Семена страха - Татьяна Осипова
Помолчал немного и спросил Мика, что они задумали насчёт поезда.
— Да мы-то ничего и не задумали, — ответил он, смотрел в глаза Сухому и тот знал, что парень не врёт. — Если б у нас был план, но наверняка не пришли бы к тебе за помощью.
— В любом случае, Монета у нас…
— Не понял, — прервал его Шелест, поднимаясь со скрипучего стула. — О чём ты говоришь?
— А разве тот пацан, как его, — задумчиво протянул Сухой. — Прыщ…
— Сухой, ты реально не понимаешь, с кем связался? — На этот раз вступил в разговор Мик, и в его голосе зазвенели металлические нотки. — Брокер пусть и слабак, но не подлец.
— Вы всё-таки схватили Монету?! — выкрикнул напарник Мика вскакивая со стула. — Уроды.
— Да что ты раскричался. — Сухой тоже поднялся с кушетки навстречу Шелесту и взглядом приказал тому сесть. — Уймись. Никто не тронет её. Надо больно. Она ключ и поэтому спасётся. Разве вы не этого хотели? Была б у вас возможность, поступили б так же. Или нет? Типа правильные такие? Сначала баб и детей спасть стали б?
— А что если и так? — продолжал сверлить его взглядом Шелест.
— Дурак ты, — отмахнулся от него Сухой и плюхнулся на кушетку. — Курить хочешь?
— Не хочу.
— И зря. — Он вынул самокрутку. — Молот вас перемелет всех. Можешь биться за справедливость хоть тысячу раз, хоть голову об стену разбей. И Петрович понимает это, но не ваш Брокер. Люди не только в Питере. Поезд заберёт учёных из академгородка по пути. Нам нужны бойцы, ключ и машинист. Всё. А ваши разговоры о справедливости — пафос и глупость, которым вас научил, уж простите за мой французский, этот ублюдок Брокер.
Шелест повернулся к двери, он еле сдерживался, чтобы не врезать Сухому. Понимал, что тот прав, как бы мерзко это не звучало. Они решили построить новый мир, отбросив слабых.
— Идём Мик, не чем тут говорить, — тихо произнёс он. Напарник, сжав губы, долго смотрел на Сухого и добавил:
— Ты прав. Реально, ты говоришь всё верно. Я не особо блещу знаниями, но ты старше и историю должен помнить. Ещё в старых книгах рассказывали о великих целях и великих жертвах. Чем кончили эти вожди, думаю, знаешь.
Сухой не ответил. Он тоже в душе понимал, что они с Молотом и Петровичем окажутся крайними, и люди будут их ненавидеть. Тем не менее, возможно, спустя время, вспомнят, что именно они изменили мир к лучшему. «Это он что меня с Гитлером сравнил что ли, — пронеслось в мыслях Сухого, в душе неприятно сжалось. Парни вышли из комнаты, оставив дверь открытой.
— Я не кидаю людей в лагеря и газовые камеры! — зачем-то выкрикнул он им в спину.
Шелест остановился, глава «Сенной площади» заметил, как Мик сжал плечо товарищу. Тот хотел что-то ответить, но промолчал и только ускорил шаг. Его напарник обернулся. Глаза главы станции и бывшего жителя колонии встретились. Микки ничего не сказал, как мог обычно. Сухой помнил, что последнее слово часто было за этим норовистым парнем. Теперь он словно стал другим.
На пути парней появился Шрам и другой охранник. Они вопросительно глянули за спины незваных гостей в сторону хозяина, который махнул рукой. Пусть уходят. Не верил Сухой в справедливость и в то, что от этих двоих стоило ждать опасности.
Шелест до боли в пальцах сжал кулаки. «Монета у них. А как же Прыщ? Почему он ещё не вернулся? Или с ним что-то лучилось»?
Ветер пронизывающий и холодный обжигал лицо. Шли в сторону «Маяковской» и долго молчали. Наконец Мик не выдержал и заговорил первым.
— Монета у них. Прыщ исчез. А мы что лапки к верху поднимем и всё?
— Дай подумать. — Шелест остановился и вздохнул. — Сухой говорит всё правильно, у них свои решения для спасения вида, а у нас свои.
— Что ты задумал? — оживился Мик.
— Да ничего, — пожал плечами напарник. — Я, если честно пока ещё не знаю. Новость о Монете неожиданная и, надеюсь, с пацаном хоть всё в порядке. Это их у Петровича на «Пушкинской» взяли. Точно.
— Ага, — кивнул Мик.
Впереди что-то затрещало и плюхнуло. Парни, вжавшись в стену ближайшего дома, застыли, осматриваясь. Звук повторился.
— Тихо, — прошептал Мик, показывая в сторону, откуда доносился звук. Шелест прищурился, вглядываясь между застывших в грязном льду зданий. Лёд превратился в кашу, и на серой поверхности мерзлоты возникло какое-то подобие проруби, из которой что-то пыталось выбраться наружу. Оно то высовывалось, то снова опускалось под воду.
— Человек? — зачем-то спросил Мик.
— Не думаю, — покачал головой Шелест. — Уходим. Иди за мной.
Они обошли здание, от которого теперь осталось два этажа. Шелест метнулся в разбитое окно подъезда и стремительно понёсся по ступеням, чтобы выбраться на чердак. Мик не спрашивая, кинулся за ним.
На крыше ветер казался более злым. Он словно пел последнюю песню, пытаясь скинуть напарников вниз. Шелест вынул из внутреннего кармана бинокль.
— Смотри, — тихо сказал, показывая куда-то. — Видишь, ещё одна прорубь образовалась. Это не люди, это какие-то мутанты, и они выбираются на поверхность.
— Боже, — вырвалось у его товарища, когда он оторвал окуляры от глаз. Сумерки наползали на застывший в мёртвом сне город. Микки насчитал порядка пяти прорубей и чёрных существ с гладкой блестящей кожей, выбравшихся на улицы Питера.
— Странные, — только проговорил Шелест. — Я таких тварей вижу впервые. Вроде похожи на аквалангистов, но вот голова, словно не имеет шеи. Не думаю, что это костюмы такие у них.
— Дела плохи…
— Да погоди паниковать, — ответил ему Шелест. — Понаблюдаем и отправимся к «Маяковской». Надо обо всём рассказать Брокеру. Узнать вернулся ли Прыщ или пропал. И Монету найти скорее.
— Мысли дельные, — согласился Микки. — А как же к станции дойти? Что, если под ногами провалится лёд, и оттуда вылезут эти водолазы.
— Солнце почти что село. К ночи подморозит, думаю. И нас не так видно будет. Да и срежем, через во-о-он те дома, — он протянул товарищу бинокль. — Смотри. Там никого. Водолазы, — по-доброму усмехнулся он. — Понаблюдаем за периметром и двинемся через минут сорок отсюда.
Смеркалось медленно, как будто кто-то остановил бледное пятно солнца, прячущееся за облаками. Ожидание принесло свои плоды. «Водолазов» насчитали
