Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки — князь

Усталость дала себя знать, я вынырнул из сна, чувствуя, что блаженно продрых полдня, но мой рекорд побит: Изаэль все посапывает в моих объятиях, щечки раскраснелись, губки припухли, вся разогретая, мордочка довольная, что-то снится лакомое, даже губами плямкает, словно лакает из миски молоко.

Я не двигался, отдаваясь покою, наконец она вздрогнула, в испуге приподнялась и посмотрела на меня дикими глазами.

— Ой, так это не снилось?

— Кошмар? — спросил я с сочувствием.

— Совсем нет, — возразила она. — Мы летали над лесами и горами… Нет, это ты летал, а меня держал в руках. И я совсем не боялась, представляешь?

— Нет.

— Эх ты, а мы так летали!.. Неужели ничего не помнишь?

— Ну так, смутно…

— Эх ты, — повторила она и сказала сердито, — а ты вообще летать можешь?

Я хотел отшутиться, но неожиданно для самого себя сказал:

— А как же! Не летать вообще-то стыдно. Не по-мужски.

Она посмотрела на меня с восторгом и ужасом.

— Как же это здорово!

— Да? — спросил я. — Ну не знаю, не знаю… Это вы, эльфы, все гуляете да цветочки нюхаете, а мы все по работе, по работе… Работящие как бы в общем. Как шмели, что мед собирают, только непонятно, куда он девается.

Она чуть напряглась, когда я подтянул ее ближе, но тут же расслабилась и сама прильнула ко мне, но прошептала, пряча глаза:

— И тебе совсем-совсем не совестно?

Я пробормотал:

— Вообще-то чуточку есть, если я правильно понял, о чем ты…

— Да все ты понял правильно!

— Но я же только с тобой, — заверил я.

— А с Гелионтэль?

— Там не я, — объяснил я, — а ее муж конт Астральмэль. А с тобой я, моя хитрая лисичка ушастенькая. Ричард тот самый.

Она улыбнулась:

— Да ладно, не оправдывайся! Так оно и есть, я просто дразнюсь. У меня настроение что-то в последние дни скачет. Ни с того ни с сего вдруг как-то становится грустно…

Я насторожился:

— Только не говори, что еще и подташнивает.

Она посмотрела на меня в удивлении.

— А ты откуда знаешь?..

Я охнул:

— В самом деле?

— Вчера первый раз, — сказала она, — у меня никогда раньше такого не было.

— Точно?

Она обиделась:

— Я-то себя знаю! Наверное, среди людей какую-то болезнь подцепила? Вы ж все постоянно деретесь…

— Мдя… — пробормотал я растерянно. — Вот уж как-то не весьма вовремя…

Она спросила встревоженно:

— У меня болезнь серьезная? Надо к лекарям?

— У тебя будет ребенок, — сказал я в лоб. — Вот тебе и благословение Вашей Великой Матери.

Она ахнула, откинулась на ложе, упершись в стену, словно намеревалась вжаться в нее и раствориться в дереве.

— Ты… серьезно?

— У людей беременных подташнивает, — сообщил я. — Хотя и не всех. Наверное, эльфизм у некоторых в латентной форме. Но это недолго, как я слышал откуда-то.

Она застыла, как кролик возле норки, которую вдруг завалило огромным валуном. В глазах не страх даже, а паника.

— Но это невозможно! Без великого Ритуала под священным Дубом…

— Увы, — сказал я, — это случилось. Давай думать, что делать дальше. У вас, наверное, есть безболезненные способы избавляться…

Она не сразу поняла, о чем я намекаю вот так деликатно, словно поленом в лоб, затем взвизгнула:

— Ты что? У эльфов так редко рождаются дети!.. Нас совсем мало!.. Королева будет безумно счастлива!

— Да? — спросил я с сомнением. — Что-то и как-то мне это не весьма в доверие, будто я и не совсем эльф словно… Мне кажется, Ее Величество не совсем так уж именно… Все-таки по долгу службы и занимаемой должности она просто обязана быть на страже Традиций и Посконной Исконности. Хотя если ты права, то тебя не повесят и даже не побьют?

Она смотрела радостными глазами, мне показалось, меня совсем не слышит, а прислушивается к тому, что в ней происходит, хотя что там может так рано, не понимаю, да и вообще не наше это мужское дело докапываться до женских мелочей, а они все мелочи, если женские.

Мелькнула тревожнейшая мысль, не придется ли, как занюханному интеллигенту, разрываться между двумя женщинами, но потом поразмыслил и понял с облегчением, что нет, не придется. Это ботаники разрываются, а я воинственный ботаник, что и не ботаник вовсе, по крайней мере с виду и по замашкам.

К тому же это не совсем женщины, так что оправдание моим бесчинствам — вот оно, на ладони.

Она завозилась рядом, спросила с подозрением:

— Что-то ты повеселел, прям осветился изнутри!

— Мы такие, — ответил я, — совестливые. Мухи не убьем, если убедительно не докажем себе, что она вообще-то существо для всех вредное.

— Да? — переспросила она с интересом. — А когда убедите себя?

— Тогда все в порядке, — ответил я уверенно, — хоть города и села можем жечь весело и с чувством, хоть людей в топку живыми… Главное, чтобы совесть была чиста! Христос не примет людей в рай с нечистой душой. Потому мы всегда сперва решаем: хорошо так делать или нет?

— И что?

— Не делаем, — твердо сказал я, — пока не придумаем, почему это хорошо. Люди все делают лучше, если убеждены в своей правоте! Потому так важна роль здоровой и направленной на созидание пропаганды здорового разрушения, искоренения и выправления. Все во имя свободы, гуманизма и теократии! Высокая духовность — наше знамя и наша уверенность в светлом будущем для всех, кто с нами. Полная демократия и абсолютная диктатура приведут нас к великому счастью!.. Все поняла?

Она так хлопала ресницами, что на меня дуло, но на мой вопрос вздрогнула и судорожно закивала, хотя мордочка обалделая, но женщин это еще как не портит.

Я поцеловал ее, ссадил с колен и шлепнул по булочкам.

— Все, иди играй, а я пойду добывать счастья всем народам.

Она прошептала:

— Как скажешь… Ты вон какой…

— Сам удивляюсь, — ответил я скромно. — А еще я теперь человек с весом… Лиана выдержит?

Она изумилась:

— Но ты же можешь летать!

— Паладины не летают просто так, — отрезал я твердо. — Мы только по делу, а кто порхает по всяким тут, ему не только крылья отрываем, чтоб неповадно! И чтоб нас не позорил. Да и завидно.

Она придержала лиану, обвив ее вокруг сучка, но когда я перекинул ноги через край дупла, начала отпускать, и меня понесло к земле весьма быстро, не учитывают красавцы, что мы существа солидные…

Там, поднявшись и отряхнувшись, я помахал этой высовывающейся наверху мордочке, сказал себе, что вот сейчас я уже не Ричард, а конт Астральмэль, и пошел почти на цыпочках и оттопыривая мизинцы, вроде так на эльфа похож больше.