Владимир Лещенко - Девичьи игрушки

Выползло на лед нечто страшное да жуткое. С лапами длинным хвостом и гребнем через всю спину.

Признал в твари крокодила. Хучь и не видывал никогда воочию, но на картинках в книгах зреть доводилось.

Будь он тогда трезв, верно, оробел бы и упустил гадину. Так-то страшно на него пасть разинула. А у самой поперек горла наживка стоит. Заглотала.

Однако хмель сделал Василия Ивановича смелее. Ухватился он за пешню и давай подлюгу по бокам и голове охаживать, пока не издохла.

– А дальше? – затаив дыхание, поинтересовался Иван.

Вдруг он сейчас увидит подтверждение удивительного рассказа. Не мог же пекарь не сохранить хоть кусочек крокодильей туши. Чтоб потом хвастаться перед знакомыми и такими вот, как Иван, заезжими гостями.

– Увы, – развел руками Кандыбин. – Только што вытащить на берег и успел. Уже и в свои ворота тварь начал затаскивать, как откуда ни возьмись, объявилось двое монахов.

У Ивана сразу испортилось настроение. Он уже догадался, что воспоследовало дальше.

– И как только узрели, ума не приложу? – пожимал плечами Василий Иванович. – Словно специально за рекой следили, как бы чуя нечто подобное. Или не один я сподобился и еще такие же гады в нашей реке о ту же пору объявлялись?

Налил себе рюмку и промочил горло.

– Одним словом, отобрали они у меня мою добычу.

– И вы так просто отдали? – усомнился поэт, глядя на мощную кандыбинскую стать и припоминая облик юных святых братьев Козьмы и Дамиана.

Хлипковаты будут по сравнению с Василием Иванычем.

– Нешто я с монахами драться на кулаках стану? – обиделся пекарь. – Мы ж не нехристи какие. Да и грамотка у них от владыки имелась…

«Вот оно что!»

– Что за грамота?

– Да такая, хитрая. Прямо ничего не прописано, а сказано, штоб не чинили оным честным братьям Козьме да Дамиану никаких препон в благом богоугодном деле искоренения мерзостей антихристовых, – чуть ли не по памяти процитировал Кандыбин.

Знать, глубоко в сердце запало требование преосвященного Варсонофия, и не один раз перечитал он ту грамоту, пока расстался с необычным своим уловом.

Но это ж, право, святая дружина какая-то. Чисто тебе гишпанская инквизиция. Ну и делишки же творятся в глухой провинции российской.

– Вот это все лишь мне и осталось, – указал на стол пряничных дел мастер. – Откушайте, сударь.

– Да я уж и так у вас изрядно загостился, – прижал руку к сердцу Ваня. – Пора и честь знать.

– Жаль, ой жаль, что Великий пост, – снова повторил Кандыбин, выпроваживая нечаянного гостя с честью до самых ворот. – А то б мы с вами… – Он заговорщицки подмигнул. – Но, даст бог, вы у нас еще погостите. Так что при случае милости прошу в гости.

– Непременно, – пообещал поэт.

Как оказалось, гостеприимный Василий Иванович велел заложить для него свои собственные сани, чтоб доставить понравившегося ему обходительного и разумного молодого человека прямо в «Лондон». На пол кибитки были уложены два куля с гостинцами. Тот, что побольше, – для свояка, меньший – Ивану.

– Там прянички, – шевелились густые брови. – Не побрезгуйте подарком.

– Благодарю покорно, милостивый государь!

Когда уже поворачивали на мост, господин копиист заприметил две черные мальчишечьи фигуры, поспешно скрывшиеся в ближайшей подворотне.

«Ну-ну!» – подумалось.

Не дремлет владыкина стража. И как только везде поспевает?

Глава 13

УБИЙСТВО СВИДЕТЕЛЯ

Москва, апрель 2006 г.

– На сколько, как думаешь, мы опоздали? – осведомился Вадим.

Борисыч вздохнул, комкая в руках старомодную кепку.

– Часов на пять… хотя какая теперь разница!

Они находились в большой светлой комнате, являвшей собой нечто среднее между кабинетом, маленьким выставочным залом и роскошной гостиной.

Строгая мебель темного дуба, светлый, идеально отлакированный паркет, картины на стенах, шкафы и витрины вдоль стен. В одних посуда, в других – книги.

Вадим подошел к одному из шкафов, пробежал взглядом по названиям на корешках.

«Ars Diaboli», «Destructor omnium rerum», «Disertazioni sopra leapparizioni de'spiriti e diavoli», «De origine, moribus et rebus gestis Satanae» …

Ни французского с итальянским, ни тем более латыни он не знал, но слова «дьявол» и «Сатана» в переводе не нуждались. Все это были старинные трактаты по магии и демонологии.

Почти такие же книги майор видел две недели назад в доме замоченного мага.

Но если книгохранилище Монго производило впечатление какой-нибудь библиотеки замка Синей Бороды, то тут жуткие древние тома благолепно были упрятаны в чопорный старинный книжный шкаф, отчего словно лишались мрачной своей силы.

И кабинет Отто Янисовича Гроссмана был обширный и светлый.

Да и в самом хозяине ничего такого не было.

Лет пятьдесят: лысоватый, худой, вид респектабельный, можно сказать – подозрительно респектабельный. Антиквар, барон и темная личность… Облаченный в дорогой костюм и домашние туфли, а не какие-нибудь вульгарные тапки.

Все – с печатью той неброской галантной роскоши, по которой узнаются по-настоящему богатые люди.

Он как будто отдыхал в кресле, полуприкрыв глаза. И рукоять клинка, торчавшая из груди, не сразу бросалась в глаза на черном фоне дорогого костюма. Закоченевшая рука лежала на эфесе слоновой кости.

Вадим отвернулся от покойника, пробежал взглядом по фарфору и старинным клинкам в застекленных витринах, по картинам, подернутым патиной времени.

– Вадим Петрович, взгляните, – позвал его из другой комнаты Зайцев.

Оба майора, не сговариваясь, двинулись на голос.

Лейтенант стоял перед раскрытым чемоданом фасона «мечта оккупанта», изучая его содержимое.

Савельев заглянул через плечо – и еле удержал отвисшую челюсть.

Позади вполголоса матюгнулся Куницын.

И было от чего.

Прежде всего, в глаза бросалось серебряное шитье черного мундира, поверх коего – черная хромовая портупея с кортиком, эфес которого украшал серебряный череп.

Потом – россыпь крестов на мундире.

Фуражка с высокой тульей, неприятным образом напомнившая Вадиму принятые нынче в российской армии головные уборы. Только разве вместо двуглавого орла верх украшал орел одноглавый, восседающий на свастике.

Шинель, аккуратно свернутая, кожаное пальто, сапоги, запакованные в целлофан.

«Киностудию они, что ли, бомбанули?» – промелькнула идиотская мысль.

Сомнений не было: у антиквара обнаружился настоящий прикид самого настоящего эсэсовца. Ну да, тоже антиквариат в своем роде…

Зайцев осторожно вытащил из чемодана кобуру, расстегнул…

– О, статья 213-б, – удовлетворенно произнес лейтенант, вертя в руках вальтер.

– Осторожней, нам с него еще пальчики снимать.