Лорел Гамильтон - Глоток Мрака

Светящиеся остатки дикой охоты текли вокруг нас. Это походило на плоть, бегущую как вода, но даже это сравнение было не точным. Не было слов, не было ничего похожего в человеческом опыте, что походило бы на обтекающую нас сырую магию, сырые формы. Мой отец позаботился, чтобы я хорошо знала основные религии человеческого мира. Я не забыла, что было написано в Библии о сотворении мира. Казалось в порядке вещей, что Бог сказал «будет жираф» и появился жираф таким, каким мы его знаем. Но, стоя посреди этого сырого хаоса, я знала, что сотворение походило скорее на рождение — грязное и никогда именно то, что ожидается.

Внезапно до меня дотронулось щупальце и запылало ярче, чем когда я сотворила белую лошадь. Часть этого существа походило на руку и я взяла протянутое. Я смотрела в его глаза и почувствовала, что это бесформенное существо спросило: «Кем я буду?»

Что бы вы сделали, если бы какое-то существо спросило, каким оно должно быть? Что бы пришло первым на ум? Если бы у меня было время подумать, но времени не было. Это было моментом сотворения и боги не должны сомневаться. Я была чашей Богини, но и достаточно самой собой, чтобы знать, что я никогда не буду богиней. Для этого у меня было слишком много сомнений.

Щупальце в моей руке стало когтем. Глаза, в которые я смотрела оказались на чем-то, напоминающем голову ястреба, белого сверкающего, но при этом слишком похож на рептилию, чтобы быть птицей и все же… Коготь порезал мне руку, и из раны закапала красная как рубины кровь. Капли крови попадали в обтекающий нас хаос, и там, где они касались его возникали формы. Все самое старое волшебство сводится к крови или к земле. У меня не было земли, которую я могла бы предложить, поскольку нас окружал вихрь плоти, костей и магии, но у меня была моя кровь.

Я поблагодарила… дракона за то, что она напоминал мне, для чего нужна кровь. Волшебные формы приобрели очертания — некоторые из них существовали в волшебном царстве прежде, но некоторые были новыми. Некоторые когда-либо существовали только в книгах и в сказках, но я частично была человеком и училась в человеческой школе. Я никогда не видела существ из легенд, а значит не могла сказать, какими именно они были. Но было так, будто мое воображение послужило основой для появления определенных существ. Некоторые из них были красивы, некоторые были ужасающими. Никогда не буду жалеть, что мало участвовала в марафонах фильмов ужасов, которые устраивали мои друзья в колледже, потому что некоторые из ужасов появились и здесь. Но некоторые из самых темных форм позволили увидеть их глаза, заполненные состраданием прежде, чем они потекли дальше в ночь. У некоторых из появившихся душераздирающе красивых форм были безжалостные глаза, как глаза тигра, что и Вы понимаете, что это существо никогда не было ручным, а Вы — только пища.

Затем с последними яркими остатками дикого волшебства мы появились в холмах слуа, которые приготовились бороться с нами.

Шолто закричал:

— Нам нужен целитель!

Большинство слуа заколебались, уставившись на нас так, как будто они оглохли и онемели. Ночные летуны оторвались от потолка и спланировали вниз, направляясь к одному из темных туннелей. Я надеялась, что они полетели выполнять указание короля, но остальная часть слуа все еще казались неуверенным в том, что им нужно делать.

Вокруг нас сидящее кольцо дикой охоты опустилось на колени, ну… если бы были ноги, чтобы встать на колени. Я знала, что именно это они хотели сделать. Они ждали распоряжений. Решений, которые определили бы, каким им стать.

Я поняла, что мы были в огромном тронном зале. В центре был установлен трон из костей и шелка. Это был пиршественный зал и зал для приемов. Тронные залы часто использовались как пиршественные во многих ситхенах волшебной страны.

Я обратилась к собравшимся здесь слуа:

— Это — сырая магия, и она ждет, чтобы ей дали форму. Приблизтесь и коснитесь их, и они станут тем, в чем вы нуждаетесь, или чего вы хотите.

Высокая закутанная фигура сказала:

— Сырая магия формируется только от контакта с сидхе.

— Когда-то сырая магия была для всей волшебной страны, а не только для сидхе. Некоторые из вас помнят то время.

Ночной летун, цеплявшийся за стену, шипя проговорил:

— Ты не достаточно стара, чтобы помнить то, о чем сказала.

Шолто вмешался:

— Богиня говорит через нее, Девиль. — И имя подсказало мне, что нашим собеседником была женщина-ночной летун, хотя по внешности определить этого было нельзя.

Все еще стоящий на коленях светящийся круг начинал исчезать.

— Вы теряете шанс показать сидхе, что самое старое волшебство признает руку слуа? — Спросила я. — Ну же, коснитесь этого прежде, чем оно исчезнет. Призовите то, что вы потеряли. Этой ночью я была темной Богиней. — Я подняла свою все еще истекающую кровью руку. — Дикая магия испробовало мою кровь. Она сияет белым светом, но не он ли делает свет луны, что сияет в ваших ночных небесах?

Кто-то вышел вперед. Это был Гетхин в яркой гавайской рубашке и шортах, хотя и без привычной для него бейсболки, его длинные как у осла уши были опущены по сторонам лица. Он улыбнулся мне, показывая, что его похожее на человеческое лицо, было полно острых зубов. Он был одним из тех, кто приехал в Лос-Анджелес, когда Шолто искал меня впервые. Он не был одним из самых сильных слуа, но он был смел, а мы нуждались сегодня в смелости.

Он дотронулся рукой до одной из сверкающих созданий, и это было так, как будто черную тушь вылили в белую воду. Черный цвет смешался с ярким светом и существо начало изменяться. Свет и темнота смешивались, и мгновение ничего не было видно — как будто существо окутала туманная завеса. Когда она спала, то на ее месте оказался маленький черный пони.

Гетхин восхищено засмеялся. Он обнял гибкую шею пони и прижался к нему со счастливой улыбкой. Счастливый ржание пони открыло его зубы, столь же острые как у Гетхина, но крупнее его зубов. Пони скосило глаза ко мне и стало видно, что они красные.

— Келпи, — прошептала я.

Гетхин услышал меня и с улыбкой сказал:

— Нет, принцесса, это Ичь-Ушкья. Это — водяной конь Шотландских гор и вероятно, самый свирепый и опасный из всех водяных коней. — Он снова обнял пони, как будто он снова обнимал давно потерянное домашнее животное.

Тогда другие слуа выступили вперед, протягивая нетерпеливые руки. Появились мохнатые коричневые твари, которые были не совсем лошадьми, но и чем-то еще. Они выглядели незавершенными, но слуа кричали от удовольствия при их появлении. Появился огромный черный боров с щупальцами с обеих сторон морды. Появились огромные черные собаки с жестокими глазами, которые были слишком большими для их морд, как собаки из старой истории Ганса Христиана Андерсена. Их огромные круглые глаза пылали красным светом, их рты были широки и, казалось, неспособными закрыться, поэтому их языки высовывались сквозь острых зубов.