Мера человек (СИ) - Изотов Александр

До меня только дошло, что он не поддавался замедлению времени, и, можно сказать, участвовал в нашем обряде.

Я и сам хотел задать этот вопрос, но присутствие того, кто разговаривал со мной через алтарь, вдруг стало… другим. Я почуял угрозу, злость, ненависть!

«Кто рядом с тобой, частица Абсолюта?» — голос спросил, едва сдерживая ненависть.

— Здравствуй, владыка, — Эзекаил засмеялся, — Слава тебе!

И меня пронзил взгляд сверху. Полный ненависти, уничтожающий. На плечи упала чужая воля — сила неизмеримо высшей меры надавила, едва не расплющивая по алтарю.

«Твою-то мать…», — прошептал Белиар, пытаясь очухаться, — «Так вот он чего хотел.»

Ночь вдруг стала чёрной, кромешной. Я поднял голову — все звёзды закрыли чёрные тучи.

Эзекаил отступал от алтаря, воздев к небу руки, и хохотал:

— Вот он я, владыка, любимое моё святейшество, — он кричал исступлённо, словно в припадке, — Славу тебе я воспеваю!

Стало заметно светлеть, тучи налились багровым огнём. Небеса горели, закручиваясь в огненную спираль.

И словно смерч спускался с неба, вытягивался из пылающих туч, пытаясь коснуться земли своим хоботом. На самом конце его сияла фигура, казалось, что она состояла из чистого света.

Уже отсюда было видно, что бог, спускающийся вниз, был гораздо больше любого ангела. Это Эзекаил был ему, наверное, по колено. Меня взяло сомнение — при таком могуществе наверняка под силу принять любой облик.

— ПРЕДАТЕЛЬ! — голос бога звучал уже с небес, словно гром.

Одна стопа его коснулась зубца на крыше, и камень забурлил, вскипая и дымясь. Верховное существо слегка растерянно крутило головой, разглядывая окрестности.

— Да, владыка мой Каэль, — засмеялся падший, — Я всегда прятался в том месте, куда ты стыдился смотреть.

Я не отрывал взгляда от силуэта, чувствуя, что начинаю слепнуть.

«Не смотри на него, идиот!» — зарычал Белиар.

Я зажмурился, опустив голову. Вокруг меня сталкивались такие силы, что даже моя мера человека казалась крошечной.

Мне показалось, что пол вокруг алтаря стал искрить сильнее, вырисовываясь причудливыми узорами, оплетающими всю крышу.

Глава 15. Каэль

— О, Каэль, господин, — голос Эзекаила резал по ушам, как сирена, — Недостоин я был твоего пришествия…

Я не мог больше смотреть на огненное существо, его облик выжигал мне глаза, и зажмурился, смахнув слёзы.

«Не смотри, нельзя! На бога нельзя смотреть. Один прецептор может!»

Я чувствовал, что Белиар тоже боится, но при этом он подмешивал в меня жажду… Настоящую жажду власти.

«Твою поднёбную мать, сколько силы, Марк! Там столько духа, что моим внукам хватит…»

— Как смеешь ты, отродье Тенебры, разевать свой поганый рот?

Едва взгляд Каэля упал на меня, как мне стало тяжело дышать. То, как до этого на меня давили мерой всякие командоры и приоры… это были цветочки.

Белиар замолчал, не сразу смекнув, что его слышат, и тут меня откинуло от алтаря. Не ветром, не ударом — просто чужой волей прокатило по крыше, и я врезался в ограду.

Опять спиной…

Рядом зазвенел меч. Я зашипел от боли, что-то в позвонках хрустнуло ещё раз. Но машинально моя рука заёрзала вокруг: без оружия я себя чувствовал беспомощным.

Рука коснулась сначала лезвия, а потом я быстро перехватил рукоять.

«Поднёбыш, я попробую тебе спину подлатать. Только знай, я не ангел, это может быть больно!», — прошептал демон.

Я усмехнулся. Когда во мне сидела Халиэль, её лечение тоже не назовёшь ласковым.

По спине побежали неприятные мурашки, а потом стало жечь. Демону особо не из чего было выбирать — стихия огня, и всё тут.

Эзекаил крикнул:

— Мой господин, а как же барьер? Ведь он съедает твои силы, великий Каэль. Ведь он лишает тебя…

Его оборвали:

— Закрой рот, предатель, — хлестнул голос бога.

Падший рассмеялся.

Прикрываясь ладонью, как козырьком, я взглянул на Эзекаила. Тот будто действительно был счастлив видеть своего господина: в его руках не было оружия, и он раскрыл их в приветственном жесте.

За его спиной виднелись призрачные крылья… Одно ангельское, с белоснежными перьями, а другое… красное, кожистое, с загнутым когтем на сочленении.

«Поднёбыш, а ведь этот падший нам даже половину силы не показал.»

— Эзекаил… Отдай мне то, за чем я пришёл, — голос бога заставлял вжиматься в камень.

Я видел его пальцы, касающиеся зубцов башни, но их свет неимоверно слепил. Он босиком, что ли?

Меня взяла злость: какого, спрашивается, хрена я не могу на него посмотреть? Это тоже ограничение, вроде законов Неба, запрещающих нулям смотреть на человека?

— Господин, я тут слишком долго, и память отказывает мне… — ангел отвечал нагло, с вызовом.

— Падший серафим, ты смеешь насмехаться надо мной?

— Нет мне прощения, и мыслю я дерзко, — Эзекаил отвечал певуче, тянул слова, пытаясь попасть в какой-то ритм.

Мне кажется, он даже покачивался в такт своей песне.

«Алтарь, поднёбыш. Будет у нас ангел внутри, сможешь смотреть на него.»

— И рухнут небеса, и боги канут в бездну, — Эзекаил надрывался.

Я опять опёрся на локти, попытался подняться. Спина болит неимоверно, каждое движение отдавало болью.

«Давай, вставай, поднёбыш. Уж лучше спиной маяться здесь, в Регнуме, чем вагоны разгружать в родном мире!»

Вагоны… Какие, на хрен, вагоны?

«Поднёбыш, не сердись, у меня тоже паника!»

Вокруг всё тонуло в искрах, и среди этого сияния проглядывал алтарь. Рядом стоял Эзекаил, развернув призрачные крылья и раскинув руки.

Теперь мне ясно виделось, что на крыше замка какими-то магическими чернилами были начертаны узоры, вроде тех самых пентаграмм, что были в свитках.

На миг мелькнула мысль, а где я мог оставить свою сумку?

«Ползи, Марк… не думал, что скажу это, но нам нужна твоя Хали!»

А уж мне-то как нужна…

— Глупый человек, — меня приплющило взглядом бога, долбануло лицом об камень, и я почуял кровь на губах, — Джихаил был моим херувимом, и все его решения были подвластны мне…

Я, стиснув зубы, поднялся. Прикрыл глаза пальцами, стараясь разглядеть алтарь. Всё вокруг искрило, замок подо мной начал вибрировать.

— Марк… Неугомонная частица Абсолюта. Неужели ты думаешь, что дар судьи, которым наградил тебя Джихаил, сильнее моей воли?

— О, великий, нет ничего сильнее твоей воли, — Эзекаил вновь засмеялся, — Скорее поднимайся, Инфериор не будет долго терпеть.

— Издеваешься, серафим? Ты думаешь, я не вижу, что ты здесь устроил?

«Поднёбыш, этот падший устроил ловушку для бога!»

— Истинно так, Каэль… Ты не видишь!

— КАК СМЕЕШЬ!!!

И удар со всех сторон, будто меня попытались сжать в точку.

Пол затрясся, уходя из-под ног.

Я будто попал внутрь взрыва. Вокруг трескались камни, отлетали зубцы, подо мной разверзлась трещина, и проглянули нижние помещения замка.

И новый удар, и мою душу на мгновение выкинуло из тела…

Я парил далеко над горами, и с трепетом смотрел, как вокруг замка на перевале горят огненные круги. Меня сносило каким-то ветром, и мне стоило огромных усилий оставаться на месте.

Будто ураганный ветер относил, не давая вернуться обратно.

Магическая пентаграмма, нарисованная на крыше башни, была лишь малой точкой, центром огромного узора, расчерченного на сотни метров, если не на километры, вокруг. Они горели, и с них тянулись пламенные цепи… тянулись к богу, зависшему над разрушающимся замком.

Вот же на хрен, где-то там моё тело!

«Обидно будет вот так всё просрать…» — уныло протянул Белиар.

— Ты всё ещё со мной? — машинально спросил я, — Не в теле?

«Моя душа прилеплена к твоей, помнишь? Я вообще-то тебе её отдал.»

Башня замка, к которой протянулся язык огненных облаков, уже обвалилась, и над её руинами сверкали вспышки. Эзекаил бился с Каэлем?