Зловещие истории - Танит Ли
Так стояли они в праздник Летнего равноденствия, в полночь, в тусклом свете факелов-драконов. Они уже провели свои обряды и подтвердили свои обеты. Кроме того, они покаялись в свои прегрешениях против Бога, человека или Братства. Они похвастали своими подвигами и предъявляли доказательства, которые могли оказаться чем угодно — от дамского шарфика до отрезанной руки врага.
Однако в этом зале была еще одна вещь. На высоком постаменте в восточной части зала стояли водяные часы в виде золотого меча и мраморного сердца. По мере того как жидкость капала в нижнюю чашу, вес той увеличивался, и все утро меч медленно приподнимался, пока в полдень не ударял в звонкое золотое яблоко. Потом, по мере того как вода продолжала наполнять чашу, её вес становился все больше. Постепенно из воды появлялось сердце, а меч опускался, пока, а в полночь, когда клинок пробивал его насквозь, по залу разносится долгий громкий звенящий звук.
Незадолго до полуночи в ночь Летнего равноденствия, меч бил по мрамору, и тогда раздавался звук, призывающий всех рыцарей круга. Есть те, кто утверждает, что в это время рыцари пьют определенное вино, едят вафли и жгут ладан. А потом каждый из рыцарей замирает, склонив голову, и ожидает, что привидится ему. Вот меч входит в мраморное сердце, и оно сладко плачет…
Седревир услышал эту ноту, точно такую же, как слышал раньше двенадцать раз, потому что он уже шесть лет был рыцарем круга. В первый раз он был напряженным, выжидал и действовал поспешно. Но с каждым годом эмоции все больше притуплялись. Он прошел через множество приключений, и большая часть его поисков оказалась успешной. Как воин он был отважным и умелым, а как служитель Бога— целомудренным и страстным. Он старался не совершать ничего плохого, боролся с честью и мастерством, но пока ни одно видение не пришло к нему ни в полночь Иванова дня, ни в темноте Зимнего равноденствия.
Однако в этот раз, когда нота стихла Седревир услышал ещё один звук, и в первый момент ему показалось, что его сердце сжалось. А потом он осознал, что услышал голос девы — пение. Её голос был чистым и тонким, словно из кованого серебра, и ее слова были таковыми:
Primo dolens lancea est,
Corona dolor de Dominus,
Est secundo et tertio —
Gradalis cruenta fulgero.[6]
Голос звучал, словно в полом черепе, отдавая эхом. Седревир поднял голову, уверенный, что все рыцари это слышат. Он уставился в пустоту, выпучив серые глаза. Перед ним в центре мозаики появилась колонна света, такого чистого и яркого, что свет факелов побледнел. Седревир уставился на это сияние наполовину ослепленный, а потом разглядел какой-то движущийся объект внутри колонны. В первое мгновение он не мог понять, что это. И, хотя он не видел ничего такого раньше, он с первого раза понял, что перед ним, и слабый стон вырвался из его горла. Рыцарь упал на колени, и дикие колокола зазвенели… и ужасные болезненные голоса запели…
А потом в пол ударила колонна белого огня, словно серебряное копье с горящим острием, которое блистало ещё более ярко, и от него отлетали малиновые лепестки, напоминающие бабочек, которые, отлетев на небольшое расстояние, исчезали. А потом горящее и кровоточащее копье покрылось окровавленными шипами, которые, полопавшись, превратились в золотые розы, сверкавшие, как луна и сами звезды. Наконец это призрачное создание стало насыщенного зеленого цвета, таким что казалось бездонным, как море. И от острия копья протянулась кровавая дорожка, но эта кровь была, как жидкое золото, и сверкала ярче, чем солнце. А потом из-за правого плеча рыцаря послышался новый голос, и, судя по теням, это было весьма странное создание, напоминающее человека со сложенными за спиной крыльями.
— Седревир, ищи Копьё Боли, Корону Скорби и Кубок Крови Жизни. Они — цель твоих Поисков, и, обретя их, ты, быть может, познаешь истину.
Седревир отлично понял, что открылось ему в видении. И когда он пришел в себя в замке башни и рассказал о том, что видел, ни один из Братства не смог подтвердить его слова. В великом свете ему были показаны три святые реликвии Христа: копье, которое пронзило Ему ребра; терновый венец, который венчал Его чело; чаша с Тайной Вечери, в которую было налито вино, а потом кровь из Его настоящей раны. Эти реликвии почитали как элементы мученичества, которое еще осталось на Земле. В самом деле, многие говорили, что знают, где они находятся, но это смотря с какой стороны посмотреть. А место это, как вы, наверное, слышали, крепость — замок Драгоценностей Добра, некоторые называли его Карба Банем. Там сокровища охраняли таинственные стражи. Вокруг Карба Банем протянулась огромная пустошь, где нет времен года, но порой бывает холодно или жарко, но само место бесплодно, как Ледяные земли. Там есть мертвый лес, который называется Лес Дикого Оленя. Но лес, пустошь, тайный замок Драгоценностей Добра расположены на краю любой карты, и ни один проводник не знает туда дороги. Невозможно забрести туда случайно или добраться целенаправленно. Так священники рассказали Седревиру, пока он стоял перед ними на коленях с низко опущенной головой, держа руки на рукояти меча.
После этого он много дней постился, созерцал и советовался с мудрыми людьми. И все это время образы видения ясно маячили передо мной, как будто он видел их только минуту назад, и в ушах его пели голоса:
Dolens lancea.
Corona dolor.
Gradalis cruenta fulgero.[7]
А потом голос приказал ему просыпаться и отправляться на поиски.
— Это твой Путь. Не отступай.
И когда остался час до восхода, когда птицы заскользили над лугами, а небо стало бледным, Седревир покинул Замок Башен. Он снарядился так, словно собирался на битву. Меч, щит и копье он держал наготове, а сам был одет в стальные доспехи. И он и его конь были драпированы в ткани его цветов: сине-серые цвета путешествий. И на его чепраке и щите, покрытом эмалью, и рукояти меча был выгравирован один и тот же знак — серебряно-сине-золотой каракал.
Трудившиеся в полях женщины и дети подняли головы из высокой кукурузы, чтобы наблюдать за проезжающим Седревиром.
— Вот еще один рыцарь братства отправился на бессмысленные поиски, — говорили они.
А Седревир проехал через Ближние Земли
