Жертвуя малым (СИ) - Медейрос Вольга

— И этот кто-то — ты?

— Ты сама сказала вчера: стать объектом веры и быть настоящим божеством — разные вещи. Что еще можно добавить? — Соль отодвинул столик и отсел сам. — Ложись-ка спать. Ты устала, вот и распускаешь сопли.

— Но они попросили тебя отвязать души, и ты согласился. Ты сумел… Ведь не под силу обычному смертному, без препаратов и соответствующего оборудования, сделать то, что ты сделал!

— Во-первых, кто сказал, что аристократ и обычный человек — одно и то же? Во-вторых, то была большая ошибка, стоившая жизни мудрой женщины. В-третьих, вставай, ешь, умывайся, все, что там тебе нужно, и топай спать! Разговор окончен.

Но я считала иначе. Да, он аристократ и сын Императора, и недвусмысленно дает мне понять, что пора обуздать любопытство. Но он же и провоцирует меня задавать все новые вопросы! Сказав гоп, он просто обязан прыгнуть. В противном случае зачем вообще начинать?

— Не окончен, — набычившись, проговорила я, и взяла Соля за руку. Он расширил на меня глаза. — Расскажи, на что способны аристократы? От кого ты скрываешься? Что такое Аласта, наконец? — я сжала его ладонь.

Парень опустил голову. Некоторое время молчал. Потом решительно взглянул на меня.

— Забудь. Не бери в голову. Как еще изъясниться, чтоб до тебя доперло?! Тебе рассказали сказочку, одну из многих, к каким прибегают, чтобы ребенок перестал плакать. Ничего общего с действительностью эта побасенка не имеет!

Он вырвал руку и встал.

— Жаль, что ты оказалась вовлечена во все это, — произнес на удивление мягко. — Но прошлого не изменить. Не заставляй совершать еще одну чудовищную ошибку, Кора.

Я встала следом за ним. Надеюсь, он искренен. Если нет, пусть боги покарают его!

— Не буду, — сказала я.

И, потушив верхний свет, легла в кровать. Некоторое время мне не спалось. Ворочаясь с боку на бок, я случайно взглянула на столик, за которым под лампой, спиной ко мне, сидел Соль. Книга была открыта перед ним, листы для записей придавлены пресс-папье. Обхватив голову руками, он склонился над ними. Спит?

Повернувшись на другой бок, я неожиданно поняла, кто способен ответить на мои вопросы. Надо только найти подходящий предлог, чтобы меня пустили в вольеры. С тем я заснула спокойно.

Предлог отыскался. Два дня спустя, после занятий, ко мне с поручением от донны явилась одна из ее малышек-прислужниц. Она передала мне записку, согласно которой я обретала право выбрать себе в помощники установленное количество вампиров для подготовки к чайной церемонии. Я продемонстрировала документ Солю, но он отказался идти. «Бери Лючию», — посоветовал он мне, и вновь уткнулся в свои книги. Сейчас он штудировал древнее издание «Верований примитивных народов». Вероятно, с тем, чтобы попотчевать меня новой побасенкой, когда понадобиться.

В гордом одиночестве я направилась в храмовые подвалы. Вольеры располагались именно там, давая вампирам укрытие от вредоносных для их кожи солнечных лучей.

В этой части храма я бывала редко. Мне не нравился сумрак и подслеповатые лампочки, свисавшие, как плоды неведомого растения, с обшитого деревом потолка подвального коридора. В моей комнате пахло розами от росших под окном розовых кустов, терпкой зеленью кипарисов, свежестью молодой травы. Каждый день запах бывал немного другим, но всякий раз приятным. Колеблющийся воздух подвального коридора полнился сыростью, духотой и плесенью, термиты потихоньку точили потемневшие от влаги деревянные стены, подбираясь к камням кладки, пол под ногами кисло хлюпал. По верху стен, забранные в защитные коробы, тянулись электрические кабели. Я знала, что «храмовые животные» делают уборку в своем обиталище, но подземелье сводило все их усилия к нулю. Или же вампиры не слишком старались.

На пропускном пункте меня встретило низкое гудение трансформаторов и уткнувшийся в книгу с шарадами диспетчер. Я предъявила ему разрешение, он поинтересовался, есть ли у меня предпочтения, кого позвать. Таковые имелись. Диспетчер продиктовал в мегафон номер запрашиваемой мною особи и, щелкнув тумблером на пульте управления, передал мне фонарик. Я подошла к решетчатой двери, ведущей в вольеры. Сквозь серебряные прутья мне открылся вид на ряды клеток, стоящих друг напротив друга, и узкий, выложенный металлическими листами, коридор между ними. Вот дверца одной из клеток отворилась, из нее выскользнула темная фигура и направилась ко мне. Замерла перед запертой дверью, подняв закрытое очками лицо. Я посветила на него фонариком, в скривившейся физиономии узнала Лу, и кивнула диспетчеру. Серией щелчков он обесточил дверь и отпер автоматический замок. Лу просочилась в проем, низко поклонилась нам обоим.

Вдвоем мы вернулись в диспетчерскую, где Лу показала диспетчеру плечо с клеймом личного номера, а я заполнила карточку приема-выдачи. Сверившись с настенными часами, диспетчер записал время заполнения, дату, поставил печать.

— Возврат до окончания часа свиньи[11], - напутствовал меня он.

И, зевая, углубился в решение шарад.

Раскланявшись с ним, я пустилась в обратный путь, Лу, бесшумно ступая, следовала за мной.

— Не припомню, чтобы у вас были отдельные клетки, — заметила я и сбавила шаг, давая вампирке возможность поравняться со мной. — С каких пор такое новшество?

— Примерно с полгода назад, госпожа, — отвечала Лу обыкновенным своим безжизненным голосом. — Их установили после того несчастного случая с одним из наших жалких собратьев.

Я нахмурилась, припоминая. Да, как-то однажды, в конце осени, Лета была непривычно возбуждена и все стремилась потолковать с Лу, но ту к нам не отпускали. Ни ее, ни других «храмовых животных». В вольерах, тогда еще разделенных простыми деревянными перегородками, произошло нечто чрезвычайное. Одно из «животных» неудачно прикоснулось к двери, находившейся под высоким напряжением, и сгорело до самых костей. Расследование внутрихрамовой комиссии сочло инцидент случайностью, однако Лета высказала мнение о попытке самоубийства. «Бедняга тронулся рассудком», — так, по-моему, прокомментировала происшествие Лу, когда ей и ее соплеменникам разрешили, наконец, с нами встречаться.

— А что с ним стало, с тем неудачником? — полюбопытствовала я.

— Останки выбросили на свалку, — безразлично отозвалась Лу.

— Тебе не жаль его?

— Поверь, о госпожа, он был самым ничтожным из всех моих жалких собратьев.

— Как его звали?

— Нул, о госпожа.

Мы помолчали. Я прикидывала, как половчее подойти к расспросам о том, что меня интересует, но тут Лу заговорила сама.

— Жалкая слуга просит прощения за то, что не смогла в прошлый раз все объяснить. Если госпожа Кора позволит, жалкая слуга хотела бы исправить сей недочет.

— Госпожа позволяет, — согласилась я.

Мы поднялись по лестнице наверх, я предъявила дежурной жрице заполненную карточку. Та профессиональным жестом поставила на нее красную печать, и посоветовала возвратить доверенное мне «животное» на место вовремя.

— Строго сейчас с этим стало, — многозначительно добавила она.

Я поклонилась, обещая приложить все усилия. С пристроившейся за спиной Лу направилась в главное здание.

Путь наш лежал в покои донны, из них — во внутренний сад, тот, что с прудом. Нам полагалось разыскать подходящее для церемонии место на ведущем к пруду холме, почистить его, установить бамбуковые зонтики и постелить под ними циновки. Сегодня вечером, когда взойдет луна, донна желала дать мне и своим крошкам-помощницам урок чайного действа.

Нагруженные скарбом, мы вышли из-под изогнутой крыши храма. Стемнело, в аккуратно подстриженных кустах вокруг пруда мерцали голубые фонарики. Темная вода временами шла рябью от движений священных карпов, обитавших в пруду, изредка раздавался плеск. Цапля, охотясь, шумно пролетела над водой. Я с наслаждением вдохнула теплый запах вошедшей в полные права весны. Ивы склоняли кудрявые ветви к самой воде, заросли болотной травы напоминали косматых домовых. Сложив вещи на камнях смотровой площадки, мы с Лу неторопливо побрели вокруг пруда, выискивая идеально соответствующее всем основным условиям место.