Владимир Петько - Забытый мир

А еще через несколько дней они лежали на каменном склоне, осторожно выглядывая из-за гребня.

- Какого хрена? - в очередной раз недоуменно прошептал Дэнил.

Петер перевел взгляд с нелепой, ртутно-серебристой кляксы, ползающей внизу, на ослепительно белые грани Монумента. После стольких изматывающих переходов главным было то, что они все-таки дошли. Гудела голова, гудели ноги, все тело стонало, требуя отдыха, и лежать, уткнувшись в прохладную, окутанную резкими, неживыми запахами землю, казалось верхом блаженства. Почему же раньше ему не приходила в голову такая простая и одновременно гениальная мысль? Ведь для счастья оказывается так мало надо - замереть, и не двигаться, не шевелить даже самым разнаипоследним мизинцем. Но лежать ему конечно долго не дали, кто бы сомневался. Сначала Дэнил, выругавшись в последний раз, поднялся и пошел к ртутному пятну, которое уже не было пятном, разом собравшееся и ставшее объемным. Следом и они, два придурка, встали и двинулись вслед. Дэнил не говорил им идти за ним, но и оставаться на месте не имело смысла. Кто же знал, что он просто забыл про них, думая лишь о ртутном противнике. Как понял чуть позже Петер, у Дэнила были веские основания сосредоточиться на серебристом нечто, к тому времени уже отдаленно напоминавшему большую пуму. Друзья тащились за дикарем, а тот осторожно, словно по тонкому льду, подступал к ртутному, ставшему полу-тигром, получеловеком, и бросал короткие, отрывистые фразы на незнакомом языке. Серебристый ответил, после того как совсем избавился от кошачьих черт, став тонким силуэтом в полтора человеческих роста, с плавно перетекающими из одного положения в другое конечностями. Голос его был под стать фигуре - переливчатый и мелодичный. Он говорил длинно и равнодушно, а Дэнил снова бросал ему короткие и злые фразы. И уже созрела в голове Петера мысль, что зря они тащатся за дикарем, как Дэнил, не сказал - выплюнул последние слова, и руки Серебристого вытянулись и застыли двумя длинными клинками. Дикарь в ответ выдернул из котомки что-то продолговатое, гудящее и потрескивающее, точь-в-точь как Камнепад. На эту палку, или жезл, а может что-то другое, тут же налипла пыль, множеством мелких нитей, сделав палку словно бы мохнатой. Один из клинков Ртутного приблизился к жезлу, тоже покрывшись мехом, только не из пыли, а из собственной серебристой плоти. Лезвие клинка стало пористым и выщербленным. Серебристый отвел руку и уставился на нее гладким лицом. В этот миг Дэнил кинул жезл в торс Серебристому, и это последнее, что успел увидеть Петер. Тугая волна воздуха уперлась в его тело, приподняла и понесла обратно к гребню. Он еще успел подумать, что слишком часто его в последнее время швыряет всякими взрывами, а потом ему стало не до того. Боли от удара он не почувствовал, просто все вокруг поплыло, и никак не получалось вздохнуть. Потом, когда волна ушла, его с неожиданной силой начало вжимать в землю и зуд, страшная чесотка, подобная той, что была возле каменного веретена, полезла под веки, к костям черепа, и дальше, вниз, по всему телу. Там, где остались Дэнил и Серебристый, что-то происходило, потому что Петеру то становилось легче, то, казалось, его вот-вот раздавит. Из всех звуков осталось только монотонное гудение и потрескивание, шедшее со всех сторон. Через какое-то время, может минуту, а может и час, перед глазами поплыли цветные пятна, а в ушах зазвучал тонкий, тоньше комариного, звон. Это последнее, что сумел вспомнить Петер. Дальше его сознание толи провалилось в бездну, толи полетело к звездам.

Петер приподнялся и сел. Во рту до сих пор стоял отвратительный вкус рвоты, даже огненное зелье не смыло его. Он повертел головой, ища ртутное пятно.

- Ты убил его?

- Этого хрен убьешь, - вздохнул Дэнил.

- А где он?

- У него дома дела возникли...

- Это был демон? - спросил Петер после паузы.

- Я не знаю никаких демонов, - пожал плечами Дэнил, - я их ни разу не видел. А кто это объяснить не смогу, слов таких не знаю.

- Он хотя бы живой? - спросил Петер.

- А кто его знает. Но не мертвый, это точно. Вообще это не он, а они. Много маленьких капелек, только не жидкости, а как бы это сказать... Это в нашем мире они такие, а в своем... В общем, пока у них есть энергия, ну то есть силы, они могут держаться в нашем мире. А как кончится, так их обратно в океан или в облако или, что там у них, выталкивает. Вот поэтому я говорю, что он не сдох. Просто энергия, ну, то есть силы кончились.

- Я знаю, что такое энергия, - машинально сказал Петер. "Как можно с капельками разговаривать?" - пришла ему в голову мысль.

- Ага? - удивился Дэнил. - И что же это такое?

- Энергия - это сила движущегося объекта, чем больше масса или скорость, тем больше в нем энергии, - вспомнил школьные уроки естествознания Петер.

- А если объект не движется, то энергии в нем нет? - ехидно спросил Дэнил.

- Конечно.

- Хорошо, - оживился дикарь, - а если я буду кипятить в котле с плотно закрытой крышкой воду, отчего крышка соскакивать будет?

- Не будет она соскакивать! - с удивлением ответил Петер. - Ты чего, мы же сколько раз еду готовили!

- Ну да, ну да... - пробормотал Дэнил, улыбаясь своим мыслям. - Что-то давно мы всухомятку питаемся, надо бы посмотреть, может, где в округе что-нибудь горючее для костра есть...

Застонал и заворочался Марк. Петер поглядел на друга, взлохмаченного и перепачканного. Наверное, он и сам не лучше выглядит. Марк обвел их мутными глазами.

- А где этот? - севшим голосом выдавил он.

- Еще один! - скривился Дэнил. - Подымайся, мы сюда не в блевотине валяться пришли.

Петер оглянулся на идеально белый, словно подсвеченный изнутри Монумент. Восьмигранный у основания, на высоте около тридцати футов, он плавно переходил в квадратное сечение. В двухстах футах от земли, постепенно уменьшающиеся грани венчал игольчатый шпиль. При взгляде на это сооружение в душе начинали звенеть неведомые струнки. Петер поднялся и пошел за Дэнилом, уже скрывшемся за белым камнем. С другой стороны оказался проем в виде арки, в котором стоял Дэнил.

- Начинай, - сказал дикарь и отошел в сторону.

Внутри, в круглой комнате, на стенах висели панели из того же белого материала, что и сам Монумент, только не светящегося. Очень тихо, на грани слышимости, играла печальная и торжественная музыка. А может она только чудилась, точно Петер сказать не мог.

Сзади кашлянул Марк, звук причудливо отразился от стен, словно зевнул огромный зверь. Петер заскользил взглядом по панелям, исписанным древним языком. Почти все слова были знакомы, но смысл написанного улавливался с трудом. Он оглянулся, словно ища поддержку у спутников. Марк рассеяно водил рукой по отполированному до блеска барельефу. Дэнил напевал что-то под нос, выковыривая ножом грязь из-под ногтей. Петер пошел к оставшимся панелям.