я отсыпался после празднования, когда ты разбудил меня сегодня утром.

- Как Вил? - спросил я.

- Тяжело ли он воспринял новость?

- Даже потерял сознание, как всегда, - сказал Сим.

- Но при всем этом, да, довольно тяжело. - Он поморщился.

- Амброз также сделал тяжелее его жизнь в Архивах.

Вилу он надоел, что он ушел на семестр домой.

Он должен был вернуться сегодня.

- Как все остальные? - спросил я.

Мысль, казалось, вдруг поразила Сима.

Он встал.

- О Боже, Фела! - Он тяжело сел, как будто у него внезапно отнялись ноги.

- О Боже, Фела! - сказал он совершенно другим тоном.

- Что? - спросил я.

- Что-то случилось с ней?

- Она тоже не приняла эту новость. - Он неуверенно улыбнулся.

- Оказывается у нее было настоящее чувство к тебе.

- У Фелы? - сказал я тупо.

- Ты не помнишь?

Вил и я думали, что она нравится тебе?

Казалось, годы назад.

- Я помню.

Симу, казалось, было неудобно.

- Ну, видишь ли.

В то время, как ты ушел, Вил и я начали проводить много времени с ней.

И... - Он сделал невнятный жест, выражение его лица застряло между робким и ухмыляющимся.

Внезапно ударило понимание.

- Ты и Фела?

Сим, это здорово! - Я почувствовал улыбку, расплывшуюся по моему лицу, затем увидел выражение его лица.

- Ох. - Моя улыбка померкла.

- Сим, я бы не стал мешать в этом.

- Я знаю, ты бы не стал. - Он улыбнулся болезненной улыбкой.

- Я доверяю тебе.

Я потер глаза.

- Это адское возвращение домой.

Я даже не успел получить еще допуск.

- Сегодня последний день, - указал Сим.

- Я знаю, - сказал я, вставая на ноги.

- У меня есть поручение, куда бежать в первую очередь.

***

Я оставил свой багаж в комнате Симмона и посетил казначея в подвале "Пустот".

Рием был лысеющим, узколицым человеком, который невзлюбил меня с тех пор, как магистры назначили мне отрицательную оплату обучения в мой первый семестр.

У него не было привычки выдавать деньги и весь его опыт раздражал его.

Я показал ему мое открытое письмо о кредите из казны Алверона.

Как я уже говорил, это был впечатляющий документ.

Подписанный собственной рукой Маера.

Восковые печати.

Прекрасный пергамент.