Беттина Белитц - Дьявольски рисковый (ЛП)

Ой-ой. Мне срочно нужен переводчик! Мама была родом из Берлина, а папа с севера. Мы все трое не говорили на пфальцском, и мне повезло, что мои ребята разговаривали со мной на верхненемецком, даже если между собой они иногда переходили на грубый жаргон, который порой мог быть очень скабрезным. К нормальному пфальцскому я никогда не могла привыкнуть.

- Не. Не знаю. Комната для репетиции? Тогда это правда, насчёт группы? - Вместо того чтобы ответить, Шак так широко мне улыбнулся, что на его бледных щеках образовались морщины.

- Давай, я падвязу цябе туды. Ну давай, Лоусi! Вперёд! Варушыся!

Я подозрительно огляделась. На мой вкус это получилось слишком просто. Я никогда до этого не разговаривала с Шаком, я даже не смотрела на него. А теперь он спрашивал, как у меня дела и предлагал подвезти к комнате для репетиций, чтобы я могла встретиться с Билли. Но зачем мне этому сопротивляться? У меня было и так достаточно проблем, которые я должна была решить в одиночку. В такой запутанной ситуации мне следует принять любую помощь.

- Ладно. Но к блоку, который начнётся после обеда, я должна буду вернуться в школу!

Я пожалела о моём решении уже спустя две минуты.

«Я падвязу цябе туды», означало, что я должна была втиснуть мою голову в затхлый шлем и сесть позади Шака на его ржавую Веспу, чтобы потом непрерывно молиться, пока мы не доехали.

На светофоры он обращал такое же внимание, как на знаки дорожного движения, включение указателя поворота или прочувствованных тормозов. При его первой остановке был такой резкий рывок, что меня прижало к его сальным волосам. Они пахли как наша церковь на Рождество, к сожалению, запах смешанный с холодной золой. Мне сразу же захотелось чихнуть, именно в тот момент, когда Шак разгонялся с ревущем мотором, чтобы обогнать стоящий фургон, конечно же без указателя поворота.

К счастью поездка длилась недолго. Местность, где он наконец замедлил скорость и остановил машину после двух срезанных углов, сразу же показалась мне знакомой и таковой она и была. Тоскливым взглядом я посмотрела на мусоросжигательный завод, после того как высвободилась из вонючего шлема. Как часто Сеппо, Сердан, Билли и я говорили раньше о том, какие гениальные забеги мы смогли бы там выполнить, если бы он не работал круглосуточно и таким образом постоянно охранялся!

Мы могли провести только десять недель с тем, что выдумывали бы новые дистанции и тренировали их, без того, чтобы хоть раз покинуть территорию. Столько много разной высоты крыш, пожарных лестниц, выступов - Эльдорадо для любого трейсера. Башню я даже видела из нашей квартиры. Её слабое, красное мигание принадлежало к моей личной отличительной черты ночи Людвигсхафена. Оно сопровождало Сеппо и меня при нашем забеге по крышам домов. Оно освещало темноту, когда Леандер и я, в канун Нового года, сидели на подоконнике нашего окна. Во Франции мне его не хватало.

Но сейчас преобладал тусклый полуденный свет. Дождь прекратился, и солнце нерешительно пробивалось сквозь тёмные, тяжёлые тучи. Я оторвала свой взгляд от мусоросжигательного завода и пошла за Шаком, который уже направлялся к мрачному заднему двору. Слева за нами находился Лофт; тот клуб, о котором всегда говорили старшие школьники. Но в остальном маленькая улица производила заброшенное, негостеприимное впечатление. По сравнению с задним двором, в который провёл меня Шак, она была однако почти идиллическая.

Насвистывая, он открыл дверь в подвал, возле которой были сложены старый электро-металлолом и рваные автомобильные шины. Пронизывающе воняло мочой. Когда Шак включил свет в подвальном входе - голая лампа, которая была покрыта таким толстым слоем пыли, что давала только грязно-жёлтый свет, я увидела, как убегает мокрица и прячется в одной из многочисленных трещин на полу. Её дружки точно уже поджидали её там. Грубо отштукатуренные стены были вымазаны до самого потолка убого плохими граффити. Кто бы тут их не распылял: Он этого не умел.

Шаку, казалось, это не мешало. В приподнятом настроении и с раздражающей медлительностью, он зашагал вниз и открыл ещё одну дверь.

- Мой дом, моя крепость! - крикнул он с гордостью и позволил проскользнуть мне под его мышкой в комнату для репетиций. Она была такой маленькой, что я тут же увидела Билли. Он сидел в левом углу на засаленном диване и третировал свою гитару-бас, рядом с ним ноты и диски, ноги упираются в пустой пивной ящик. Справа от дивана стояли ударники, усилитель, два микрофона и стойки для гитар.

Я тщетно пыталась найти окно, потому что задыхалась от спёртого воздуха. Здесь должно быть уже много лет не проветривали - и как это вообще можно было сделать? Существовал только подвальный люк под самым потолком, который, как и каждый другой квадратный сантиметр этой каморки, был обклеен коробками от яиц. В стороне от инструментов почти не было места для того чтобы стоять или сидеть. Везде были разбросаны пустые бутылки из под пива, музыкальные ноты, серебряные бумажки, коробки от сигарет и футляры от дисков. Я почувствовала, как подошвы моих кроссовок прилипли к полу.

Билли только быстро поднял взгляд от своих толстых струн гитары-баса.

- Привет, Катц. Тоже здесь? - Я поверхностно выдохнула и ещё более поверхностно снова вдохнула. Дышать здесь было не очень хорошей идеей. Совсем же не дышать однако тоже. Я с удовольствием зажала бы себе нос, но поверила в то, что привыкну к вони.

- I? - спросил Шак Билли по-отечески. - Рэпетыраваў? - Билли усердно закивал.

- Всё утро!

Я хотела сказать ему, что его ищет господин Рюбзам, но в последнюю секунду сдержалась. Скорее всего это был не тот способ, преподнести ему, что здесь не место для него. Здесь для любого было не место. Самое большее для мокриц и тараканов. Я не могла описать, что это было; может это даже была не сама комната, а этот захудалый задний двор или отсутствие дневного света, но я чувствовала себя на какой-то не реальный манер под угрозой.

Бабушка Анни сказала бы, что здесь существовали только негативные вибрации. Лучше, я бы тоже не смогла это сформулировать.

- Что ты там репетируешь? - Я сдвинула несколько нот в сторону и села рядом с Билли, в то время как Шак начал настраивать свою электрогитару. Школа для обоих по-видимому больше не существовала. Также и для меня она внезапно показалась очень далеко.

- Kashmir. Ты её знаешь? - Билли закатил глаза, когда я покачала головой. - Led Zeppelin! Это нужно знать. - Шак насмешливо рассмеялся, из-за чего Билли покраснел.

- Ладно, до прошлой недели я тоже не знал. Но потом я нашёл здесь стопку дисков, наверное, от предыдущей группы и подходящие ноты тоже здесь валялись. Блин, на них записаны такие клёвые вещи, такие клёвые!