Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф
– В Блэк Бук, – сообщил Оливье.
Я механически повторил. Мысли крутились далеко, и даже пугающая поездка в мир чернокнижников не могла вернуть их обратно. Вместе с Ириной переместилась часть меня. Как теперь жить ополовиненному?
Опустив руки, я зажмурился, будто она могла вернуться. Но магия любит лишь магов, а оборотням достаются одни страдания.
– Люсьен, соберись. Сейчас не время для любовных мук, – заявил голем.
– Валун-то в воду глядит, – проворчал хранитель. – В Блэк Буке тебе понадобятся обе извилины. Если учесть, что одна постоянно думает где бы пожрать, а вторая теперь сохнет от неразделенной любви, нас грохнут раньше, чем мы доплывём до Эрлика.
И пусть. Разве это жизнь?
– Чего это он? – не понял боцман.
– Влюбился! – пояснил Евлампий.
Чича с сомнением оглядел меня и, задержавшись взглядом на руках, хлопнул себя по лбу.
– Тили-тили тесто, – всполошился он. – Чуть не забыл! Архивариус оставил зелье от истинного пламени, чтобы руки вконец не остекленели.
Глава 7. Визит к чернокнижнику
Зажав ухо со стороны бормочущего голема, я попытался было дремать. Уже давно перевалило за полночь, но Евлампий с Чичей непрерывно трещали. Сначала они обсудили, что делать в непредвиденных ситуациях, потом прошлись по предвиденным. Без меня решили, что на вокзал лучше отправиться ночью, чтобы сбежавшего из тюрьмы оборотня никто не увидел и тем более не узнал.
Сна уже не было ни в одном глазу, и я взялся за невидимую бездонную сумку. У меня в жизни не было ни одной волшебной вещи, поэтому я никак не мог наиграться. Совал в неё руку и смотрел в зеркало. В отражении моя ладонь исчезала.
– На ещё цацку, – взглянув на моё баловство, предложил боцман, и протянул перламутровый шарик размером с грецкий орех. – Билет на Мировой экспресс.
Я спрятал шар в невидимую сумку и сел за стол. Если не могу поспать, так хоть займусь полезным делом. Пока я писал письмо отцу, Голем с Чичей сплетничали про волшебную тюрьму, директора, Сыча, виктатлон и еще архимаг ведает о чем. После выпитого зелья рука больше не болела, и я быстро вывел на бумаге все свои злоключения, и отправил запечатанный конверт с помощью гремлина. Повертелся, позевал, и решил, что самое время перекусить.
Но даже на камбуз, боцман потащился со мной.
Скрипнув дверью, я разочарованно оглядел пустые полки, и трагически остановился на связке бананов.
– Это всё?
– Некоторым хватает, – недобро прищурившись, заметил Чича.
Я вздохнул. Что за напасть. Спать не дают, так ещё и есть нечего.
– Тоже мне известный ученик великого мастера, – забубнил Оливье. – Включи фантазию, кулинар недоученный.
– Воображения у меня хватает, – отмахнулся я. – Опыта мало.
– Так хватай мой, пока я щедрый, – сжалился хранитель. – Ищи хлеб. Сделаем сладкий сэндвич.
Я порылся в ящиках, и выложил нехитрые припасы: засохший хлеб, банку старинного варенья и лимоны.
– Капитон! В закромах осталось шоколадное масло? Я вроде приказывал припрятать пару фунтов, – крикнул Оливье.
Гремлин не удосужился ответом, но на столе появился застывший коричневый брусок.
– Шевели клешнями! – гаркнул хранитель. – Надрежь лимон и сбрызни соком нарезанный банан, а то потемнеет. Что так медленно? У тебя копыта вместо пальцев? Ты оборотень или фавн? Хлеб жарить не надо, на нём и так корка. Намажь маслом. Да куда ты столько кладёшь? Поменьше. Теперь выкладывай бананы и лей варенье. Что? Не льётся! Клади кусками. Накрывай сверху вторым куском хлеба и грей.
После дядиных оскорблений аппетит поубавился, но когда горячий сладкий сэндвич коснулся моих губ, тут же вернулся вновь.
– Спасибо, – чавкая, промямлил я.
– Сочтёмся, – ехидно бросил Оливье.
Насытившись, я примостился у стола, подпёр голову кулаком и закрыл глаза.
– Наверное, пора, – предположил боцман.
– Пожалуй, – согласился голем, и добавил. – Хватит притворяться, прикажи гремлину…
– Слышу я, – немедленно отозвался Капитон.
Я нехотя открыл глаза и подтвердил:
– Давай!
Я не самый опытный путешественник через порталы, но кое как уже перемещался. Способ гремлина самый чудной. Обычно не успеваешь моргнуть, как оказываешься в другом месте, но только не в этот раз. После приказа меня понесло через полупрозрачный корпус корабля и купол арены. Да так быстро, что я и вздрогнуть не успел. Мимо промелькнули узкие переходы между платформами, освещенные колдовскими огнями. Далеко внизу плескалась вода, и темнели пятна рисовых полей. Но я не удивлялся. До меня только теперь дошло то, что все поняли давным-давно. Я влюбился, и всё ещё переживал наше расставание. Чувствовал ее губы, прижатые к своим. Ощущал запах и тепло, и дико злился, что безжалостная магия навсегда сотрет самый лучший момент в моей жизни из ее памяти.
Я мгновенно пролетел через половину Благограда. Успел увидеть, как закончились террасы, а единственная узкая дорога, сверкая рыжими сполохами, взмыла в небеса. Перед глазами на миг потемнело. Я проскочил сквозь каменную стену и попал на вокзал.
От узкой кирпичной дорожки, выгибаясь, отходили десятки мостов похожих на каменных пегасов. Ступени взбирались по их спинам, пробегали между распахнутых крыльев и по гривастым шеям спускались к сияющим воротам. Над которыми вздымались тонкие полупрозрачные башни, мигающие разноцветными гирляндами. Они прорывались сквозь стеклянный купол вокзала и терялись в россыпи мерцающих на ночном небе звезд.
– Заходи! – посоветовал Оливье.
– Куда? – не понял я.
– Быстрее, засветимся, – зашипел хранитель вкуса. – Выбрось магичку из головы, а то ногами шевелить забываешь.
– Он прав, Люсьен. Нельзя чтобы кто-нибудь увидел на вокзале оборотня в жреческой мантии, который должен сидеть в тюрьме, – настойчиво сказал Евлампий.
Я пожал плечами и взобрался по мосту. Под каменным пегасом зияла кромешная тьма. Словно под ногами волшебного коня раскинулось, так и не признанное големом, междумирье.
Задумчиво глянув в чёрную бездну, я спустился по ступеням. За сияющими воротами башни закручивалась крутая лестница, ведущая наверх.
Я невольно вздохнул:
– Ноги переломаешь, пока заберешься!
– У тебя билет, – оборвал стенания Евлампий.
Я сунул руку в невидимый кошель и взглянул на перламутровый шарик. Как только я начал подъем, кругляш запульсировал в такт шагам.
– Ты чего? – удивился голем.
– Да он темный, как леса на его родине! – с издевкой сообщил Оливье.
Я уже хотел послать обоих к поглотителям, но Евлампий лишил меня этого удовольствия.
– Извини, все время забываю, что ты оборотень. Для начала запомни, что перемещение по неработающему чаралатору строго запрещено. А теперь, махни билетом вверх!
Для порядка порычав сквозь зубы, я поднял перламутровый шарик. Он замигал, а загудевшие ступени встрепенулись и поехали. Я ошарашено моргнул. Вот так волшебная брусчатка!
– Находясь на чаралаторе, стой справа, лицом в направлении
