Игра топа (СИ) - Вяч Павел

— Ну что, уважаемая Зула, хотите узнать, как у меня оказались эти артефакты и где оставшиеся два?

Глава 20

— Но… — Глаза старухи чуть было не вылезли на лоб. — Откуда ты…

— Откуда я знаю, что их семь? Сейчас расскажу. А вы поправьте меня, если в чём ошибся. Итак, начнём с артефактов. Пояс Верности, который я снял с трактирщика Горха. За какой-то месяц он растерял всех своих клиентов, разогнал персонал и вообще практически стал банкротом. А всё из-за чего? Из-за жадности. Точнее, Жадности.

Я взглянул на пояс, надетый на дрожащую на полу женщину и продолжил.

— Дальше мне в руки попало Ожерелье Обожания. Но если принять в расчёт, что писарь Вацлав начал вместо работы пропадать в ресторации, на рабочем месте устроил бесконечный обед и даже опустился на подлог, чтобы раздобыть денег, то… Я бы назвал этот артефакт Ожерельем Обжирания или Чревоугодия.

Судя по собранному виду знахарки, я пока что успешно разматывал этот загадочный кубок.

— Следом мне встретились два брата-следопыта. Один вёл себя на удивление заносчиво, а второй раздражённо вспыхивал как помидор на каждую невинную фразу. Браслет Отчуждения? Я бы сказал Гнева. Холодности? Нет, Гордыни!

Сделал паузу, жестом предложил старухе прокомментировать, но она лишь молча покачала головой, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Потом судьба свела меня с обладательницей Заколки страсти, госпожой Ульяной…

Упомянуть Улю решил спонтанно, на одной интуиции и авторском опыте. Знахарка варит крутые зелья, Ульяна тоже помешана на них… Я, будь сценаристом, точно бы вплёл в сюжет какой-нибудь личный или профессиональный конфликт. Дрогнет глаз или нет?

Глаз не дрогнул, зато, услышав имя магини, лицо старухи исказила самая настоящая ненависть. Бинго!

— … которую, кстати, вы хотели убить, напитав калитку проклятьем. Да вот незадача, Ульяна весь месяц просидела в башне. И даже еду ей носила служанка… — «Ну конечно, служанка! Нужно узнать, кто она такая и почему на неё не подействовало проклятье!» — И когда я поднялся к ней на второй этаж, она чуть было на меня не набросилась. И это была не страсть, а самая настоящая Похоть.

Знахарка справилась с собой и молча усмехнулась, взмахом руки предлагая мне продолжить.

— Гордыня. Гнев. Жадность. Чревоугодие. Похоть. Не хватает ещё двух смертных грехов, не правда ли? А именно Зависти и Уныния. Кстати, а где мальчики?

— В хижине заперла, — не стала юлить старуха, хотя спокойно могла соврать. Мой «неожиданный вопрос» не смог застать её врасплох, — чтобы не мешались.

Я вспомнил хлипкую дверь хижины, необычайно серьёзных для своего возраста Кирю с Мишкой, которые не испугались трёх волков, и промолчал. Похоже, не только Тихомир поражён Гордыней и высокомерием. Но пусть Зула и дальше верит, что пацаны терпеливо сидят в её халупе.

— Продолжай, — велела тем временем знахарка. Не попросила, а именно властно так приказала.

— Историю, которую вы рассказали про мать мальчишек и про вашу дочь, ну очень трогательная получилась, вот только… — краем глаза я заметил мелькнувшие на входе фигуры, но смотреть на них не стал. Незачем Зуле знать, что мы теперь здесь не одни.

— Только что? — с прорезавшимся в голосе раздражением уточнила старуха.

— Вот только бабушки себя так с внуками не ведут, — я с умным видом заложил руки за спину и с превосходством взглянул на бабку. — Что до этой несчастной, которую пацаны почему-то считают своей матерью, то я думаю, что это ваша служанка или компаньонка. И она до сих пор жива только потому, что является переносчиком шестого артефакта.

Я очень надеялся, что Зула примет моё поведение за чистую монету и не заметит, как Огненное зелье перекочевало в левую руку, а в правой оказался метательный нож. Скоро мне понадобится любая фора!

— Пацанов же вы держите под постоянным ментальным контролем, а уж в силе вашей ауры я успел убедиться на собственном опыте. Вот только кажется мне, что с каждым днём вам всё труднее становится блокировать их память и естество. Ну и обновлять фальшивые воспоминания про их мать.

— Давно бы избавилась от этих щенков, — пробормотала старуха, — да только… Но ты продолжай, продолжай. Что ты там сказал про шестой артефакт?

— Это точно не кольца, — продолжил я, — я осмотрел её пальцы, когда имел удовольствие сидеть в вашем милом домике с кляпом во рту. А ведь специфика составного комплекта предполагает, что это женский артефакт. Заколка есть, браслеты тоже, ожерелье, пояс, который на самом деле корсет. Так чего не хватает?

— И чего же? — в глазах старухи мелькнул приговор.

— Серёжек. А у этой несчастной, — я кивнул на дрожащую женщину, — удивительно толстые и некрасивые мочки. Сколько же она носит их, что артефакт полностью ушёл под кожу?

— Долго, — видимо старуха решила напоследок поиграть в откровенность. — Но ты не сказал самого главного. Где кольцо?

— Скажу чуть позже, — я решил приберечь свой козырь на потом и сделал пробный выстрел. — Когда увижу, как ты превратишься в молодку.

— Аха-ха-ха-ха! — зловеще рассмеялась Зула. — И до этого додумался!

— Предсказуемо, — пожал я плечами. — Вот только осталось три неясных момента. Первый: правда ли, что охотники – душегубы. Угадал ли я насчёт неё, — я кивнул на побелевшую женщину. — И где настоящая мать пацанов.

Внимание! Получен уровень!

Выберите характеристику для повышения.

Внимание! Получен уровень!

Выберите характеристику для повышения.

Внимание! Получен уровень!

Выберите характеристику для повышения.

Внимание! Получен уровень!

Выберите характеристику для повышения.

Внимание! Вы щёлкаете загадки как орехи: Интеллект +1.

Знахарка зло прищурилась и, оказавшись у Тихомира, занесла над ним нож. Она что, решила оставить все три мои вопросы без ответа? Но клятва на крови…

— Правда, — нож вонзился охотнику в сердце, и в следующий миг Зула шагнула к Тишило.

— Угадал, — клинок с тихим хрустом вошёл второму брату в грудь, да там и застрял.

— Далеко, — Зула вцепилась в мочки женщины, лежащей между высыхающим на глазах охотниками, и резко рванула на себя. — Где кольцо, эльф?!

Женщина застонала от боли, и в ту же секунду за спиной знахарки раздалось зловещее рычание. Я и глазом моргнуть не успел, как в едва заметный контур кровавой фигуры врезалось поджарое тело белого волка. Но стоило ему коснуться невидимой границы двойной пентаграммы, как зверя отбросило назад, и его рычание сменилось обиженным скулежом.

— Зря вы вышли из дома, щенки! — прошипела стремительно молодеющая знахарка. — Ну, теперь пеняйте на себя.

Ситуация складывалась не в нашу пользу. Киря с Мишкой, как я и предполагал, оказались перевертышами и, услышав наш разговор, смогли сбросить наведённый ею морок. Уж не знаю, что им помогло – праведная ярость обманутых или вид того как у женщины, которую они считали своей матерью, отрывают мочки ушей.

Но пацаны однозначно поторопились. Я ещё специально проговорил особенности ритуала для охотников, в надежде, что парни где-то рядом и услышат про границы. Пока линии фигуры горят багровым огнём, живое существо не может ни выйти и ни зайти. В отличие от предметов.

Вопрос только – когда погаснет фигура…

Зула тем временем сорвала с замершей женщины пояс, одним движением руки захлестнула себе на талию и зыркнула единственным глазом на приготовившегося к повторному прыжку волчонка.

— Ии-и-и-и-и! — завизжал волчонок и шмыгнул за сенные рулоны.

— Как же долго я этого ждала! — Зула не спеша надела на себя серьги, ничуть не смущаясь капающей с них крови. — Ты бы знал, какие тупицы живут в этом городке!

— Я здесь новенький…

— Ну-ну, — чем-то усмехнулась Зула, окончательно превращаясь в красотку. — Где кольцо, эльф?

Сейчас из фигуры на меня смотрела смуглая южанка с белоснежными зубами, ярко-алыми чувственными губами и огромными карими глазами. Изящные бровки, густые чёрные волосы, заплетённые в толстую косу, умопомрачительная фигура.