Роберт Джордан - Память Света

«Это твой дар нам, сынок? — удивился он. — Последний дар?»

Тэм зажёг свой факел от мерцающего пламени небольшого костерка, разведённого в яме неподалёку. Он пошёл вдоль рядов стоящих в темноте людей. Многих не уведомили о готовящемся погребальном обряде Ранда. Все захотели бы прийти. Возможно, все они заслужили право на нём присутствовать. Айз Седай тщательно готовили торжественную церемонию в память Эгвейн, но Тэм предпочитал для сына тихое прощание.

И Ранд смог бы наконец отдохнуть.

Тэм шёл мимо стоявших с опущенными головами людей. Кроме него ни у кого не было огня. Они ждали в темноте. Небольшая группа — человек двести — окружила помост. Оранжевый отсвет факела дрожал на угрюмых лицах.

Сейчас, даже со светом, трудно было отличить Айил от Айз Седай, двуреченца от тирского короля. Все были просто фигурами в ночи, отдающими почести Возрождённому Дракону.

Тэм подошёл к помосту и встал рядом с Томом и Морейн, которые с торжественными лицами держались за руки. Морейн потянулась и легонько пожала ладонь Тэма.

Тэм посмотрел на тело, внимательно глядя в освещённое факелом лицо сына. Он не стал вытирать слёз.

«Ты справился, мой мальчик… ты очень хорошо справился».

Дрожащей рукой он поджёг погребальный костёр.

Мин стояла в первых рядах. Она смотрела на Тэма, который понурив плечи склонил голову перед пламенем погребального костра. Наконец он отошёл и присоединился к двуреченцам. Абелл Коутон обнял его, шепча своему другу слова утешения.

Ночные тени повернули свои головы к Мин, Илэйн и Авиенде. От них троих чего-то ждали. Каких-то действий.

Мин и остальные двое угрюмо вышли вперёд. Авиенду во время ходьбы поддерживали две Девы Копья, хотя она могла стоять, опираясь на Илэйн. Девы отошли, оставляя их троих в одиночестве перед погребальным костром. Девушки стояли, глядя, как пламя пожирает тело Ранда.

— Я видела это, — произнесла Мин. — Я знала, что этот день настанет, с того самого момента, как встретила его. Что мы окажемся здесь, вместе, втроём.

Илэйн кивнула:

— И что теперь?

— А теперь… — произнесла Авиенда. — Теперь мы постараемся, чтобы все до единого полностью поверили, что его больше нет.

Мин кивнула, чувствуя, как на границе её сознания пульсирует крохотный узелок. И с каждой секундой пульсация усиливалась.

Ранд ал’Тор — просто Ранд ал’Тор — проснулся один в тёмном шатре. Кто-то оставил рядом с его лежанкой зажжённую свечу.

Потянувшись, он сделал глубокий вдох. Было такое ощущение, что он долго и крепко спал. Разве не должно что-нибудь болеть? Или давить? Или ныть? Он не ощущал ничего подобного.

Проведя рукой по боку, он не обнаружил там раны. Раны не было. Впервые за долгое время он не ощущал никакой боли. Он почти позабыл, каково это.

Затем, опустив взгляд, он заметил, что держится за бок своей собственной левой рукой. Он поднял её к глазам и рассмеялся. «Зеркало, — решил он. — Нужно взглянуть в зеркало».

Зеркало нашлось за занавеской в соседней секции шатра. Оказывается, его бросили в полном одиночестве. Подняв свечу, он заглянул в крохотное зеркальце. Оттуда на него смотрело лицо Моридина.

Ранд потрогал лицо, пробуя его на ощупь. В правом глазу висело единственное пятнышко саа — чёрное, в виде клыка дракона. Оно было неподвижным.

Ранд скользнул обратно в ту часть шатра, где проснулся. Здесь поверх аккуратной стопки разнообразной одежды лежал меч Ламана. Видимо Аливия не знала, что он захочет надеть. Именно она оставила эти вещи и, конечно же, кошель с монетами чеканки разных стран. Ей никогда не было дела до гардероба или денег, но она знала, что ему понадобится и то, и другое.

«Она поможет тебе умереть», — покачал головой Ранд, одеваясь. Затем собрал деньги и меч и выскользнул из шатра. Неподалёку был привязан ладный мерин в яблоках. Вполне сойдёт. Из Дракона в конокрады, посмеялся он про себя. Придётся обойтись без седла.

Он помедлил. Где-то недалеко в темноте пели люди. Это был Шайол Гул, но не такой, каким он его помнил. Это был цветущий Шайол Гул, полный жизни.

Песня оказалась погребальным гимном Порубежников. В темноте Ранд подвёл коня чуть ближе. В промежутке между шатрами он увидел трёх женщин, стоявших у погребального костра

«Моридина кремируют со всеми почестями Дракона Возрождённого», — подумал он.

Ранд повёл коня прочь. Вскочив верхом, он заметил фигуру, стоявшую в стороне от общей церемонии. Одинокий силуэт, обращённый прямо в его сторону, когда внимание всех остальных было приковано к огню.

Кадсуане. Она оглядела его с ног до головы, блеснув глазами в отблесках погребального костра Ранда. Он кивнул, подождал мгновение, потом развернул коня и поехал прочь.

Кадсуане смотрела ему вслед.

«Любопытно», — подумала она. Его глаза подтвердили её подозрения. Этой информацией можно будет воспользоваться. Следовательно, нет никакой необходимости продолжать наблюдать этот фарс с похоронами.

Двинувшись через лагерь, она попала прямо в засаду.

— Саэрин, — произнесла она, когда вокруг неё возникли женщины. — Юкири, Лирелле, Рубинде. Что происходит?

— Мы ждём указаний, — ответила Рубинде.

— Каких указаний? — фыркнула Кадсуане. — Спросите об этом новую Амерлин, если найдёте дурочку, готовую занять это место.

Женщины продолжали следовать за ней.

Внезапно до Кадсуане дошло, и она остановилась как вкопанная.

— О, кровь и проклятый пепел! Нет! — произнесла она, поворачиваясь. — Нет, нет и ещё раз — нет!

В ответ женщины только хищно улыбались.

— Ты всегда так мудро учила Дракона Возрождённого ответственности, — произнесла Юкири.

— Говорила, насколько важно для женщин нашей эпохи хорошее обучение, — добавила Саэрин.

— Пришла новая Эпоха, — сказала Лирелле. — У нас впереди много испытаний… и нам нужна новая сильная Амерлин, которая нас возглавит.

Закрыв глаза, Кадсуане застонала.

Оставив Кадсуане позади, Ранд облегчённо вздохнул. Она не стала поднимать шума, хотя и продолжала смотреть ему вслед, пока он удалялся. Оглянувшись, он заметил, как она уходит в сопровождении нескольких Айз Седай.

Это его беспокоило. Крайне нежелательно, чтобы она что-то заподозрила. Хотя, пусть лучше так, чем она подняла бы тревогу.

Он вздохнул и, пошарив в кармане, выудил оттуда курительную трубку. «Спасибо тебе, Аливия, и за это», — подумал он, набивая её табаком из кисета, обнаруженного в другом кармане. По привычке он потянулся к Единой Силе, чтобы зажечь огонь.