Дэвид Геммел - Рыцари темного леса

— Это что же за тварь такая? — вскричал в этот миг один из лесников, глядя на двуглавое чудище.

— Не знаю, — ответил Мананнан. — Но хочу надеяться, что пары у него не было.

Лесовик протянул ему руку.

— Я Лиам. Мы видели, как ты с ним схватился, но не чаяли поспеть вовремя. Ты человек короля?

— Нет, я ничей. — Мананнан тихо отошел в сторону и поднял руку к пружинной защелке шлема. Она легко отошла вбок… во рту у него пересохло — он боялся продолжать. Набрав воздуха, он стянул шлем обеими руками и рванул вверх. Шлем скрежетнул о ворот и снялся. Спутанные волосы пристали к прогнившей кожаной подкладке, но он оторвал их, не жалея. Ворот, не поддерживаемый больше шлемом, свалился на плечи. Ветер холодил лицо и свалявшуюся бороду, щипал покрытую язвами кожу.

— И долго ты его не снимал? — спросил подошедший Лиам.

— Долго, очень долго. Вы живете тут поблизости?

— Да. Пошли с нами, поедим.

— Я попросил бы горячей воды и бритву. Если можно.

Вдали послышался жуткий вой.

— Кто-то отведал крови, — сказал Лиам.

8

Руад, услышав крик, выскочил наружу. Покрытое чешуей чудище тащило в лес человека. Чудище имело больше десяти футов в длину и шесть ног. Его зубы сомкнулись на ноге жертвы.

Несколько лесовиков колошматили зверя криками и топорами. Чудище отпустило кричащего человека и тут же скакнуло к другому. Тот отпрянул. Зверь, взмахнув хвостом, как кнутом, обвил ноги третьего и потащил его в зубастую пасть. Руад стал на колени рядом с золотыми собаками и шепнул им волшебное слово, а после указал на зверя и произнес еще что-то. Собаки ринулись на врага. Одна вскочила зверю на спину, прокусив стальными клыками чешую, мясо и кость. Вторая вцепилась в горло. Третья запустила зубы в хвост, сдавивший человека, и перекусила его. Из хвоста хлынула зеленая кровь, и собаки попятились. Некоторое время чудище еще лязгало зубами, потом медленно осело наземь и издохло.

Лесовики столпились вокруг раненого, и Гвидион поспешил к ним, чтобы заняться его разодранной ногой. Кровь остановилась, как только лекарь приложил к ране руки, и Гвидион приказал отнести раненого в дом.

Собаки вернулись к Руаду. Он прикоснулся к их головам, и они снова застыли, как статуи. Деревенские жители, вооружившись луками и топорами, несколько часов прочесывали лес в поисках других зверей. К сумеркам они вернулись и сказали, что видели следы. Но чудовищ больше не встретили.

Брион, бросив свою дубину, подошел к Руаду, сидевшему около собак.

— Что это за звери? Откуда они взялись? — спросил он.

— Это сложно объяснить, дружище. Они не отсюда.

— Знаю. Говори толком.

— Рядом с нашим миром существует другой. Оттуда они и явились, и вызвал их какой-то великий чародей.

— Зачем? С какой целью? Неужели лишь для того, чтобы убивать?

— Не знаю. — Руад отвернулся, но отделаться от Бриона было не так-то просто.

— Странно как-то: сперва приходишь ты со своими волшебными собаками, а потом вот эти твари. Не делай из меня дурака, волшебник.

Руад посмотрел на его грубоватое, честное лицо.

— Может статься, что убить хотят меня. Я сказал тебе правду: я не знаю. Похоже, что мир за пределами этого леса неотвратимо погружается во зло.

Брион хотел сказать еще что-то, но тут послышался стук копыт, и в деревню въехал всадник, высокий человек со свежевыбритым, мертвенно-бледным лицом. Приблизившись к Руаду, он швырнул к его ногам шлем, который покатился по земле и остановился рядом с золотой собакой.

— Вот он, твой шлем, который нельзя снять иначе, как при помощи волшебства черных ворот. Изволь объяснить, лжец, и будь поубедительнее, ибо от этого многое зависит. — Мананнан спешился и стал перед Руадом.

— Сделай милость, Брион, оставь нас. — Руад положил руку на плечо молодому человеку. — Ночью я уйду, и дом снова останется в полном твоем распоряжении.

Брион кивнул, пристально посмотрел на Мананнана и ушел.

— Я рад за тебя, — сказал Руад. — Ты прав, я солгал. Мне хотелось отправить тебя за ворота. Шлем я расколдовал во время нашего разговора. Хочешь убить меня за это?

— Назови причину, по которой мне не следует этого делать.

— Причина только одна: я хочу жить и думаю, что пока еще нужен.

— Что ж, сойдет — не такой уж я любитель убивать. — Мананнан посмотрел на мертвого зверя, из которого все еще сочилась зеленая кровь. — Я сегодня зарубил чудище с двумя головами, а теперь еще и этот… Что это значит, Оллатаир? Откуда они взялись?

— Из-за черных врат. Кто-то решил наводнить этот лес ужасом.

— Кто же?

— Я не знаю чародея, обладающего таким могуществом, но без короля тут явно не обошлось. Возможно, они ищут меня, возможно, кого-то другого. Вряд ли силы зла нуждаются в веской причине. Ты согласен мне помочь, Мананнан?

— В чем?

— В борьбе с этим злом. От тебя требуется одно: быть тем, кем тебя учили быть, то есть рыцарем Габалы. Когда-то это очень много значило для тебя.

— Это было давно.

— Но ты еще помнишь?

— Еще бы мне не помнить. Так чего же ты хочешь от меня?

— Ты знаешь.

— Нет! — отрезал Мананнан. — Это безумие.

— Рыцари должны вернуться. Другой надежды я не вижу. Я уверен, что красные королевские рыцари — воплощение зла. И сладить с ними способен только былой орден Габалы. Думаю, ты понимаешь это не хуже меня.

— Я понимаю только, что ты бредишь. Прошлое мертво, Оллатаир. Найди себе новых рыцарей, а я помогу обучить их.

— У нас нет в запасе пяти лет, Мананнан, нет даже пяти месяцев. Прошу тебя, поезжай за ворота. Найди Самильданаха и приведи его домой. Он был величайшим из всех известных мне воинов и благороднейшим из людей. Он поможет мне с Цветами и выступит против красных убийц. Вместе мы избавим эту землю от зла.

— Эту песню я уже слышал. Избавим землю от зла! Я и в первый раз с тобой не соглашался.

— То зло было для нас отвлеченным понятием. И я признаю, что заблуждался. Неужто совершить ошибку такой уж страшный грех?

— Мои друзья сполна расплатились за твое право на ошибку.

— Не тебе судить об этом, трус!

— Верно, не мне. — Мананнан, овеваемый вечерней прохладой, снова представил себе черные врата и услышал вой таящихся за ними чудовищ. Сердце у него заколотилось, руки задрожали. Никогда он не отважится пройти туда. Он сказал Оллатаиру, что боится за свою душу. Но это была ложь, спасающая лицо.

Там, во тьме, сидит смерть, как сидела она в трухлявом дереве его детства. Там тесно, и муравьи ползают по телу. Мананнан содрогнулся.

Но вряд ли тамошние чудовища страшнее того, с которым он столкнулся сегодня.

Нет! Ему не преодолеть такого страха!