Светлана Зорина - Чёрный абеллург

В пути Айнагур говорил народу:

— Не бойтесь, бог вернётся к нам! Он же видит, что вы раскаялись. Ещё капля терпения — и вы будете вознаграждены.

Ему, а также его верным сподвижникам Ульду, Кингаму и Гарму было труднее всех. Они знали, что они должны сохранить. Айнагур постоянно думал о тех, кто шёл впереди. Он отправил с ними абеллургов Ханда и Гиллура, несколько своих помощников, учеников. И от всей души надеялся, что они сделают всё как надо.

Глава 12. Чужая страна.

Хвала Эрину, бенона хватило на всю дорогу. Когда они прибыли в Сантару, Великая Ночь подходила к концу. Правда, солнце ещё не вступило в свои права. Небо застилали тучи, и над землёй висел густой туман, поэтому ночи ещё были темнее, чем обычно, а днём царил серебристо-голубой сумрак, и только местами вспыхивали проблески света.

— Юный бог просыпается, с трудом приподнимает сонные веки, — говорил Айнагур валлонам, которые зачарованно озирались на краю долины Улламарны. Только что закончился трудный спуск. С этой стороны хребта горы оказались гораздо круче. — Он ещё совсем юн. Он не окреп. Мы должны немного подождать, и бог явит нам свой прекрасный лик. Но мы должны встретить его достойно. Не на этих разбитых тайпах, грязные и оборванные. Разве так встречают бога? Мы должны приготовить для Эрина дворец. И только тогда он спустится к нам как обычно. Вы хотите снова увидеть своего бога?

Этих слов было достаточно, чтобы заставить людей сделать всё, как задумал Айнагур. Благо, оружие валлонов было гораздо совершенней сантарийского. К тому же местные жители встретили переселенцев вполне миролюбиво. Они уже потом поняли, кто к ним пришёл. И зачем.

Айнагур и Кингам впервые применили здесь своё новое взрывное устройство. Они собирались испытать его весной в пустыне за Саррондоном, но пришлось испытать его в бою. Испытание прошло успешно. Юный бог получил лучший дворец Сантары.

А дворцов здесь было много. Здесь зодчий перед строительством не показывали заказчику тщательно разработанный проект, но каждый дворец поражал своей красотой и оригинальностью планировки. Здесь охотник в каком-нибудь глухом селении, делая стрелу для лука, мог увлечься и просидеть целый день, украшая её рисунками или оперением, и никто бы сроду не поднял его на смех. Здесь не было ремесленников, потому что все были художниками. Здесь не было поэтов, наверное, потому, что поэтами были все. Здесь никто никого не учил петь и танцевать, но пели и танцевали все, а стихи и песни, казалось, рождались сами, как цветы из земли. Или как ручьи после дождя. Здесь не писали писем, но друзья и родичи общались друг с другом в любое время суток, даже если жили в разных концах Сантары. Здесь по сути не было письменности, но люди знали всё, что творилось в их стране с незапамятных времён. Тут, конечно, ещё следовало отделить правду от вымысла, но это было совершенно невозможно, ибо здесь самое невероятное становилось повседневной реальностью. За это-то Айнагур и возненавидел Сантару. И ненавидел до сих пор. В Валлондоле ему тоже доводилось сталкиваться с необычными явлениями, но он почти всегда находил им какое-нибудь объяснение, порой не очень убедительное, но всё-таки… Там, в Валлондоле, тоже верили в колдунов, некоторые даже тайно их посещали. Тайно. Все эти дела, связанные с колдовством, вызыванием духов, были окутаны тайной и, наверное, поэтому привлекали людей. Здесь же колдовство считалось делом обычным. И когда Айнагур сталкивался с ним, он попросту терялся.

Сантара. Страна, где живут боги. Страна чудес. Сказочно-прекрасная земля, по сравнению с которой померк строгий бледно-голубой Валлондол. Те, кто его покинул, всё равно по нему тосковали, но родившиеся здесь, в Сантаре, вряд ли захотели бы переселиться отсюда в страну, похожую на родину своих предков.

Сантара. Она поразила их даже в конце зимы, едва они увидели с горы Ай-Турн подёрнутую сумраком долину Улламарны. А весной, когда всё зацвело, измученные беженцы поняли, что они действительно попали в обетованную страну. И казалось невозможным не верить в древние легенды про блаженную обитель богов. Где же им ещё жить, как не в Сантаре? Здесь каждый цветок так прекрасен, что можно любоваться им целый день, забыв о времени и обо всём на свете. Здесь тебя всюду окружают боги, ты везде ощущаешь их присутствие, и душа то и дело сладко замирает в ожидании чуда. И всё невероятное кажется возможным. Чему удивляться, если ты попал в страну богов?

Когда богов много, трудно заставить всех поверить в одного. Это Айнагур понял ещё в Валлондоле. Здесь были солнцепоклонники, но они уважали и других богов. Первые два цикла прошли в ожесточённой борьбе за утверждение истинной веры. Совершенное оружие и опыт ведения войн помогали валлонам, которые по численности сильно уступали сантарийцам. Правда, вскоре выяснилось, что у местных колдунов тоже есть страшное оружие, в природе которого Айнагур до сих пор не разобрался. Зато ему было на руку то, что валлоны стали до смерти бояться сантарийских колдунов и, естественно, прониклись к ним жгучей ненавистью. Тем проще было объявить войну и самим колдунам, и их богам, у которых они якобы черпали силу.

Но воевать до бесконечности нельзя, а на такой прекрасной земле война казалась совершеннейшим кощунством. Да и одной силой ничего не добьёшься — это Айнагур понял за много лет своего правления ещё там, в Валлондоле. Другие абеллурги понимали это не хуже его. Давить следует самых страшных противников, а с народом надо заигрывать. Особенно с молодёжью. Ведь она как правило клюёт на всё новое, и блага, даруемые цивилизацией, не оставляют её равнодушной. Неслучайно теперь молодёжь со всех концов Сантары едет в Валлондорн — так сейчас называется центр страны, где раньше был город Тиннутама. Вернее, город-то остался, просто называется иначе — Эриндорн. А сколько уже смешанных браков, особенно в провинциях. Первые два-три цикла валлоны держались особняком, желая сохранить чистоту крови, но ведь их так мало уцелело. Люди низших сословий — данны — первые начали смешиваться в коренным населением, и до сих пор метисы рождаются в основном в простых семьях. Валлонская знать, особенно в столице, по-прежнему предпочитает не иметь дела с "этими чернявыми", но тёмная кровь помаленьку проникает и туда. Неужели всё-таки есть логика в той дедовой сказке о детях воды и детях земли? "Горе вам, если вы опять не договоритесь!"

Что касается языка, то понять друг друга оказалось не так уж и трудно. О сходстве валлонского и сантарийского говорили ещё участники той знаменитой экспедиции. А через двадцать лет после переселения в Сантару Айнагур вплотную занялся сравнением и исследованием этих двух языков. И обнаружил, что они действительно родственны. Он даже сумел восстановить некоторые древние формы и корни, к которым восходили те или иные слова. Валлонский язык казался ему более звучным, поскольку в нём преобладали звонкие согласные, сантарийский же был мягче и мелодичнее. Звук [д] здесь часто заменялся звуком [т], а [р] и [л] звуком [н]. Увлёкшись сравнением языков, Айнагур даже составил таблицу, где привёл восстановленные им древние корни во всех их вариантах, получившихся в результате чередования звуков, и слова из сантарийского и валлонского, в которых эти корни выявлялись. Причём таблица постоянно дополнялась. Айнагур то и дело к ней возвращался. А началось всё вот с чего: он заметил, что у сантарийцев и у валлонов есть слова, одинаковые и по значению, и по звучанию. Одинаковые или просто очень близкие. Во-первых, это имена древних богов, во-вторых, названия некоторых животных. Здесь, в Сантаре, тоже были турны, хайги, хургалы. И называли их почти так же. Хайгов в ряде говоров называли айгами, а хургалов — харгалами. Первое исследование Айнагура было посвящено корню — *гур-/-*хур-/-*хар-, за которым, по данным обоих языков, закрепились значения "ловить, охотиться, преследовать, охотник, хищник". Он восстановил древнейшие формы корня с глухим и звонким начальным звуком.