Поступь потерянных душ V: Адепт (СИ) - Тихий Даниил
Зона нестабильности была похожа на паутину, раскинувшуюся от края до края пролома ведущего во внутреннюю область погибшего судна. Будь я обычным человеком, не заметил бы ничего опасного. Только проклятье туманной охоты, да детекторы (которых у меня не было) могли распознать смертельную ловушку прямо по курсу.
Я не стал брать с собой рюкзака и прочих вещей. Только броня из ZT, АСС и разгрузка, ничего лишнего, даже дополнительное оружие оставил, ибо там, куда я шёл, количество стволов ничего не решало.
Перед этим полем брани, полным сожженной техники и останков, нас ждал один из ключей культа. Бионик со странным, покрасневшим лицом и водянистыми глазами, едва видимыми за забралом химической маски. Его услугами воспользуется Арк, чтобы последовать следом за мной. А пока… я должен продолжить путь в одиночку и поспешить.
Руки ладонями друг к другу, перед самой грудью. Глаза закрыть, всё равно они обманут, как и другие органы чувств. Все, кроме разума защищённого силой.
Молитва концентрации к этому моменту стала привычной. Слова вибрировали на языке, восприятие реальности через призму туманной охоты рисовало передо мной огромную и чёрную втягивающую в себя холод дыру, в которую я шагал по собственной воле.
Проклятый дар был стабилен, не взбрыкивал и не пугал. Лишь в самый первый момент попытался выйти за пределы моего естества и «коснуться» всех предметов вокруг. Будто пытаясь отрастить десятки невидимых щупалец, чьи прикосновения могут состарить и уничтожить что угодно.
Я не позволил. Усилием воли задавил это желание в самом его зародыше и продолжил аккуратно шагать дальше. Блуждающую по моей нейронной сети силу можно было сравнить с молодым щенком, малость глупым, подконтрольным моей воле, но при этом любопытным. В то же время я понимал как быстро этот «щенок» захватывает мою личность, и сливается с ней, превращаясь в матёрого зверя, который может показать зубы даже своему прародителю. В доказательство тому была бойня в цеху, и моя реакция на происходящее. Поэтому я не расслаблялся, чётко следовал молитве и инструкциям, полученным от Арка.
Чёрная пробоина в пространстве приблизилась. Ледяной ветер, не существующий в реальности Первоисточника, пихал меня в спину и норовил сбить с шага. Я слышал, как он таскает пропитанную химией пыль и подвывает, пролетая через раны в бортах боевых машин. Но в то же время я помнил, что его не существует и в него нельзя верить.
Чтобы заглушить завывания этого ветра я повысил голос. Молитва зазвучала громче, но сильней от этого не стала. Я допустил ошибку. Хотел заглушить звук, которого на самом деле не было, а значит, я поверил в него.
Остановившись, попытался сосредоточиться, сопротивляясь порывам, едва не сбивающим с ног и… снова допустил ошибку. Нельзя верить, нельзя взаимодействовать, нельзя противодействовать. То, чего не существует, не вызывает реакции. Его нет… не существует…
Это было сложнее, чем я себе представлял. В бою с собирателями плоти всё было иначе. Они были реальны, и окружающее пространство тоже было реально. Мой дар плавил его и изменял, не нужно было хитрить и выкручиваться, выворачивая собственное восприятие наизнанку.
Здесь же, вблизи от устойчивой зоны нестабильности, реальность скручивалась тугим узлом ощущений и видений. Прошлое, будущее, настоящее… мне казалось, что во временной петле замерли разные времена и фрагменты из жизни этого кусочка земли.
Я удержался и не открыл глаза, даже тогда, когда вокруг зазвучали выстрелы. Зона нестабильности утягивала меня всё дальше в омут ирреальности.
Нарастающий шум, шепотки, быстро переросшие в полноценные крики, дрожь земли под ногами… всё это не способствовало сосредоточению.
Продолжая держать глаза закрытыми, я повязал поверх них ту самую тряпицу, с изображённым на ней глазом. Она точно реальна, и не даст мне увидеть то, чего видеть мне ну никак нельзя.
Я начинал улавливать суть происходящих событий. Если на подходе к зоне нестабильности я чувствовал лишь слабое эхо трагедии развернувшийся на этом плато, то сейчас это «эхо» обрастало плотью, и чем больше я сопротивлялся, тем реальней оно становилось.
Если ничего не сделать, я упаду наземь поражённый выстрелом или раздавленный каким-нибудь танком. Погибну от разорвавшейся когда-то давно бомбы или от падения воздушного судна. Зона нестабильности поступит со мной точно так же как с тем мутопсом, которого Скризлы загнали на берегу реки в мёртвом городе.
Я не страдал провалами в памяти и помнил, по какой схеме действовала та зона нестабильности, которую продемонстрировал нам с Дедом Шок, в бытность нашего пребывания в Агрокомплексе. Она была словно петля времени. Взрыв снаряда ускоренный в тысячи раз, но не выходящий за пределы аномальной зоны. Мутопса буквально испарило в красной вспышке, а загнавших его Скризлов, которые не успели попасть в зону срабатывания ловушки — не тронуло.
Пусть я не поднимал век и «видел» окружающее сквозь призму проклятья, я примерно догадывался, что произойдет, когда я поверю в происходящее. Вокруг развернётся битва, в которой для меня не будет ни единого шанса выжить.
Понимая, что не удается избавиться о нарастающей иллюзии, я решил сменить тактику. Использовал тот инструмент, которое поставил себе на вооружение с самых первых дней воздействия на меня проклятья туманной охоты — воображение.
Первым что пришло в голову было старое воспоминание. Специфический звук, с которым, погрузившись в ванну, дремлешь на её дне, задержав воздух. Прекрасное и почти забытое чувство в условиях постоянного дефицита воды. В той же Башне я мылся всегда быстро, неизменно укладываясь в выделенную для душа дневную норму воды.
Там, на дне ванны я и был сейчас. Ни криков, ни выстрелов, ни ветра. Лишь глухо хлопают в ушах пузырьки воздуха да доносятся слова зазубренной молитвы.
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Раскрыв глаза, я увидел перед собой чёрный провал зоны нестабильности отделённый от меня слоем воды. Я был уязвим, и скован временными рамками, ведь воздух в моей груди рано или поздно должен был закончиться… это чувство двойственности было невероятным.
Я, не прерываясь проговаривал молитву и слышал свой голос через слой воды, и в то же время я задерживал дыхание, чтобы не захлебнуться. Я шёл к чёрному провалу, с закрытыми глазами и сложенными в молитвенном жесте руками. И я же лежал на дне, смотря на тёмный провал сквозь воду наполненной ванны.
Неописуемо, прекрасно, сложно и иррационально, невозможно без наслоения нескольких реальностей друг на друга. Вот это и есть настоящая магия, какой она должна быть в своём истинном варианте, а не то чем мы обычно её привыкли считать. Научна, сложна, логична, и завязана на наш разум.
Когда чернота зоны нестабильности заняла всё пространство передо мной, я протянул к ней руку и представил её не провалом, но плоской, отражающей поверхностью. Вроде того же льда в безлунную и облачную ночь.
Моей руке было тяжело двигаться под слоем воды и когда пальцы уткнулись в чёрный лёд, я неожиданно понял, что весь поход ключа между измерениями реальности, состоит из таких вот ловушек собственного разума.
Лежишь в ванне, прячась от одной иллюзии? Представил аномалию простой формой, плоскостью, через которую можно пройти? — получай новую ловушку на принадлежащих тебе же ассоциациях.
Лёд оказался крепким, я несколько раз ударил по нему руками, но ничего не добился. Не было больше ванны за спиной, лишь бесконечные массы воды вокруг, и лёд над головой. Воздух стремительно заканчивался, а проблема, вставшая на моём пути, и не думала исчезать.
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Глухо, едва-едва разборчиво, но молитва продолжала звучать. А значит, я сам где-то далеко продолжал идти, сложив руки в молитвенном жесте и безустанно молясь.
Барахтаться в воде и лупить почём зря лёд, желая вырваться из ловушки, означало потратить остатки воздуха, сил, и погибнуть.
