Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

Черноволосый юноша ленивой походкой достал из-за спины еще одно металлическое копье и искусным движением, нанес удар, не дав монстру испустить последний грозный рев. Железный шест угадил прямо в переносицу и лев в секунду рассыпался в пыль. Незнакомец пошатнулся и чуть не упал, когда голова, как трофей подкатился к его ногам.

— Привет, странник, — дружелюбно улыбнулся Скаю юноша. — Извини, что украл у тебя этого парня, но мне действительно нужны очки, а то не смогу приобрести новую партию копий. Деньги, как говорят, правят в этом жестоком мире.

Скай приостановился, соображая, он слишком вымотался, слишком устал.

— Кто ты? — спросил он.

Черноволосый юноша уставился на него непонимающим взглядом, но все же произнес:

— Я — Фраус, а это, — он показал на девушку, что угрюмо сидела на каменном обвале, — Дея.

Фраус устало растирал плечо и, немного заколебавшись, спросил:

— А девчушка в твоих жарких объятиях случаем не с уровнем С?

Скаю следовало соблюдать осторожность, чтобы не сболтнуть лишнего, но, видимо все еще находясь на гране безумия, он не раздумывая ответил:

— Да.

— Превосходно, — тут же воскликнул, расплывшейся в улыбке Фраус, — Дея, мы нашли последнего члена в команду. Давай возьмем ее, она симпатичная.

Девушка смущенно протянула, завидев сияющего от восторга напарника:

— Почему ты смотришь только на внешность? Она отключилась от одного удара об висок.

— Да плевать, я чую в ней скрытый талант, — не унимался Фраус и резко вскинул голову, а потом повернулся, обращаясь к Скаю. — Странник, может, согласишься на равный обмен. Я тебе десять очков, а ты мне девушку — все честно.

Скай только теснее прижал к себе тело Лиры, рука выскользнула из оцепенения, и он еще раз попытался привести ее в чувства. Герцог неосознанно помотал головой.

— Ну вот, — обиженно пробормотал Фраус, — давай двадцать.

— Отстань от него, — вмешалась Дея, кладя руку на плечо преданному соратнику, — мы найдем другого достойного. К тому же, — она подняла голову наверх, — за нами уже пришли.

Ветер бушевал над собравшимися в страшной долине участниками, и летучий белоснежный корабль с неоновым оттенком двигателей, опускался на болотистую местность. Глаза Ская смыкались сами собой, и он рухнул на землю вместе с девушкой в его руках. Правильно, сейчас он отдохнет, совсем немного. Его сильные руки, обернувшиеся вокруг тела Лиры, расслабились, но из защитного круга, он ее так и не выпустил, словно все еще считал себя должником и даже в таком состоянии он хотел выказать ей должное, как это следовало делать всем аристократам. Капли дождя падали на его лицо и потом, спустя множество лет, ночей, проходивших в мучении и страдании, он вспоминал именно этот момент. Вы знаете это — предчувствие появления чего-то опасного и неведомого — вот и Скай противился этому скоропостижному началу начал.

Глава 4. По ту сторону Солнца

Движение к цели бывает важнее ее самой.

Свет проникал сквозь плотные бархатные шторы, и в темноте комнаты, девушка заворожено наблюдала за переливающимся танцем падающих крупиц пыли. Свернувшись калачиком и прижав колени к ногам под несколькими слоями одеял, она судорожно представляла себе подступающий день. Ей не хотелось возвращаться в мир, полный нерешенных проблем. Голова все еще болела. После первой ночи испытаний, это был третий раз, когда она смогла прийти в сознание. Все было так смутно, Лира помнила лишь холодное прикосновение металла к коже, острую боль, распространившуюся по хрупкому телу, а затем падение в пропасть забвения. Кажется, что в одно из своих пробуждений она смогла выпить стакан воды, а возможно это было лишь частью сна. Лира не знала и не хотела знать. Ей всего лишь нужно совсем немного полежать в объятьях дремоты, совсем немного.

Золотой браслет на запястье был таким тяжелым, как змея, решившая устроить гнездо колец собственного тела на моей руке. Надоело — это была единственная мысль, которая била в самый центр работающей части мозга. Виски пульсировали, но физической боли она не испытывала. Человеческий прогресс дошел до создания молекулярных целителей — нано-частиц, которые вводятся каждому участнику турнира. Эти удивительные живые тела позволяют сращиваться костям и ссадинам за считанные часы, а еще могут создавать кожаную одежду, облегающую всю фигуру. Материя, как вторая кожа, ее легко снять и трудно повредить, но чувство такое, будто тебя превратили в пресмыкающегося с блестящей шкурой. Это непривычно, потому что ты теряешь свою независимость, понимая, что не сможешь излечиться, воспользовавшись собственным иммунитетом, а в случае неподчинения хватит того же электрического заряда, и эти крохотные существа, вживленные в организм станут смертельным оружием.

На прикроватном столике лежал белый конверт. На нем не было ни подписи, ни печати, а внутри был небольшой листок с прекрасными грифельными чернилами и курчавыми буквами:

С минуту Лира буравила взглядом этот клочок бумаги, а потом осторожно коснулась ногами холодного пола. Струя света падала на ее лицо и руки, на какое-то время она полностью отстранилась от восприятия всех ощущений кроме одного единственного чувства тепла, проникающего ей под кожу, впитывая в себя, как растение эти сияющие лучи. Предстоящий выход на главную улицу Шанхая заберет у нее остатки сна и сладкого небытия, а значит, она имела право на лишнюю минуту, потраченную только на меня и никого другого. Роскошная кровать с золотым узорчатым окаймлением и нежная ласка шелка остались позади, и стоя у камина, девушка смотрела на завораживающую игру огня, слушала потрескивание и мерцание углей, а вместе с тем и бледнеющие буквы на записке. Пламя охватило края, равномерно перемещаясь к самому центру заветных слов, и она не отвела ни разу свои глаза до тех пор, пока улика не растворились вместе с пылающими искрами. Лира подумала, что вот так же разъедается и человеческая душа, пробуя на вкус жадность, мятежность и власть. Человек становится пережитком старой системы, параллельно придумывая новую утопию в своей голове.

Она не помнила, как перемахнула через алый бортик с перекрещенной решеткой, по которой плелись розы всех цветов, не помнит и тяжести в ногах при соприкосновении с землей, но дыхание ветра, щекотавшее ее волосы во время стремительного бега по пустым улицам, было несравнимым ни с чем состоянием свободы. Лира любила скорость, это как полет птицы — вот только в небеса улететь трудно. В детстве она смотрела в летнее время на облака и мечтала упасть прямо в них, промокнуть, замерзнуть, и с бешеной скоростью устремиться вниз под силой притяжения в самый центр земли. Рассвет бы только начинал заниматься на горизонте, и она бы смотрела на его возрождение во время незабываемого полета. Но в действительности все эти полеты проходили лишь в воображение, и я все так же продолжала смотреть на облака снизу вверх.