Людмила Гетманчук - Мир не без добрых драконов

   - Значит, я сумел. А что с Альвиром?

   - Испарился и улетел. Черт, не знаю я, что с ним. Пропал. - Я действительно не понял, что произошло с демиургом, которого мы так старались привести в чувства.

   - Все правильно, так и должно быть - два Альвира не могут существовать одновременно. Осталось получить последнее подтверждение тому, что...- тут он замолчал и показал мне глазами на дверь.

   Послышались шаги, и в нашу темницу вошли двое тайлов и один дроу с подносом. Темноволосый поставил на пол тарелки с супом и еще однумиску с чем-то, мне незнакомым. Хлеб, чтобы не запачкать, он протянул мне. Я поймал дроу за рукав:

   - Скажи, какой сегодня день?

   - Восемнадцатое айка.

   - А год?

   Он удивленно посмотрел на меня и попытался вырваться, но я держал крепко.

   - Тысяча двести шестнадцатый, - ответил слуга и вылетел за дверь, когда я его отпустил. Тайлы испарились, закрыв за собой дверь.

   - Ха-ха, - засмеялся, захрипел Дарий и опять стал кашлять.

   После супа ему стало легче, и он со счастливой улыбкой откинулся назад, на стену:

   - Мы успели. Рон, добро пожаловать в прошлое!

Глава 11

Алонафт

   Мы уже собрались покинуть гостеприимный водный мир, когда из наспех открытого портала выпала Эська и с криком: "Подождите! Подарки забыли!", кинулась к нам.

   - О, забыл! Спасибо, Эська! - племянница повисла у меня на шее.

   - И тебе спасибо, дядя Ри. Если бы не ты.... - она шмыгнула носом и вытерла его об мое плечо. Я улыбнулся, но промолчал. - Прилетай еще, хорошо? Мы будем тебя ждать.

   Ее молодой человек, тьфу, русал, переминался с ноги на ногу в двух шагах от нас, я отпустил Эську и протянул ему руку. Мы обменялись рукопожатием, забывая обиды и прощая ошибки. Мне не о чем с тобой спорить, мальчик, не держи на меня зла. Серон сразу же отправил детей обратно во дворец - находиться здесь скоро станет небезопасно.

   Мы стояли на скале, со всех сторон окруженной водой, тут даже трава не росла, только бурые водоросли украшали голые камни там, куда долетали брызги, но в качестве стартовой площадки она подходила идеально. Прощальные слова были сказаны раньше: еще во дворце Уна расцеловала меня и своего свекра, пожелала нам доброго пути, и только после этого мы перенеслись сюда. Сумка с подарками оказалась тяжелой, интересно, что девочка сюда положила?

   Время пришло: отец взял нас за руки, и через минуту бьющиеся о скалу волны озарила вспышка слияния.

   - Серон?

   - Да.

   - А та русалка была ничего...

   - Та, что сидела у тебя на коленях, тоже, мягко говоря, выделялась из общей массы.

   Отец засмеялся:

   - Да, с такими якорями даже удивительно, как она плавает. Они должны тянуть ее ко дну.

   - Вода все выдержит. Они же не железные? Впрочем, - добавил Серон после паузы, - тебе лучше знать - не я же их щупал?

   - Это просто из исследовательского интереса. Как ученого, меня очень привлекают подобные аномалии.

   - Смотри, как бы мама не посчитала их неподходящими для изучения объектами.

   - Не люблю, когда дети вмешиваются в мою личную жизнь! Можно подумать, я с ней спал. Так, помечтал только....

   Мы с братом мысленно расхохотались. Так, иногда подкалывая отца, снисходительно позволяющего нам это делать, мы преодолели расстояние от водного мира Серония до планеты Альвира.

   Сгусток энергии, содержащий наши сознания, приближался к станции, совершающей очередной виток вокруг пока незнакомого мне мира. Постепенно уменьшая скорость, мы полетели параллельным курсом. С первого взгляда стало понятно, что создателем алонафта был хозяин водного мира: со стороны спутник напоминал гигантскую рыбу, лениво машущую крыльями в верхних слоях атмосферы. Для алонафта здесь самое лучшее место обитания - несмотря на то, что воздух разряжен, его достаточно для дыхания. Матовая чернота кожи - а это была именно кожа, Серон подтвердил мое предположение - впитывала без остатка энергию светила, вокруг которого вращалась планета.

   С легким шипением мы проникли вовнутрь и разделились. Серон зябко поежился: на станции царил холод. Привыкший к теплому климату брат прижал руку к кожаной стене живого спутника:

   - Что ты делаешь? - поинтересовался отец.

   - Бужу алонафта, он сейчас в спячке.

   -А как насчет тепла?

   - Будет, скоро будет.

   Я посмотрел по сторонам. Мы стояли в коридоре, по обе стороны которого находились круглые двери. Каюты? Серон прикоснулся к центру одной из них, и мышечная ткань резко сократилось, открывая проход. Под кожей, внешне похожей на змеиную, перекатывались бугры мускулов. Как только мы вошли в каюту, клапан с еле слышным шуршанием захлопнулся, оставляя меня с ощущением, что мы попали в желудок чудовища, и вот-вот начнет поступать желудочный сок. Пол мягко пружинил под ногами.

   Обстановка комнаты меня порадовала, разогнав мрачные мысли. Я поставил сумку с подарками на пол, и решил, что на несколько ночей меня это помещение вполне устроит. Сложенные в углу одеяла напомнили мне о том, что мы здесь не первые, а табуретка на гнутых ножках, с сидением из ткани в красно-белую полоску меня окончательно развеселила. Интересно, это Серон ее сюда притащил или кто другой? Я себе представил процесс слияния с табуреткой, и не удержался от смеха. Пришлось рассказать родственникам о причине моего внезапного веселья.

   - Это не я! - сквозь смех проговорил Серон. - Это наблюдатели Совета постарались. Они тащат сюда столько мусора, что я не успеваю его утилизировать.

   Отец занял соседнюю каюту, Серон - свою собственную, напротив моей. Там тоже мусора хватало. Еще три остались свободными.

   В рубке, расположенной в голове рыбы, царил полумрак. Глаза-иллюминаторы алонафта, каждое размером с колесо от телеги, прикрывали веки. Спутник уже начал просыпаться. По стенам поползли светящиеся полосы, от которых ощутимо веяло теплом. Постепенно все они переехали на потолок и там остались - в рубке сразу стало светло. Серон подошел к овальному выступу в центре, пульт управления вздрогнул под его пальцами, просыпаясь, и я догадался, что это - мозг алонафта. Не прислушиваясь к командам, которые мысленно отдавал Серон, я попросил только открыть окна. Кожистые веки вздрогнули и поползли вверх, пропуская яркий солнечный свет. Я приник к иллюминатору и... ничего не увидел. Мы летели над зоной сплошной облачности, укрывающей планету плотной пеленой. Только кое-где, в разрывах, можно было разглядеть клочки темно серого океана. Смотреть в окно стало неинтересно, и, заметив, что Серон освободился, и теперь стоит возле второго глаза, обратился к нему с вопросом: