Клайв Льюис - Принц Каспиан

– Я иногда удивляюсь, друг, – сказал Аслан, – почему ты так много думаешь о своей чести.

– Высочайший из всех высоких королей, – промолвил Рипичип, – позвольте напомнить вам, что мы, мыши, наделены столь малыми размерами, что, если бы мы не защищали свое достоинство, кто-нибудь (кто измеряет его в дюймах) мог бы позволить себе неуместное развлечение на наш счет. Вот почему я с таким усердием довожу до общего сведения, чтобы никто – если только он не желает ощутить эту шпагу так близко от своего сердца, как я смогу дотянуться, – не смел говорить в моем присутствии о мышеловках, сырных корках и свечных огарках – никто, сир, будь то самый высокий дурак в Нарнии!

Здесь он очень значительно поглядел на Ветролома. Впрочем, до того всегда доходило в последнюю очередь, поэтому великан даже не разобрал, о чём говорят у него под ногами, и пропустил намёк.

– Позволь узнать, а почему твои сопровождающие обнажили мечи? – спросил Аслан.

– С позволения вашего высокого величества, – произнёс второй Мыш, которого звали Пичичик, – мы все готовы отрубить себе хвосты, если наш предводитель останется без своего. Позор нам будет носить знаки отличия, которых лишился Верховный Мыш.

– Ах, – прорычал Аслан, – ваша самоотверженность меня покорила. Не ради твоего достоинства, Рипичип, но ради любви к тебе твоего народа и ради услуги, оказанной мне твоим народом давным-давно, когда вы перегрызли веревки, которыми я был привязан к Каменному Столу (с тех самых пор, хоть вы давно забыли об этом, вы и стали говорящими), ты получишь обратно свой хвост.

Аслан ещё не закончил говорить, а новый хвост был уже на месте. Затем, по приказу Аслана, Питер посвятил Каспиана в рыцари ордена Льва, а следом уже сам Каспиан возвёл в рыцарский сан Боровика, Трама и Рипичипа, назначил доктора Корнелиуса своим лордом-канцлером и утвердил Пухлых Мишек в их наследственном звании маршалов турнира. И все рукоплескали.

После этого тельмаринских воинов под охраной, но без тычков и насмешек, провели вброд через реку, посадили под замок в Беруне и дали им мяса и пива. Правда, на переправе они подняли шум, потому что ненавидели текущую воду так же, как зверей и деревья, однако вскоре с неприятным делом было покончено, и началась лучшая часть дня.

Люси, которая уютно устроилась рядом с Асланом, сперва не могла понять, что затеяли деревья. Сперва она думала, что они танцуют – они и впрямь медленно двигались двумя кругами, в одном справа налево, в другом слева направо. Потом она заметила, как они что-то сбрасывают в центр обоих кругов. Порой ей казалось, что они отрезают длинные пряди своих волос, в другой раз это выглядело, словно они отламывают кусочки пальцев – но, если так, пальцев у них было множество, и это не причиняло им боли. Но что бы они там ни бросали, упав на землю, оно оказывалось хворостом и сухими палками. Затем три или четыре рыжих гнома вышли вперед с огнивами и подожгли кучу, которая затрещала, вспыхнула и наконец загудела, как лесной костёр в Иванову ночь. И все расселись вокруг.

Потом Вакх, Силен и менады начали танец, гораздо более неистовый, чем танец деревьев, – не просто пляску радости и красоты (хотя и это тоже), но волшебную пляску изобилия. Всё, к чему прикасались их руки, на что ступали их ноги, превращалось в яства – груды жареного мяса, наполнившие рощу восхитительным запахом, пироги пшеничные и овсяные, мёд и разноцветный сахар, сливки, густые, как каша, и недвижные, как стоячая вода; персики, абрикосы, гранаты, груши, виноград, землянику, малину – пирамиды, каскады фруктов. Затем появились вина в больших деревянных чашах – тёмные, густые, как вишнёвый сок, и светло-алые, как текучее желе, и жёлтые вина, и зелёные вина, и жёлто-зелёные, и зелёно-жёлтые.

Для древесного народа приготовили другую пищу. Когда Люси увидела, как Копун Землерой и его кроты отдирают дёрн в разных местах (которые указывал Вакх), и поняла, что деревья собираются есть землю, её слегка передёрнуло. Но когда она увидела ту землю, которую им подносили, то испытала совсем другие чувства. Деревья начали с роскошного чернозёма, так напоминавшего шоколад, что Эдмунд даже попробовал кусочек, однако ему не понравилось. Утолив первый голод, они перешли к земле, какую можно видеть в Соммерсете, она почти розовая. Деревья утверждали, что она легче и слаще. Вместо сыра они ели известковистую почву, а на десерт – мелкий гравий, припудренный тончайшим серебристым песком. Они выпили чуть-чуть вина, и от этого остролисты сделались ужасно разговорчивы, ведь обычно они утоляют жажду большими глотками дождя и росы, благоухающей лесными цветами и с легчайшим привкусом облаков.

Так Аслан угощал нарнийцев ещё долго после того, как солнце село и появились звёзды. Большой костёр, горевший теперь жарче, но не так шумно, сиял в тёмном лесу, как маяк. Испуганные тельмарины видели его издали и дивились, что он означает. Самое лучшее в этом празднике было то, что не надо было расходиться, просто разговоры постепенно затихли, гости начали клевать носом и постепенно заснули, ногами к огню, бок о бок с добрыми друзьями. Тогда воцарилось молчание и вновь стало слышно, как журчит вода у брода возле Беруны. Только Аслан и луна смотрели на всех радостными немигающими глазами.

На другой день посланцы (в основном белки и птицы) отправились с призывом к рассеянным по всей стране тельмаринам – включая, разумеется, запертых в Беруне пленников. Им было сказано, что Каспиан теперь король, и Нарния отныне принадлежит не только людям, но и говорящим зверям, гномам, дриадам, фавнам и прочим созданиям. Все, кто хочет остаться на этих новых условиях, могут остаться, тем же, кому такой порядок не по душе, Аслан приготовит другой дом. Этим последним следует явиться к Аслану и королям, расположившимся у бродов близ Беруны, в полдень на пятый день. Можно себе представить, скольких тельмаринов это заставило чесать в затылке. Кое-кто, особенно молодые, слышали, подобно Каспиану, рассказы о старых днях и радовались их возвращению. Они уже сдружились с волшебными созданиями и решили остаться в Нарнии. Однако большинство старших, особенно те, кто занимал при Миразе важные посты, надулись и не желали оставаться в стране, где уже не смогут всем заправлять. «Жить здесь, среди толпы дрессированных зверей!» – говорили они. «И призраков, – добавляли некоторые с содроганием. – Вот кто такие эти дриады – самые настоящие призраки». Они не ждали для себя ничего хорошего. «Не доверяю я этому ужасному льву, – говорили они. – Попомните мои слова, он еще покажет свои когти». Однако и обещание нового дома их настораживало. «Как пить дать, затащит нас в своё логово и слопает одного за другим», – бурчали они. И чем больше они так говорили, тем мрачнее и подозрительней становились. Однако в назначенный день больше половины пришли на место.