Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо
— Господин, вы потратили столько сил на выяснение этого вопроса вместо того, чтобы беззаботно развлекаться со своими красавчиками? — восхитилась Гу Сян.
— Если он красавец, я не потерял ни мгновения, как раз наоборот, — отозвался Вэнь Кэсин.
Поразмыслив немного, Чжоу Цзышу решил, что в этот раз не может смолчать.
— Когда это я успел с тобой поразвлечься?
— Не успел, но в будущем мы всё наверстаем, — утешил его Вэнь Кэсин и, протянув руку, коснулся щеки Чжоу Цзышу. — Когда я дотрагивался до кожи на твоём плече, ощущение было совершенно иным, хм…
Чжоу Цзышу отпрянул и отбросил его руку. Недовольно вздёрнув бровь, Вэнь Кэсин указал взглядом на Гу Сян:
— Почему ей можно, а мне нельзя?
— Если бы ты выглядел как она, мог бы касаться моего лица сколько угодно, — заверил Чжоу Цзышу, неторопливо расправив рукава своих лохмотьев. — Я бы без сожаления снял с себя всё это и позволил тебе трогать, что захочешь.
До сего момента Гу Сян считала Чжоу Цзышу благородным и добрым бродягой, который на свою беду подвернулся её развратному господину. Про себя девушка даже сочувствовала бедолаге. Но теперь Гу Сян поняла — её господин и этот нищий были птицами одного полёта. Совершенно неудивительно, что они спелись! Возможно, встреча этих двоих была даже к счастью. Если они займутся друг другом, мир будет избавлен от пары великих бедствий.
Вэнь Кэсин с непроницаемым лицом повернулся к своей спутнице и вполголоса приказал:
— А-Сян, немедленно заблудись где-нибудь.
Гу Сян невинно моргнула:
— А? Господин, где мне следует заблудиться?
Вэнь Кэсин отвернулся и сцепил руки за спиной, будто не мог больше выносить её общество.
— Небо и земля необъятны, — бросил он. — Можешь отправиться куда угодно, кроме Дунтина.[102]
После долгого молчания, глупо хлопая глазами, Гу Сян выпалила:
— Господин, вы что, ревнуете?!
Вэнь Кэсин бросил на неё суровый взгляд. Гу Сян вмиг всё поняла и шлёпнула себя по лбу:
— Пфф! Чёрт бы вас побрал, глупый рот и глупый язык! Почему вы всегда мелете лишнее? Почему вечно рубите правду? Почему вы всегда…
— А-Сян.
Гу Сян охнула и пошла прочь, продолжая бубнить себе под нос:
— Ладно-ладно, я потеряюсь! Уже потерялась. Не волнуйтесь, господин! Я уберусь как можно дальше. Так далеко, как только получится. Может, и трудно найти трёхлапую жабу,[103] но не двуногого мужчину! Если вам кто нравится, господин, разве я положу на него глаз? Да ни в жизни! Вы двое, просто продолжайте свой путь, пожалуйста! Не смущайтесь из-за меня, занимайтесь своими делами…
Она так и скрылась из виду, не переставая ворчать.
С живейшим интересом наблюдая за перепалкой служанки и господина, Чжоу Цзышу был несколько озадачен словами «кроме Дунтина» — в них крылся тайный смысл, но какой?
С уходом Гу Сян поведение Вэнь Кэсина резко изменилось. Он демонстративно кашлянул и протянул руку в приглашающем жесте:
— Чжоу-сюн, соизволишь разделить со мной трапезу?
«Если я откажусь, этот прилипала всё равно не отстанет! А если соглашусь, он заплатит за мою еду», — рассудил Чжоу Цзышу и благосклонно принял предложение. Вэнь Кэсин с самым что ни на есть довольным видом двинулся вперёд, указывая дорогу.
А Чжоу Цзышу погрузился в самокопание, вспоминая дни, когда он призрачной тенью скользил по императорскому дворцу. Как будто с тех пор прошла вечность. Тогда Чжоу Цзышу носил сапфировую парчовую мантию и занимался кровавыми делами в таинственном месте, полном цветущих слив. Совершал безжалостные убийства, но не терял изящность манер.
С каких пор он стал таким бесстыдным и наглым?
Поглядев на спину Вэнь Кэсина, господин Чжоу пришёл к следующему выводу: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».[104]
- - - - -
Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу устроились за столом в таверне. Оба умирали с голоду, поэтому поглощали блюда в полном молчании, словно боялись, что еды не хватит. Их палочки время от времени сталкивались, начиная яростные схватки из-за кусочка свинины или курицы.
Первый — любитель вкусно поесть, второй — любитель бесплатно поесть, они превратили стол в полномасштабное поле битвы с обнажёнными бамбуковыми кинжалами. Во время краткого перемирия, когда тарелки на столе опустели, а новые блюда ещё не подали, Вэнь Кэсин с радостной ухмылкой глянул на Чжоу Цзышу:
— Приятно встретить достойного соперника! Даже пища стала вкуснее.
Смерив его полным презрения взором, Чжоу Цзышу подумал: «Ты что, родился в год петуха, раз получаешь удовольствие от борьбы за еду из одной миски?».[105]
В этот момент на нижнем этаже поднялась суматоха. Подавальщик громко глумился:
— Эй, молодой господин! Я гляжу, ты говоришь и одеваешься, как благородный, так почему убегаешь, не заплатив? Твоя долговая расписка мне даром не сдалась! Ты, наверное, книжек перечитал! Позволь спросить, в какой школе растят таких умников? А может ты Чжуанъюань?[106] Говоришь, обещание, данное чернилами, равно деньгам, ха!
Толпа вокруг рассмеялась. Вэнь Кэсин повернул голову, чтобы поглядеть на эту сцену, и, потирая подбородок, пробормотал:
— Хм, симпатичный…
Чжоу Цзышу проследил за его взглядом. Внизу стоял взволнованный, раскрасневшийся молодой человек в тёмно-синем пао[107] с привязанной к поясу флейтой.[108] На первый взгляд наряд юноши казался скромным, но при детальном рассмотрении легко было заметить изысканность материала и отделки. Флейта сяо, вырезанная из цельного куска прозрачного нефрита, тоже была прекрасна. Даже навскидку можно было определить, что музыкальный инструмент стоил целое состояние.
Чжоу Цзышу усмотрел нечто знакомое в облике этого молодого человека и тихо рассмеялся.
— Что тебя развеселило? — спросил Вэнь Кэсин.
— Этот «умник» пытается не привлекать чужого внимания, но делает это ужасно, — объяснил Чжоу Цзышу. — Он нарядился так изящно, что дальше некуда. Напомнил мне одного старого знакомого.
Пока Чжоу Цзышу предавался воспоминаниям, виновник скандала в отчаянии поднял взор ко второму этажу и скользнул взглядом по их столику. В окружении гомонящей толпы юноша порядком растерялся.
Чжоу Цзышу покачал головой. Его знакомый из прошлой жизни являлся наследником самой влиятельной семьи в столице и мог позволить себе любой предмет роскоши, драгоценность или диковину. Он никогда не оказался бы в такой удручающей ситуации. Пользуясь случаем, Чжоу Цзышу подзадорил Вэнь Кэсина:
— Благодетель Вэнь, подвернулась прекрасная
