Анастасия Воскресенская - Волчье отродье

— Лучше, так лучше. Хорошо еще, Егорьев-младший с нами не поехал. Тот еще Аника-воин…

Уговорить Лешу остаться в офисе на телефонах стоило немалого труда. В конце концов Виктор плюнул и просто приказал. Леша испытывал к командиру «мангустов» благоговейное уважение.

— Все, с Богом. Пошли, — прервал разговоры Виктор. — Помните, что каждый убитый оборотень — это спасенные человеческие жизни. Но главное — ловите вожака.

Темень в парке стояла — хоть глаз выколи. Пришлось включить наплечные фонарики, иначе можно было запросто сломать ногу. Беззвездное небо начинало подозрительно белеть. Видимо, погода собиралась испортиться.

Наконец Малыш остановился и тихо гавкнул.

— Он говорит, что почти пришли. Чтобы тихо все. Овраг впереди, тот самый, где все началось, — пояснил Пашка шепотом.

Вагон был абсолютно пуст. Анна примостилась в углу скамейки, съежилась, закрыла глаза. Она не думала ни о чем, просто ехала сквозь ночь, сквозь темные туннели, мимо пустых платформ. На встречу со своим любимым.

К груди она прижимала небольшой продолговатый сверток — бесценный подарок его матери. Анна помнила ее темный, отчаянный взгляд. И тихий голос, невероятно спокойный и усталый:

— Вот. Я берегла его много лет. Все надеялась, что не понадобится. Но, похоже, время пришло. А я слишком стара.

— Но я люблю его!

Седая женщина тихо вздохнула:

— Я понимаю, что ты его любишь. Но подумай хорошенько. Даже я, мать, признаю, что в Арчи теперь больше от зверя, чем от человека. Александр, его отец, рассказывал мне, что у всякого перевертыша, соединяющего в себе обе природы, есть два пути. Арчи выбрал самый темный. И чем больше он будет потакать своим инстинктам убийцы, тем меньше в нем будет оставаться человеческого. Но не звериная натура заполнит пустое место. Там поселится демоническая сущность Лилит.

— Арчи — демон? — прошептала Анна.

— В нем течет кровь Демоницы и Великого Волка. И человеческой женщины, моя кровь. У него всегда был выбор, кем стать. Но боюсь, что он уже слишком далеко зашел по темной дороге.

— Вы так просто об этом говорите…

— Я очень любила Александра, — ответила мать Арчи. — И однажды, вернувшись домой, застала его мертвым. Он был загрызен волком, который напал со спины. Как ты думаешь, каково мне было жить с мыслью о том, что это сделал мой сын? Сын, который предпочел путь Лилит.

— Это неправда, не может быть правдой, — бормотала Анна. Она была полностью дезориентирована. Слишком много событий произошло за последние два месяца.

— Ты говоришь, что однажды он и тебя ударил? Помяни мое слово, настанет день, когда он тебя убьет, — спокойно произнесла Татьяна. — Если не веришь, сходи посмотри. Сегодня полнолуние, думаешь, он остался лежать в морге? Пойми, того Арчи, которого ты любила, больше нет. Он больше не человек. И не волк. От обеих сущностей он взял только худшее.

— Я не хочу! Я не смогу…

— Хорошо, девочка моя, хорошо. Ты просто с ним поговоришь. Но все же возьми это. Он может… захотеть причинить тебе вред. Наброситься. Ты не должна быть беззащитна.

Она вложила сверток в руки Анны, а потом порывисто обняла девушку.

— Ступай, девочка, ступай с Богом.

И вот теперь последний поезд мчал Анну сквозь ночь. Осталось две остановки. И долгий путь по парку — мать Арчи рассказала ей, где найти его сегодня.

— Я просто с ним поговорю. Просто поговорю…

Но рука крепко сжимала спрятанный за пазухой продолговатый сверток.

Малыш замер над распростертым на земле телом и тихо завыл — словно заплакал. Виктор направил луч фонарика на лежащего и, выругавшись вполголоса, отвел обратно. Это была женщина. Лица у нее практически не осталось.

Он пошевелил руку убитой носком ботинка. Что-то захрустело. Труп уже окостенел, кровь замерзла.

— Опоздали!

— И где же теперь эти твари? Разбежались, поди… — Лучи фонариков метались по склонам оврага, выхватывая из темноты лишь стволы деревьев.

Пес Малыш умолк и, помахивая хвостом, подбежал к Пашке. Тот опустился перед ним на корточки, внимательно глядя в глаза. Виктор смотрел на них с удивлением. Между мальчиком и собакой происходил беззвучный диалог. На мгновение командиру показалось, что в глазах мальчика мелькнули желтоватые искры, но тут же погасли. Пашка поднялся на ноги.

— Они не разбежались. — Голос подростка был глухим, словно простуженным. — Малыш знает, где они. Это недалеко, и он может нас отвести.

Пашка помолчал и добавил, глядя на растерзанное тело:

— Игорь с ними. Я чувствую его запах. Боюсь, что он тоже… участвовал в этом.

Малыш меж тем решительно направился вверх по склону, где начиналась узкая, почти незаметная тропка, петляющая среди кустов орешника.

— Пошли, — коротко бросил Виктор.

Через минуту на дне оврага остались лишь окоченевшие останки неизвестной женщины. На ее темные волосы, пропитанные замерзшей кровью, тихо опустилась снежинка. Потом еще одна. И еще.

Начинался первый в этом году снегопад…

— Как же меня достали эти ветки! Как тут вообще ходить!

Тропа была довольно широкой и хорошо натоптанной, но ветви деревьев и кустов плотно смыкались над ней примерно на уровне груди. Пес, трусивший впереди, то и дело был вынужден останавливаться и поджидать продирающихся сквозь заросли людей.

— На четырех лапах. Это не человеческая тропа. Разве вы не чуете?

Виктор злобно зыркнул на Пашку. Тот двигался, пригнувшись, почти не задевая веток. Командиру «мангустов» приходилось куда как тяжелее. Он был выше мальчика и значительно шире его в плечах. Хорошо, что кевларовый бронежилет защищал от острых сучьев.

Они шли уже не меньше часа. Небо затянула мутная облачная пелена. Полная луна поднялась над лесом расплывчатым белесым пятном. В довершение картины пошел мокрый снег, с каждой секундой становившийся все гуще.

Под ногами похрустывал ледок и противно чавкало — похоже, они пробирались через болото. Наконец тропинка пошла вверх. Замерзшая грязь сменилась сухими листьями и хвоей. Кустов стало меньше. Теперь вокруг вздымались огромные старые ели. Их вершины громко скрипели под порывами ветра.

Малыш остановился и обернулся. Бойцы замерли, напряженно вглядываясь в темноту, вслушиваясь в неумолчный скрип ветвей.

— Ну что там? Пашка, спроси его, долго еще?

Мальчик, сильно горбясь, подошел к псу. Тот тихо заскулил.

— Мы почти пришли. Он их чует. И боится.

— А я так и вовсе сейчас от страха обделаюсь. Будем тут стоять или все-таки дальше пойдем? — В голосе Виктора явственно звучало раздражение.