Malice Crash - Мэлис Крэш и философствующие камни

— Первых, что ли? — неосознанно бросила я.

— Да, наших создателей, — тем же холодным шелестящим голосом ответила она. — Когда-то они вызвали нас из небытия. И мы это еще помним. И намереваемся отблагодарить их.

— Поздравляю, — не менее ледяным тоном сказала я. — А я вам зачем?

— Ты ничего не понимаешь, — женщина сменила интонацию на откровенно презрительную. — Ты можешь их вернуть, и мы хотим, чтобы ты это сделала.

— А если я не захочу? — я злилась все сильнее. — О моем мнении хоть кто-нибудь подумал?

— Мы не так глупы, как ты думаешь, девочка, — вступил в разговор мужчина. — Думаю, что твои действия не будут зависеть от твоих желаний.

— Знаете, вы меня здесь не удержите, — я перешла в наступление. — Меня будут искать, да и я не стану сидеть сложа руки. Думаете, ваш барьер для меня что-то значит?

Я уже ощутила, что не могу просто так переместиться в нужное мне место. Барьер, удерживающий меня, был не менее сильным, чем недавно снятое поле. Но я не собиралась отказываться от своих слов. А вдруг Фини был прав, и мне без разницы, что за сила мне противодействует?

— А ты был прав, — женщина с легким налетом удивления в голосе обратилась к мужчине. — Она и есть та, кто нам нужен. Воистину — та, для которой нет пределов. Это чувствуется. В свое время ты оказался в нужном месте, Алекс.

Мужчина самодовольно поправил прическу, а женщина вновь повернулась ко мне:

— Мы знали, что ты вряд ли захочешь долго здесь оставаться. Поэтому удерживающий тебя барьер отнюдь не является абсолютно стойким. Ты вполне можешь его взломать, но вся твоя энергия при этом уйдет на другую цель. Нашу.

— И зачем вы мне это говорите? — невозмутимо поинтересовалась я, вспоминая соответствующее место из учебника по ошибкам.

— Чтобы ты знала, — язвительно улыбнулась женщина. Я подумала, что мне жутко хочется выдрать из ее волос три абсолютно не к месту выкрашенные в ядовито-зеленый косички. — Знала, к каким именно последствиям приведет твой уход отсюда. А мы с Алексом сделаем все, чтобы у тебя не осталось других желаний, кроме как покинуть это место. Понимаешь, мы очень любим растягивать удовольствие, — ее зверская улыбочка по праву могла конкурировать с моей.

— Так что конкретно вам нужно, — еще пыталась не показывать свои истинные чувства я, — первых вернуть или надо мной поиздеваться?

— А почему ты думаешь, что это нельзя совместить? — попробовал скопировать выражение лица своей подруги Алекс.

— Я ничего не думаю, — намеренно ответила я. — Мне интересно, как вы это попытаетесь сделать.

— Едва ли ты не понимаешь, — снова начала женщина, — что мы бессильны причинить тебе вред, так как для этого нужно быть сильнее тебя. Только ты не предусмотрела того, что нам доступны безотказные способы убеждения, пусть и занимающие немало времени.

— И что вы будете делать? — ехидно поинтересовалась я, обрадованная, что мое предположение об их бессильности оказалось верным.

— Ничего, — откровенно ответил Алекс. — Но и ты ничего не сможешь, так как тебе не позволит наш барьер. Отныне ты можешь совершить только одно действие — вернуть сюда наших прародителей. Остальное тебе, увы, недоступно. Мы начинаем.

Комната расширилась, превратившись в огромный зал без окон и дверей, освещенный неярким светом. Предметы обстановки, как и прежде, отсутствовали напрочь. Единственными предметами, как-то нарушавшими бесцветное однообразие помещения, были двое истинных и я.

— А сейчас я расскажу тебе, если ты не против, конечно, — начал Алекс, но я категорично ответила:

— Я против, — намереваясь хоть чуть-чуть его уязвить.

— Ничего, — махнула рукой женщина. — Через некоторое время ты будешь просить его об этом.

— Никогда, — твердо сказала я. — Этого не будет.

— Не зарекайся, — голос женщины снова перешел в жуткую фазу холодного шелеста. — Мы уходим, ты остаешься здесь одна. Если надумаешь согласиться на наши условия, просто позови, мы будем ждать. Кстати, не надейся на чью-нибудь помощь. Мы находимся в свободной временной зоне, и тебя просто не хватит на то, чтобы выдержать и дождаться того момента, когда о тебе вспомнят там.

Оба испарились без предупреждения. Я осталась одна. Отлично понимая, что за способ собираются применить эти двое, чтобы добиться моего сотрудничества, если это можно так назвать. Мне не оставили особого выбора. Или я медленно загибаюсь здесь, наблюдая за тем, как у меня плавно сползает крыша (мое сознание находилось в так называемой простой оболочке, не требовавшей постоянного обслуживания, как сложная, полностью имитировавшая человеческое тело, но сейчас это скорее играло на руку истинным, а не мне), или соглашаюсь на все их требования. Самые страшные пытки — тишиной, одиночеством и скукой. Я обшарила карманы, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное поддержать меня, пусть и ненадолго, но не нашла ничего. Вот тут меня посетило здоровое раздражение. Любой правоверный синтегист придет в ярость, если у него отобрать изображение его аватара. Я уже готова была в голос орать о нарушении своих гражданских прав, но вовремя спохватилась, что примерно этого от меня и ждут. Кроме того, я вспомнила о том, чего меня в принципе не могли лишить.

Из двух зол непривычно выбирая не оба, а меньшее, я решила снова открыть полностью заимствованную память. Действия, обращенные на меня саму, должны были выполняться вне зависимости от внешних условий. Правильность этого утверждения я на всякий случай проверила и внутренне обрадовалась тому, что в свое время немало часов посвятила изучению глобальных законов. Конечно, использование памяти, еще не полностью адаптировавшейся к остальному сознанию, таило в себе немало опасностей, но мне они были до пятой точки. Ничто не могло вытравить из моего характера местами не слишком приятной черты — если меня хотели принудить к чему-то, я поступала наперекор чужим желаниям до тех пор, пока они не начинали совпадать с моими или отпадали. Как можно более удобно устроившись на полу, я закрыла глаза и погрузилась в себя. Если они думают, что меня не хватит на несколько… не знаю чего… ожидания, то пусть представят, как долго можно рассматривать двадцать пять миллиардов лет памяти. А это только часть хранящихся в моей голове и еще не просмотренных сведений, между прочим.

Правы оказались те, кто предостерегал от использования чужой памяти любителей нарушать непонятные до опробования на себе запреты. Ненамеренно я просчиталась, вместо «стороннего» просмотра поставив в условиях «деятельный». Еще при приеме информации у Лоста. Теперь мне не было суждено спокойно просматривать чужие воспоминания со стороны, как документальные фильмы. Только полностью вжившись в шкуры их законных владельцев. Дома это не играло особой роли, но здесь решало очень многое. У меня не было определенной цели, я собиралась смотреть все подряд, лишь бы было чем заняться и досадить таким образом тем, кто намеревался заставить меня вернуть первых. (Каким, интересно, способом?) По умолчанию я провалилась в наиболее яркие участки памяти… Кажется, самой Вечной. Даже не предполагала, что в ее жизни было и такое… Хотя наши замороченные этернисты и передавали «из уст в уста» какую-то легенду о том, что Вечная якобы стала для какого-то мира образом Спасительницы. Религия, неумышленно созданная в процессе нормальной рабочей процедуры. Сама идея меня крайне заинтересовала, но была отложена до лучших времен. И вовремя, так как не удержанное воспоминание провалилось куда-то, а его место занял иной эпизод из совершенной другой памяти.