Никос Зервас - Дети против волшебников

Ваню обожгло: да ведь знакомый, почти родной взгляд! «Где-то видел… где же я видел его?»

Бородачи бросились к своему начальнику. Ваня поразился: они по очереди схватили его загорелую руку и каждый поцеловал: отец Арсений чмокнул смачно, отец Ириней — едва слышно.

— Геронда, это учёные, орнитологи, — отец Ириней с поклоном указал на мокрого Ваню и раненого Телегина, без сознания лежащего на скамье. Видимо, старенький «главный врач» тоже понимал по-русски. — Они ловят птиц для изучения. Приехали из России. Доцента ночью ранили браконьеры, а маленький натуралист — очень смышлёный, будущий профессор.

— Маленькая, а уже учёная малыш! — с уважением подтвердил простоватый отец Арсений. Он обернул загорелое, сморщенное многолетним оптимизмом лицо к Царицыну:

— А вот я совсем неучёная человек. Сложно быть учёная, да?

— Ничего-ничего, — тихо сказал «главный врач» и, хорошо, мягко посмотрев на Ваню, вдруг добавил: — Тяжело в ученье — легко в бою.

— Где? — отец Арсений охнул, прикладывая ладонь к прожаренному на солнце мохнатому уху. — Не понимакаю ничьих.

— Эх ты, и правда неуч! — строго сказал старец. — Это же девиз юных натуралистов и скалолазов. Так сказал один великий русский скалолаз. Большой был специалист по Альпам. Он там всяких залётных орлов отлавливал.

Ванька незаметно вздрогнул.

Старец смотрел прямо, пряча улыбку в уголках глаз. Потом взглянул на Телегина, в беспамятстве лежащего на лавке у стены.

— Отец Арсений, беги к отцу Пахомию за бальзамом из сабельника, — сказал он. — А ты, отец Ириней, быстро промой рану и посмотри, нельзя ли вынуть пулю. Ты же у нас бывший хирург, вот и действуй.

— Хирург? — удивился Ваня, переводя изумлённый взгляд на отца Иринея. А тот начал действовать немедля, будто ещё заранее приготовился, да только ждал приказания старца. Вытащил из-под лавки потёртый докторский чемоданчик и чёткими, уверенными движениями начал разрезать окровавленные камуфляжные штаны.

— Лет десять назад я работал хирургом в одной швейцарской клинике, делал операции на головном мозге, — вполголоса сказал он Ване, извлекая из пакета тампоны и погружая их в глиняную плошку с йодом. — Однако я всего лишь ученик. Мои навыки — ничто по сравнению с тем, что сможет сделать для раненого наш Геронда.

Царицын уже понял, что Герондой зовут старенького «главврача».

Старец подошёл ближе, всмотрелся в рану:

— Говоришь, охотник подстрелил…

— Да-да, — быстро сказал Ваня. — Мы работали ночью в лесу, ставили силки на редких птиц. И представляете, оказывается через ваш полуостров проходят пути миграции редчайших этих самых… африканских грачей.

— По-твоему, во всем грач виноват? — старец глянул из-под приподнятой брови. — Да нет, брат, у «грача» знаешь какая пулька маленькая? Здесь, похоже, из пулемёта стреляли.

Тут бесстрашный кадет Царицын ощутил, как его голова вжимается в плечи. Ноги сделались ватными.

«Что он такое говорит… не может он такого говорить! Наверное, я ослышался. Или просто совпадение? Да-да, конечно, совпадение».

Но Геронда, похоже, решил добить беднягу Царицына. Он протянул крупную, очень жилистую, тяжёлую на вид руку — и указал на одну из потемневших иконочек, висевших в изголовье раненого Телегина:

— Вот смотри. Это святой Дмитрий. Тоже был смельчак. Хотя, конечно, носил совсем не такую форму, как ты. И никакого ордена ему так и не дали — даже посмертно. Никакого, представляешь?

Ваня усилием воли прикрыл рот и пробормотал, что не расслышал. Но старец не стал повторять, нахмурился и, не глядя на Ваню, вышел из комнаты.

Глава 15.

Наука побеждать

Отслужили они молебен у самой ико ны, потом у каменного креста и, наконец, принялись за дело в ужас ном секрете.

Электричества у бородачей не было. Ни одной розетки в стене. Отец Арсений поднёс зажжённую свечку к масляной лампаде с бумажным абажуром. Фитилёчек послушно занялся, весёлый старичок разогнул жёсткие, точно жестяные страницы древней книги и начал читать. В комнатке с иконами чудом сохранялся нежаркий, сухой полумрак. Солнце, обливавшее золотом весь мир за окнами, не отваживалось врываться сюда — только дрожали в воздухе светлые струны, пробившиеся в щели стареньких рам. «Надо же, как смотрит! — подумал Ваня, глядя на Спасителя, изображённого на самой большой иконе. — И добрый, и строгий вместе. Надо ещё ухитриться так нарисовать!»

— Кирие, элейсон, Кирие, элейсон, Кирие, элейсон, — нараспев читал отец Арсений, и Ване казалось, что древние звуки наполняют воздух спокойной, уверенной силой и уже ничто в мире не сможет вторгнуться и прервать то, что происходит в белом домике под кипарисами. Голос у отца Арсения хрипловатый и неспешный, как у доброго сказочника. Жаль, что язык нерусский, — но Ване отчего-то кажется, что он уже видел, и слышал, и знает всё это. Как будто в раннем детстве его приводили в эту самую комнату, и он сидел на дощатом полу, и смотрел на огоньки, и слушал, не запоминая, чудные слова:

— Иперагиа Феотоокое соосон имас…

А теперь вот услышал Ваня и сразу вспомнил, что так уже было в самом начале жизни. И может быть, повторится в самом конце.

Ваня стоял рядом с дверью и глядел, как бывшее светило французской нейрохирургии Франсуа де Сен-Бриак, а ныне просто отец Ириней, надев поверх обычного «халата» узкий длинный передник и нарукавники из потемневшей золотистой ткани, обходит висящие на стенах иконы, гремя старинным кадилом на серебряных цепочках. От кадила струился лёгкий дымок, и от этого дымка Ване делалось спокойно. В углу читает тяжёлую книгу бывший фракийский крестьянин отец Арсений, и голос то мягко рокочет, то неожиданно властно гремит под сводами маленькой церковки. Рядом с Ваней в странном, тесном кресле из тёмного дерева дремлет таинственный Геронда. «Или не дремлет, а просто прикрыл глаза?» — временами Ване чудилось, что старец вздыхает, а губы его подрагивают.

Внезапно всё закончилось. Отец Арсений перестал читать и, захлопнув книгу, побежал целовать иконы — все по очереди, по кругу вдоль стен. Ваня с лёгким удивлением понял, что уходить из комнатки не хочется. Непривычное чувство защищённости… Почему-то теперь он был уверен: всё будет как надо. Обязательно найдётся Тихогромыч, выздоровеет Телегин. И задание будет выполнено.

— Не грусти, парень, — старый Геронда вышагнул из высокого кресла, протянул руку и потрепал Царицына по плечу. — Начальник Ваш теперь уж точно поправится, только ему нужен покой. Пусть полежит у нас недельку-другую.

— Недельку-другую? — Ваня испугался. — Но нам срочно надо улетать… Мы не можем так долго!