Роберт Энтони Сальваторе - Рассвет Короля (ЛП)

Выражение лица Вульфгара сменилось от любопытства до шока, когда большой объем воды появился в воздухе над его головой и обрушился вниз, а Пенелопа захохотала.

— Что? — пробормотал он и помотал головой, его длинные светлые волосы, разлетелись широко и обрызгали водой все вокруг. Он прыгнул к Пенелопе, поднимающей руки, поскольку она собиралась повторить волшебство.

Она продолжала идти, и когда он поймал ее, второй водопад колдовской воды, появился выше них обоих и обрушился вниз.

Теперь они смеялись вместе, и Вульфгар, остановился, чтобы вытереть свое лицо. Его смех резко оборвался, когда он не мог не заметить действие воды на тонкую блузку Пенелопы.

Он тяжело сглотнул.

А потом снова, когда Пенелопа подошла к нему, взяла его за руки и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать. Это был сладкий поцелуй, но Вульфгар хотел отстраниться, и обнаружил, что он был не в силах. Пенелопе Гарпелл было уже за сорок, но он не мог отрицать ее привлекательность, она была красавица, и нравилась ему еще больше, когда умная волшебница молчала. Он подхватил женщину на руки, сильно прижал к себе, и приник губами к ее губам со страстью, которую не знал долгое, долгое время.

Но потом он разомкнул объятия и оттолкнул ее, заикаясь:

— Я… я не могу.

— Конечно, ты можешь, — сказала она, выступив вперед, а Вульфгар попятился, чтобы сохранить расстояние между ними.

— Я не могу наставить рога твоему мужу, — сказал он, а Пенелопа засмеялась, прежде чем он закончил мысль.

— Не ты ли однажды говорил мне, что цель жизни — получать удовольствие?

— Не такой ценой…

— Нет никакой цены, — сказала Пенелопа, устремилась вверх и обхватила его вокруг талии. — Я не требую отчета от Доуэла, как и он от меня.

— Он — твой муж.

— И я люблю его, и он любит меня. И я убила бы за него или умерла бы за него и он за меня, но это… это — просто игра, и не имеет для нас значения.

— Я польщен, — сухо сказал Вульфгар.

— Нет не так, — засмеялась Пенелопа. — Преданность не тот путь, который мы выбрали. Мы верны в духе, но потворствуем плоти. — Она прижалась немного плотнее и смеялась, ясно понимая, что Вульфгару было больше, чем немного неудобно.

— Не бойся, прекрасный Вульфгар, — прошептала она. — Я не прошу верности от тебя.

— Тогда, что ты хочешь?

— Приключение, — она поцеловала его снова и с озорной улыбкой, потянула на влажную траву.

Свечи заполнили темную, подвальную толстостенную камеру под Дворцом Плюща; всполохи танцующего пламени отражались от гладкого блеска чернил, отмечающих волшебные защитные круги.

— Разве мы не можем сделать это при свете дня? — робко спросил Реджис.

— Солнце причинит ему ужасную муку, и может даже уничтожить, прежде чем заклинание будет завершено, — ответил Киппер Гарпелл.

— Ну, тогда недалеко от солнечного света? — предложил хафлинг. — За занавесом или закрытой дверью?

Киппер посмеялся и отвернулся, а Пенелопа утешающе улыбнулась хафлингу.

— Похоже, Реджис уже достаточно насмотрелся на мертвых в последнее время, — вставил сухо Дзирт, — Его преследовал по всему миру особенно опасный лич.

Дзирт улыбнулся, когда закончил, наслаждаясь поддразниванием Реджиса, но эта усмешка пропала, когда он отметил что Пенелопа и Киппер, обмениваются, как казалось ему, нервными взглядами. Он напомнил себе спросить перед отъездом о Темной Душе, личе, которого они заманили в ловушку в филактерию, что Гарпеллы подготовили для Тибблдорфа Пвента. Он обратил внимание на Кэтти-бри и Бренора: они стояли в стороне, тихо разговаривали и смотрели на сломанный серебряный рожок, который Бренор вертел в своих руках. Когда дух лича занял филактерию, этот волшебный рожок, послужил тюрьмой для вампира Пвента.

Вульфгар сидел на каменном полу в углу позади них, и Дзирт заметил, что его взгляд, неоднократно останавливался на Пенелопе Гарпелл. У Дзирта была хорошая идея о том, что это могло бы значить, но он не собирался останавливаться на ней в этот важный момент. Он просмотрел направо, где священник шептал заклинания, осматривая волшебный круг. Старик согнулся, опустил пальцы в горшок с пеплом и нарисовал глиф рун над символами, выгравированными на полу. Этот защитный круг был разработан, чтобы защитить от демонов или бесов, как Пенелопа ранее объяснила Дзирту, но этот священник, смог изменить его, чтобы усилить его эффективность против проклятых немертвых существ.

Долгое время спустя, священник встал и отряхнул руки, затем потянулся, развернулся, и мрачно кивнул.

Дзирт сглотнул. Время пришло. Он знал в глубине души, что так будет лучше, особенно для Тибблдорфа Пвента, который явно проигрывал сражение, теряя себя в неумолимом проклятии кровожадности.

Но все равно…

Это причиняло боль. Сильно. Намного сильнее, чем Дзирт ожидал. Он вспомнил, как покинул Пвента в пещере скалы, за пределами Невервинтера. Дзирт верил в стойкого дворфа, и ожидал, что ближайший рассвет будет концом для Пвента, и поэтому ушел.

Но все же…

Он смотрел словно в глубоком сне, когда Пенелопа подошла к Бренору, проводила его к краю волшебного круга и предложила войти в него.

Рука дворфа заметно дрожала, когда он поднес серебряный рожок к губам, и он был вынужден остановиться, выровнять дыхание и сглотнуть ком, который стоял в его горле.

— Это для Пвента, — сказала Кэтти-бри. Дзирт взглянул в ее сторону, и увидел около нее Вульфгара, его рука, небрежно обнимала ее за плечи. По знаку Пенелопы Вульфгар отошел от Кэтти-бри к Бренору.

Дзирт знал, что должен подойти к Кэтти-бри, но не сделал и шага, вместо этого он перевел взгляд обратно к Бренору, поскольку дворф снова поднес инструмент к губам.

Звук, который он выдул, не был ясным или мелодичным, как бывало прежде. Отнюдь нет. Звук вибрировал негармонично из-за трещины, которую захват Пвента оставил на инструменте, эффект звучания больше напоминал низкий и дрожащий гул морского горна.

Или грохот множества Веселых Мясников, как показалось Дзирту, и он еле сдержал свой смешок — веселье было неуместно, и все же, эта мысль помогла ему тогда, бесспорно.

Серый туман полился из рожка, опускаясь вниз перед королем дворфов. Потом стал распространяться, но края волшебного круга сдержали его полностью, и он принял форму Тибблдорфа Пвента.

— Мой друг, — тихо позвал Бренор, когда дворф-вампир материализовался полностью, и опустил руку на плечо Пвента.