Андрей Стерхов - Тень кондотьера

– Ага-ага, мужик, понял. Всё я понял. Не сомневайся.

– Да ни хрена ты не понял, – констатировал я, с трудом поднимаясь с корточек. – А напрасно. Ибо я реально был готов зайти настолько далеко, насколько это в принципе возможно. Ты даже не представляешь, насколько реально.

После этих слов не поленился и, разминая затёкшие ноги, побродил по газону в поисках выброшенной банки. Вернулся и сунул её уже сумевшему сесть на задницу хулигану за пазуху:

– Металлолом свой вонючий забирай. А монтировку конфискую, поскольку трофей. Или есть возражения?

Оспаривать моё суровое, но вполне справедливое решение Лёха не стал, очнувшийся к тому времени Боря-Баркас тоже, и я демонстративно, так чтоб видели все, закинул абсолютно не нужную мне железяку в багажник. А когда отъехал, подумал с запоздалым возмущением: беда с этими монтировками. Просто-напросто беда. Ладно ещё, когда в честной равной драке ими размахивают, но когда вот так вот – ни с того, ни сего, да к тому же ещё и незнакомого – это в самом деле какой-то кошмар. Разве ж можно незнакомца монтировкой по голове лупить? Да ни в коем разе. Не монтировкой, не битой, не клюшкой хоккейной. А ну как окажется, что не обычный он человек, а, допустим, бог-творец в облике человека? Что тогда?

Тут, пожалуй, стоит кое-что пояснить. Хотя Вуанг, Ашгарр и я, Хонгль, являемся ипостасями одного и того же существа, взгляды на устройство мироздания у нас сильно разнятся. Поэт, к примеру, сторонник концепции создания мира рациональным логосом. Создатель для него некий абсолют, вобравший в себя и плерому гностиков, и эн-соф каббалистов, и праджню махаянистов и, разумеется, стихию света манихеев. Воин же считает, что вселенная наша существует благодаря пусть и уникальной, но всё-таки случайной, возникшей в результате Большого Взрыва комбинации физических констант. А я в последнее время склоняюсь к следующему: Создатель, кончено, существует, это даже не обсуждается (слишком уж близка к нулю вероятность той самой обожествляемой Вуангом случайности), но Он скорее личность, нежели абсолют. И ещё я думаю, что мир Им ещё не до конца создан. Он его ещё создаёт. Думает и создаёт. Вернее даже так – думает и тем самым создаёт. И мир до тех пор наличествует, до тех пор продолжается в пространстве и времени, пока Он этот мир измышляет. А как только перестанет Создатель мозги напрягать, как перестанет фантазировать, история тотчас свёрнётся в точку и мир провалится в тартарары.

И вот теперь такой вопрос в свете этой моей не требующей никаких доказательств и равнодушной к любым возражениям солипсической доктрины: что будет, если со всей дури врезать Создателю монтировкой по его умной и светлой головушке? Я не великий хирург, всего лишь знахарь-любитель, однако пять сезонов "Доктора Хауса" отсмотрел и чем чревата травматическая субдуральная гематома хорошо представляю. Большой трагедией она чревата, вот чем. Трагедией и для Него: мозг разбухнет, сосуды разорвутся, и кровь зальёт всё свободное пространство под черепушкой. И для нас: после того, как Он даст дуба от кровоизлияния, мир раствориться в темноте и мы, разумеется, вместе с ним. Один удар и… И всё. Метамизолом натрия такие вещи не лечатся, и лучше подобного не допускать.

Наверняка какой-нибудь умник скажет: Создателя не возможно ударить по голове, он же не человек, Он персона высшего порядка, у него, скорее всего и головы-то нет. А я так этому умнику отвечу: откуда тебе, дружок, известно, что у Него есть и чего у Него нет? Видел? Не видел. Ну, так вот и помолчи тогда. Кто знает, может, он как раз большой любитель принимать человеческий облик и бродить по городам и весям с инспекцией плодов созидательных раздумий своих. И может так статься, что твой вечно поддатый сосед по лестничной клетке как раз и есть Создатель. Или Он – тот весёлый таджик, что торгует огурцами-помидорами на углу у гастронома. Или та красивая неулыбчивая женщина, с которой ты постоянно сталкиваешься по утрам на автобусной остановке. Или заморенная учёбой в институте девочка, вот уже второй год выгуливающая чёрного карликового пуделя за автостоянкой. Или… Да кто угодно. Может, даже ты сам. Если, конечно, у Создателя бывает амнезия. А вполне может статься, что бывает. Почему бы, собственно, и нет, раз мы допустили наличие у Него головного мозга. Так что думай, думай и – мало ли, всякое бывает – не переставай думать. Соответствуй изо всех сил грандиозному статусу. Напрягайся. Ради себя напрягайся, своих близких-любимых и всех остальных.

Вот бы любопытно было посмотреть, как бы изменился мир, если эту мою хитро-мудрую теорию каким-нибудь чудесным образом вбили бы всякому-каждому гражданину в сознание? Думается, кривая уличного насилия пошла бы на убыль. Хотя нет, навряд ли. На свете так много деструктивных элементов, грезящих о конце времён, как о личном благе, что эта кривая наверняка бы круто пошла вверх. Взялись бы эти идейные придурки прохожих дубинами охаживать почище придурков уголовных. Ей-ей.

Ну и, пожалуй, хватит об этом.

Теперь о другом.

Подъехал я к детскому саду в начале второго. В ночной час всякое детское учреждение являет собой зрелище грустное, ибо без детишек напоминает разорённое гнездо. Учреждение за номером сто девяносто семь исключением не было. Давящая тишина царила там, где ещё недавно слышался звонкий детский смех, по стенам метались неясные тени, полупрозрачные светлые шторы подчёркивали тревожную черноту оконных глазниц. Одним словом, тоска.

Прежде чем выйти из машины я проверил наличие заговоренных патронов в обойме, затем вытащил из бардачка заряженный Силой кастет и на всякий случай сунул его в карман. После чего достал из тревожного чемоданчика ритуальный кинжал и ножны к нему и, конечно же, фонарь. Прикрепил ножны к поясу, со словами "Только бы не понадобилось вынимать" воткнул в них кинжал, выбрался из машины и, восславив Великого Неизвестного, решительно направился к воротам. Подойдя к ним, обнаружил, что сваренные из толстенных труб створки связаны цепью, крайние звенья которой соединяет убийственных размеров амбарный замок. Вид его, честно говоря, внушал уважение. Зато примыкающая к воротам калитка была раскрыта чуть ли не нараспашку. Ну и вот что на это скажешь? Пропили воеводы Вологду – только то и скажешь. И то лишь после того, как пройдёт понятное онемение.

Внутрь здания проник я без каких-либо проблем, тем же самым образом, что и днём. И пока шагал тёмными коридорами до служебного корпуса, соображал, как поступить со сторожем. Морок при встрече навести? Усыпить? Подкупить? Просто вырубить без затей? Или ещё как? Оказалось, переживал напрасно. На моё счастье дежурил Ефим Ефимыч, тот самый мужичок в камуфляжной форме, что представился мне давеча дворником. С тётками, наверняка, повозиться бы пришлось, тётки они ведь существа упёртые, а с этим аникой-воином всё решилось само собой. Охрану и оборону вверенного объекта обеспечивал он самым немудрёным способом: запер всё, что можно запереть, и предался – солдат спит, служба идёт – безмятежному богатырскому сну.