Кэтрин Ласки - Ледяной

— Они там и покоились, — ответил Лайам.

Зрачки Гвиннет расширились. «Неужели это правда, и Лайам действительно знает, где это место?» — подумала она.

— Так почему они здесь?

— Они здесь, потому что я оскорбил честь и достоинство своего древнего и благородного клана… Позабыв, что мне нужно решать насущные дела своего клана, я увлекся ложной надеждой, и решил, что смогу повести за собой всю страну Далеко-Далеко. Я пытался призвать на землю Скаарсгарда и вбил себе в голову, что стал его предвестником… пророком.

В гаддерхиле воцарилась мрачная тишина.

— Так это был ты? — пролаяла Тамсен. — Ты начал эти безумные пляски, ты надел на себя шлем героя Гвиндора?

Лайам не произнес ни звука, только стыдливо кивнул головой.

Тамсен повернулась к другим волкам.

— Как капитан Кровавого Дозора, я пользуюсь своей привилегией окончательного слова и говорю следующее: волка Лайама МакДункана, лживого предателя, следует провести по всем кругам танца, какие только встретятся вам на пути к Кольцу Священных вулканов, и показать его истинную морду обманутым волкам. Нужно сделать так, чтобы все узнали правду. Мы остановим эти пляски раз и навсегда!

Впервые за несколько лун у Фаолана с Эдме, у сестер и у Свистуна появилась надежда, что они действительно прекратят безумные танцы волков. Они как раз подошли к одной из площадок на равнине у реки, где собрались около дюжины изможденных волков. Четверо из них уже упали и не двигались. С замиранием сердца друзья следили за тем, как Лайам МакДункан, в шлеме и на негнущихся лапах, приближается к кругу танца.

— Подойди к тем, что еще танцуют, — прошипела Гвиннет.

Лайам сделал несколько шагов вперед.

— Послушай меня! — прохрипел он, обращаясь к одной оборванной волчице. Та тут же остановилась.

— Пророк! — выдохнула она восторженным голосом.

— Лжепророк! — выдавил из себя Лайам и наклонил голову так, чтобы маска соскользнула. Волчица склонила морду, внимательно всматриваясь в него. К ней подошел другой волк, вероятно супруг, и ткнул носом в бок.

— Продолжай танцевать, дорогая.

Похоже, танцор даже не заметил, что пророк на самом деле был Лайамом МакДунканом, несмотря на то что тот теперь совсем снял шлем и стоял перед ними на снегу с непокрытой головой.

— Как будто они продолжают видеть на нем шлем. Они не видят его истинного лица! — пробормотала Эдме, не веря в происходящее.

К паре исхудавших волков подбежал щенок.

— Мама, папа! Это же просто волк, а никакой не пророк. Это Лайам МакДункан, я однажды видел его. Он просто волк!

Но родители не слышали его. Они даже не посмотрели на своего щенка.

— Мама! — заскулил щенок. Он хватался лапами за бока матери и пытался дернуть ее за хвост. — Мама, послушай!

Но она отряхнула его, как отряхивают прилипшую к шерсти колючку.

— Щенок пойдет с нами, — сказал Фаолан решительно. — Я не оставлю его здесь умирать.

Он повернулся и окинул взглядом круг танца.

— Мерзкое зрелище! Прямо какое-то тумфро с живыми волками.

Никто не пытался что-то добавить. Все молчали.

Фаолан подошел и осторожно взял щенка зубами за шкирку, как берут совсем маленьких детенышей. Они продолжили путь. Щенок все время пытался оглянуться, пока его мама и папа не скрылись в поднимающемся от реки тумане. Он старался не скулить, а вспоминать приятные моменты — как они с мамой веселились на берегу реки, и она обещала научить его плавать и ловить рыбу, когда наступит лето. Но лето так и не наступило, только река всё больше покрывалась льдом. А теперь и мама с папой пропали.

Друзья решили больше не искать круги танца и не заставлять Лайама открывать свое настоящее лицо. И требовать от него выгрызать кость покаяния тоже не станут. Слишком поздно, танцоров Скаарсгарда уже не спасти, они окончательно утратили рассудок. То, что началось со страха перед голодом, переросло в болезнь духа, покорность перед судьбой, стремление к смерти. Переломлен сам хребет страны Далеко-Далеко, и из костей ее вытекает мозг.

Глава двадцать девятая

Прощание с друзьями

После того как от затеи с разоблачением Лайама перед его последователями отказались, Свистун сопровождал друзей на протяжении еще нескольких лиг.

— Лучше тебе вернуться в Кровавый Дозор, — наконец сказала Эдме. — Нам будет грустно расставаться, но нужно как можно быстрее рассказать о случившемся фенго. Он-то вообще ничего не знает о танцах Скаарсгарда, — она бросила недовольный взгляд на Лайама. — Хотя бы Кровавый Дозор действует и, благодаря пополнению из клана МакНамар, ему пока ничего не угрожает.

— И мы обязательно расскажем о тебе, Свистун, и о том, как ты помог Кровавому Дозору.

— Если бы не вы, я бы давным-давно умер, — сказал Свистун. — Вы спасли меня. Кровавый Дозор — прекрасное место для старого глодателя.

— У них каждый волк на счету, а кто он — неважно, — сказал Фаолан. — Сейчас не время оскорблять глодателей.

— Да пусть бы оскорбляли, лишь бы все выжили, — горестно заметила Эдме. Фаолан посмотрел на нее с удивлением. Обычно добродушная и не терявшая присутствия духа, она в последнее время стала очень циничной.

— Я буду скучать по тебе, Свистун, — сказала Дэрли и шагнула вперед, опустив хвост и поджав уши. Рядом с ней встала сестра, обе волчицы легли на брюхо и принялись ерзать в снегу, принимая позу покорности.

— Мхайри, Дэрли! Ради Люпуса! — воскликнул Свистун. — Вы разве не слышали Эдме? Сейчас не время для таких глупостей.

— Кто знает, для чего сейчас время? — отозвалась Мхайри, поворачивая к нему морду.

— Дэрли, Мхайри, — обратился к сестрам Фаолан мягким, но решительным тоном. — Подымайтесь. Попрощайтесь со Свистуном как следует, и пойдем дальше.

Он потрепал мордой загривок Свистуна. Его сестры поднялись на ноги и повторили прощальный жест брата.

— Вот так-то лучше, — пробормотала Эдме.

Свистун наблюдал, как его друзья уходят на восток и скрываются из вида. Опускалась ночь, у горизонта засияли переливчатые огни. Какие-то безумные волки неподалеку все еще танцевали, надеясь призвать Скаарсгарда на землю. Как же он устал от этого — от пришедших в отчаяние клановых волков, от волкоедов, от жалостливого воя скрилинов, не знавших, во что теперь верить. Сам Свистун никогда не терял надежды: он всегда верил, что однажды совершит что-то грандиозное, и за это его примут в Стражу Кольца Священных вулканов.

Потерять надежду его не заставили даже постоянные оскорбления. Невероятно, но сейчас, в голодное время, он чувствовал себя гораздо счастливее. Да, он голодал, как и все остальные, но с ним обращались не в пример лучше, чем раньше. Тамсен, которая некогда смотрела на него с презрением, сейчас уважала его и прислушивалась к его мнению. Она назначила его вторым скрилином, чего бы никогда не случилось в прежние дни, когда он жил в стае Голубой Скалы. Несмотря на дыру в горле, его пение было очень мелодичным — другие волки заслушивались, как он выводит красивые трели, и на какое-то время забывали о своих бедах. А его сигналы тревоги можно было услышать от одного края патрулируемой территории до другого.