Сергей Дунаев - Приговоренный к жизни

— Темного убивают.

— Неожиданно. Но ты права. Действительно, громила с розой на челе все-таки опускает меч. Кадр отснят. Спасибо всем участникам, каждому приз — гнилое яблоко. И так…

В тот день треснуло небо, просто улетело, как сорванный безжалостным ветром тент. Я видел с балкона новые небывало ясные созвездия, видимые даже в пять вечера, когда еще совсем светло. Кэт, встав на колени, протянула мне бокал шампанского, а я не мог оторваться от такой невиданной красоты. Потом посмотрел на нее — она тоже была красива. Сны оживают… И я громко закричал в небо его настоящее имя, последнюю тайну, ведомую мне по страшному моему посвящению.

И он встал на противоположной стороне балкона, глядя прямо мне в глаза, и молчал. Голова моя безумно закружилась, изо всех сил хотел я выдержать этот взгляд.

— Тебе не страшно? — спросил он наконец.

— Ничего, — ответил я, и в тот же миг грохнулся на пол.

12. ОТРАЖЕНИЕ НА ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЕ СТЕКЛА

— Здравствуй, Катя, — сказал Джордж, входя в балконную дверь в белом одеянии и с венком Диониса на голове — безумно, убийственно красивый — там на балконе твой кавалер без чувств валяется.

Даэмон лежал, раскинув руки как кукла. Я попыталась поднять его, но он, наверное, спал. К тому же бормотал что-то в беспамятстве: его одолевал внезапный жар.

— Это из-за тебя, Джордж?

— Да. Сейчас очнется, не бойся.

Я посмотрела на него: почти не изменился, только приоделся во что-то прекрасное и небывалое, и еще немного приосанился. Я помнила его томным юным из безымянного бара, но сейчас он не оставлял мне даже сомнений, кто он есть.

Удивительно. Он даже не опустился мне помочь, оставался в углу, смотрел куда-то в непонятную сторону.

— У тебя есть алкоголь, Кэт? — спросил он наконец. Я молча указала ему на холодильник.

Через несколько секунд он вернулся с двумя бокалами шампанского, протянул один из них мне:

— Пей, возлюбленная летающей нечисти. За встречу…

Я неуверенно очень взяла то, что он протягивал и отпила глоток.

— Почему ты ушел тогда?

Не отвечая, он допил и швырнул стакан в окно. Даэмон вздрогнул от звона разбитого стекла и застонал, почти закричал. На каком языке, что это?..

— Уйди, — резко сказал мне Джордж и склонился над его распростертым телом, опускаясь ниже и целуя его в глаза. Через мгновение Даэмон очнулся с ясным взором и засмеялся, немного истерически.

Джордж не ответил, а просто начертил розу в окружающем пространстве и протянул ее мне. Словно из его руки она упала, алая, в слезах совсем нездешнего утра.

— Она родилась слегка увядшая. Я такие люблю. А это тебе, — он протянул Даэмону платок, кажется, шелковый, — завязывать глаза, когда станет страшно.

— А еще станет? — улыбнулся Даэмон.

— Еще бы.

— Все, что вокруг — вернется?

Он покачал головой:

— И это не сон и не глюк. Мы выпрыгнули из очень странного окна, задев ненароком мир, и он полетел вслед за нами. Считай так. Сейчас с неба спускаются белые призраки и еще через полчаса с твоими ребятами будет покончено. Так что если сохранил остатки совести — иди к ним.

— Я не хочу к ним.

— Перестань, — и он отстранился, — ты должен быть с теми, кого соблазнил. Постой.

Это он сказал уже выходившему было из комнаты Даэмону.

— Правила игры позволяют маленький вариант, который может все поменять.

— О чем ты? — тоскливо спросил Даэмон опустив голову, сомнамбула.

— Я не могу опуститься до боя с тобой — это дело последних моих слуг. Но для справедливости я могу давать тебе советы, а с ними быть — талисманом. Игрушкой безымянной. Или с тобой талисманом — а им помочь советом. Но тогда вам точно — капут.

— Совет…

— Хорошо. Я рад, что тебе не чуждо благородство на закате. В третьей справа башне будет тайный знак. Снесите его — и тогда ход битвы будет непредсказуем. Я бросил на весы свою перчатку — но небрежно. Я закрыл глаза: я сам не видел, куда она упала. И еще знай: я изменил продолжение. Вернее, обманул тебя. Никакой ты мне не любимый сын. Вот еще чего не хватало: с меня и кошек достаточно. Ты свободен, Даэмон. Наверно, и сам догадался?

Тот стоял пораженный, как молнией:

— Нет…

— Что, загорелся вновь? Ты упадешь с ними, если они упадут. Доказав свое право быть тем, за кого погибают, ты стал свободен.

— А если мы победим?

— Тогда упаду я. Катись теперь отсюда. Вряд ли мы увидимся еще.

— Ты доиграл?

— Почти. Думаю, нигде не попал мимо. Ты же промазал много, один твой Амаль чего стоит.

— Прощай, дивный принц, — встал на одно колено Даэмон, — надеюсь победить тебя и не быть малодушным.

— Прощай, мистический Винни-Пух, — Джордж отвернулся и пошел сквозь стену.

— Прощай и ты, Катерина. Вряд ли здесь…

Он поцеловал мои слезы и тоже ушел.

Каждое их слово мне запомнилось почти точно и словно кто-то просил настойчиво меня записать непонятный разговор, который я слышала. Было где-то полшестого вечера.

13. ДВА СОЛНЦА НА НЕБЕ

На следующее утро никто не ошибся в том, что видел: на небе стояло два Солнца, но не было той жары, которую можно было бы оттого предположить. Черное воинство усмотрело в том добрый для нас знак, нечаянное равновесие сил. А с норд-норд-веста на землю спускались белые фрегаты — огромные птицы, несущие сюда призраков Джорджа, ангелов, так долго не показывавших вида, что им не все равно.

Мне накинули на плечи черный плащ, и все воинство шептало заклинания, молитвы, проклятия. Старик хранитель попросил дотронуться до него, Амаль подал мне древней работы клинок, почти невесомый, жало безжалостной смерти. Я чувствовал веселое головокружение, как вкус вина на губах, а они вокруг громко клялись мне в верности и обещали не оставлять, чем бы ни кончилось то, что сейчас начиналось.

— Вера последнее что осталось с нами, — сказал я им тихо, — верьте же в то, что станете нынче господами над миром, или быть мне с вами упавшими — разбившейся птицей. Невозможная моя смерть стала теперь возможной и оттого мне легче. Я свободен.

Дальше все происходило со скоростью, не дающей возможности понять. С той стороны что-то метнулось раз и половина моего воинства оказалась скошена, как косой. Я указал рукой на третью башню справа:

— Амаль, выстрели туда.

Он бабахнул из своего потешного автомата — такой я только в американских боевиках до этого видел.

— Ничего…

— Давай еще раз.

Несколько существ оттуда вылетели навстречу остаткам черного воинства, пытавшегося окружать воздушные башни неуверенным кольцом. Они не дрогнули, но видели уже — силы неравны. Амаль до конца держался роли безразличного супермена — стрелял от плеча и не глядя; потом там, на третьей башне, что-то вспыхнуло, как если бы наверху открыли окошко и эти два солнца невозможных в нем отразились. Еще мгновение — и башня взлетела на воздух, разнося вдребезги все вокруг. Почти все белое воинство попало в воронку этого невероятного взрыва (необычного, не в стороны несущего волны, а скорее вверх…), мои тоже были разнесены, будто стекло в осколки. Меня отбросило назад, но я упал будто на мягкую подушку.