Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Кастай говорит, что со временем я привыкну к своему призрачному состоянию. То есть, на самом деле он не говорит, но я каким-то образом его слышу, или просто понимаю. Наверное, он слишком громко думает, в этом все дело.

Арденскому лорду больше нравится северный берег скалы. Я же смотрю на восток, сидя на камне и перелистывая свои мемуары. В моих руках они становятся такими же прозрачными, как и я сам, но стоит мне выронить один из листков, как он снова обретает плотность, присущую обычной бумаге.

Если бы я мог испытывать удивление, то не смена состояния бумажных листков была бы ему причиной. В моих мемуарах есть последняя часть, записанная от моего имени, моим слогом, и даже я не могу отличить стиль изложения событий от других частей повествования, что совершенно точно были написаны мной. И события, которые в этой части описаны, я прекрасно помню.

Вот только я ее не писал. Слишком уж я был занят, чтобы бумагу марать, а потом и вовсе чуть кони не двинул, и о своем путешествии в лодке вынужден был узнавать из легенд. Только когда мы прибыли на скалу Кастая, Синрик привел меня в чувство, и что-то такое со мной произошло к тому моменту, что я уже был призраком. Наверное, где-то по дороге я просто умер и перешел в иное состояние, а как - никто не знает, и вряд ли узнает.

Ведь здесь, на скале посреди моря, вдали от всех берегов, есть только чайки. В мире же множество людей, и происходят там всякие разные события. А уж за двести лет столько всего случилось, что я бы, наверное, всего и не упомнил, если бы у меня были другие занятия, кроме как слушать крикливых птиц.

Сначала, как говорят чайки, людям Риммарави пришлось тяжело. После войны герцогство было обескровлено и с трудом защитило бы даже собственные земли, если бы не решительность его правителей. Заключенные союзы с Гиссаной и кланами Истона позволили Риммарави не только продержаться, но и выбить из аглайльского герцога договор о ненападении. С Нерберией оказалось проще, потому что хоть и пострадала она не так сильно, но потери все же были велики, а мои бывшие соотечественники не привыкли к такому ходу событий. Вессей и вовсе сидел тише воды ниже травы, герцог Эретви старательно выплачивал дань зерном, а когда вдруг решил, что с него хватит, у берегов Вессея появились драккары Мигронта, и герцог тут же передумал упираться. С эйториями не шутят, это в северных и западных землях уже все поняли. Мирные бродяги, собравшись кучей, могли таких дел наделать... взять хоть тех же эсгуриев.

Конунг Ригалис, отчалив от берегов Арденави, первым делом взял курс на острова Осенни и выбил оттуда завоевателей. А потом вместе с осеннийскими арденами, которые все еще держались в горах, отправился дальше, к островам Филласта, занял их и начал уже угрожать самим эсгурийским княжествам. Кассорийцы, прознав об участии мигронских эйториев в войне в Арденави, навалились на Синдрию и даже некоторое время побеждали, и все это положение дел на севере оказалось весьма неустойчивым. Но потом на море впервые за много веков появились корабли эльфов из Ниаранда, и было их такое нешуточное количество, что Младшие пошли на попятный. Мигронт и Синдрию оставили в покое, рыцари вернули себе право разъезжать по всем северным землям и творить справедливость на свой рыцарский вкус, а острова Филласта спустя пять столетий вернулись к арденам. Ценности в тех клочках суши для эсгуриев было немного, а ардены все же на этих островах были сотворены когда-то, для народа Старших севера обладание ими было ценно само по себе.

Ну а рыцари вышли кассорийцам боком, потому что потеряли северяне в войне слишком много войск, чтобы в стране у них после этого был порядок. И рыцари устанавливали им порядок по своему усмотрению. За двести лет кассорийцы так и не пришли в себя. Звезда Кассории клонится к закату, в стране редкий бардак, тот же Мангехор уже третий раз независимость объявляет. Эсгурии же после войны с арденами так Старших боялись, что в первую же смуту в Кассории несколько княжеств от нее отложились окончательно, заключили вечные миры с Риммарави и эйториями, и предоставили кассорийцев своей собственной судьбе.

Альянс двух Старших и нескольких Младших народов оказался маленьким, но на редкость грозным. Война в Сиккарте это показала, а последующие события подтвердили, и спустя полвека никто и в мыслях не держал на Риммарави не то что нападать, но и сказать что-то на эту тему. Кому охота воевать, те ищут других противников, послабее.

Мир очень сильно изменился. И коснулось это не только арденов с миакрингами, что наконец перестали смотреть друг на друга волками и стали если не одним народом, то почти братьями. Еще одну легенду чайки слышали в Нерберии, ее рассказывают моряки Эсталы и Стикра. Как водится в таких байках, главным героем ее выступает некий предприимчивый нерберийский капитан.

Однажды этот самый капитан направил свой корабль к берегам Риммарави. Он обогнул с севера нодерское побережье и бросил якорь в Иссет-фиорде. Моряки остались на корабле, а капитан сошел на берег, поднялся по скалам наверх, где среди других домов был один, у которого дверь была моложе стен и отличалась более светлой древесиной. Капитан постучал в нее, и открыла ему арденка... в этом месте моряки принимаются описывать красоту Старшей, и такого приплетают, что слушатели им чаще всего не верят. Она узнала капитана, так как видела она его когда-то, много лет назад, а вот он видел ее впервые. Он вошел в дом, пригнувшись в дверном проеме, потому что был этот капитан высок ростом и широк в плечах, как водится у всех легендарных нерберийских капитанов. В доме же встретил его и муж арденки, с которым капитан тоже некогда встречался и был знаком. Они долго говорили, а о чем был тот разговор, про то ни моряки, ни чайки не ведают, однако закончив его, вдвоем арден и капитан сели на корабль и поплыли на юг. У мертвого города Аксэда сошли они на берег, и дальше лежал их путь на восток, к самому подножью Звездного пика. А когда подошли они к тому подножью, то встретил их бог Синрик, потому что арден принадлежал к древнему роду, наследники которого имеют право говорить с богом и спрашивать его обо всем, что в голову взбредет. Ну а капитану тоже надо было поговорить с Синриком, но сам он никогда бы не смог встретиться с вестником богов, и потому только и прибег к помощи ардена.

Дальше моряки пускаются во все тяжкие и врут без зазрения совести. То двоим путникам, помимо Синрика, Лайта явилась, а некоторые говорят, что и сам Катаар спустился со своего трона и слушал, что они говорят. Однако, как бы то ни было на самом деле, в одном все варианты легенды сходятся: капитан пришел требовать платы за смерть своего дяди, который вроде как, защищая этих самых богов, погиб. И плату свою он получил. В этом как раз никто из слушателей не сомневается, потому что сложно сомневаться, если смотришь на себя в зеркало и видишь там еще не старого человека, а потом переводишь взгляд на календарь и понимаешь, что уже вторую сотню лет небо коптишь.