Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)

— Что? — переспросила я.

— В кино, театр… — не обращая внимания на Томаса, сверлил меня глазами Бизон: — Куда пожелаешь, Алисия.

Ах, как он произносит мое имя! И какой шикарный мужчина, боже мой. Как его глупая жена могла с ним развестись? Из‑за чего? Он же безумно обаятелен!

— Отлично, — говорю я и чувствую, что расплываюсь в улыбке.

— Вообще‑то я сказал Алисии, что ты человек, который везде вхож и поэтому можешь нам помочь…

— Точно! — сказал Бизон. — Вспомнил, сегодня вечеринка у Тэми. Ну как?

— У Тэми? — не поняла я.

— У Тэми Мур, конечно же…

— Я не о том, Бизон, — строго сказал Томас.

— Зато я о том, — ответил прекрасный Бизон и подмигнул мне.

— Алисия, — воззвал ко мне раздраженно Томас. — Мы же пришли узнать о Вивиан Джемисон!

Ох. Совсем у меня голова закружилась, что это я!

— Там и Джемисон будет, — сказал Бизон.

Я сделала как можно более серьезное лицо — и кажется, у меня что‑то и получилось, потому что Бизон посмотрел на меня с недоумением, а потом с сочувствием спросил:

— Зуб заболел?

— Что? — сказала я.

— Я отвезу тебя к лучшему дантисту, детка. Прямо сейчас. Такое нельзя откладывать.

— Нет — нет — нет! — отмахиваюсь я испуганно.

— Не бойся. Я сам — только к нему! И смотри! — он улыбнулся, демонстрируя бело — голубую, блестевшую как лучшая сантехника, улыбку. — Он лечит совсем без боли. Вот увидишь.

— Да не болит у меня ничего! — закричала я.

— Да не думай, я все оплачу, — слегка огорченно просипел Бизон.

Томас протяжно и обреченно вздохнул.

— Мы по делу, — сказала я твердо.

— Для тебя я наизнанку вывернусь, — пообещал Бизон и взял меня за руку.

— Вивиан Джемисон, замужество, ребенок, — проговорил мне на ухо Томас.

— Бизон, — сказала я. — Вы не знаете, у Вивиан Джемисон есть ребенок?

— Если и есть, — горячо заговорил Бизон, — то я тут ни при чем. У нас всегда были чисто дру…

— Я знаю, что вы ни при чем, — отрезала я. Ну до чего же он односторонне все воспринимает! Но, выходит, о ребенке он ничего не знает.

А Бизон между тем продолжал:

— Настолько дружеские, что почти всю первую половину этого года мы не виделись. Она сказала, что болеет какой‑то свинкой — ангинкой или чем еще… Но, мол, для других это опасно… Я приходил ее проведать, а она мне и носа не показала. Зато я видел ее нового камердинера или как там их, дворецкого…

Мы, разумеется, не останавливали его, так как он наконец‑то начал говорить нечто не просто разумное, а как раз таки самое нам интересное. А он, видимо, по привычке балаболить в микрофон с утра до ночи и не думал сам остановиться.

— Да только я сразу просек, что никакой он не дворецкий, — самодовольно говорил Бизон.

— А кто? — сорвалось у меня.

— Хы, ясное дело. Только я не понял, чего она его скрывает. Может, он из знати какой — английской там…

— Может быть, — так глубокомысленно сказал Томас, что мне сразу стало понятно — притворяется, что версию Бизона воспринимает всерьез. А потом небрежно добавил: — А как он выглядел, любопытно?

— Смазливый такой мужичок, — с презрением сказал Бизон. — Усики холеные, лицо загорелое, волосы светло — русые… Думаешь, усы наклеенные? — произнес он задумчиво.

— Вполне возможно, — сказал Томас, а сам посмотрел на меня и поднял брови.

Гермес жил у Вивиан. И Вивиан была затворницей, потому что скрывала свою беременность. М — да.

— Так ты пойдешь со мной на вечеринку? — Бизон все еще держал меня за руку, я и не замечала.

— Пойдет, — сказал Томас.

Что? Я округлила на него глаза.

— Отлично, детка, — Бизон поцеловал мне руку. — Куда за тобой заехать?

— Я завезу ее сюда, — ответил Томас.

— К девяти, — сказал Бизон. — Не люблю являться рано, когда все трезвые и скучные. Хы — хы.

Мило. Я почувствовала себя рабыней на невольничьем рынке. Хотя… рабынь не приглашали на голливудские вечеринки.

Когда мы вышли, я спросила Томаса:

— Почему ты сказал, что Сиплый Бизон ненавидит женщин?

— Потому что если б я сказал, что он их любит до умопомрачения, ты бы не поверила.

Мы сели в машину, Томас завел мотор.

— Так, — сказал Томас. — Тебе нужно вечернее платье и, вообще, к стилисту.

— Да? Хорошо. А зачем я иду на вечеринку, не сообщишь? Вивиан меня съест.

— Не попадайся к ней на глаза. А вот она, как и ее режиссер, должна быть в твоем поле зрения, в то время как я заберусь к ним в дом. И если они соберутся домой, ты их постараешься задержать.

Хотела я было сказать, что почему бы не наоборот, и почему ему достается самая важная часть работы. Но, положа руку на сердце, скажите, что бы вы предпочли: тусоваться на звездной вечеринке или залезать в чужой дом? Поэтому я смиренно ответила:

— Ладно… Ты что же, хочешь украсть у нее Петера?

— Да.

— Но она же его мама!

Томас сказал сухо:

— Формально у тебя, а значит, и у Корпорации — договор с Гермесом. Но если он забрал ребенка незаконно, то предстоит разбирательство. Если Вивиан забрала ребенка незаконно, тоже требуется разобраться. В любом случае, они не имели права вводить в заблуждение служащих Би — Би — Си.

Мы подъехали к Корпорации.

— Конечно, — сказал Томас, — лучше бы ты его забирала, меня он почти не знает. Разревется еще. Ну ничего. В Корпорации ты его встретишь.

Боже, боже мой. Я — под руку с самым шикарным мужчиной (А Бизон чудо как хорош в смокинге!) — захожу в самый шикарный дом на свете! Вокруг толпятся голливудские звезды… Не хватает только красной дорожки и вспышек фотокамер. И тогда я просто потеряю сознание от восторга. А и правда, меня во всем блеске что же, никто не сфотографирует? Кэтрин же не поверит, когда я ей все расскажу. Хотя пожалуй, поверит — она верит всем подряд! Был у нее как‑то парень, который никогда за себя не платил — ни в кафе, ни в кино, даже попкорн не покупал (я уж молчу, чтобы он заплатил за нее). Объяснял он это тем, что ему его странная религия не позволяет пользоваться деньгами. И она платила за него полгода, пока однажды не увидела, как он покупает себе дорогущую игровую приставку! (Видимо, как раз на те деньги.)

— А нас будут фотографировать? — спросила я у Бизона.

— Это частная вечеринка, — сказал он мне на ухо.

— И что это значит?

— Значит, нет… Ты гляди, какие у нее буфе… — он не договорил и виновато взглянул на меня.

— Мощные буфера, — сказала я.

— Извини, — сказал он. — Твои нисколько не…

— Не надо, — я предостерегающе подняла руку. Не хватало только, чтобы он начал обсуждать мои анатомические особенности.