Bergensen Christian - Сёши

Помогу. Не вопрос.

С шутками и прибаутками Угай уложил мелкого на футон. После проверки общего состояния, восприятия и рефлексов, он предложил ненадолго прерваться, но Сёши в своей неподражаемо бесцеремонной манере заверил, что готов продолжать, и медик развернул полотнище с диагностической печатью. В отчёте Хьюга Такео было написано: "Кейраку-кей имеет следы преобразований, но изменения совместимы с жизнью". В некотором смысле это обнадеживало, но хотелось бы поточнее узнать, что наворотили подручные Белого Змея.

У каждого здорового человека выделялось четырнадцать крупных парных потоков чакры. Люди, практикующие специальные физические и духовные упражнения, развивали дополнительные (динамические) потоки, числом от одного до восьми. Для минимально уверенного управления энергиями требовалось не менее трёх динамических потоков. И я подозревал, у Сёши они уже есть.

Используя контуры печати, Угай осторожно вливал чакру Мистической Руки в разные участки переплетения. Передача нейтральной чакры не болезненна, но мелкий так хихикал и ёрзал, что ирьёнину пришлось выписать ему расслабляющее дзютсу. Наконец, медик начал диктовать.

Одиннадцать из четырнадцати постоянных потоков развиты нормально. Без особенностей... Два аномально и неравномерно увеличены - поток Тигра и поток Змеи. Поток Дракона заметно ослаблен по отношению к другим...

Чёрт! Это плохо. "Дракон" отвечает за мышление, внимательность, память и всё что с этим связано.

Угай тщательно обследовал шею и затылок Сёши.

- На этих четырёх тенкетсу следы воздействия. Течение энергии регулярно изменяли здесь и здесь. - Ирьёнин сдержанно выругался. - Очень грубая работа. Кому вообще понадобилось делать такое?! Принудительно увеличивать поток! Мальчик мог покалечиться, стать слабоумным! С детьми нужно заниматься, а не накачивать их чакрой!..

Повозмущавшись, Угай-сенсей продолжил диагностику. Забеспокоившийся Сёши снова опустил голову на ткань.

- ...Но есть положительные изменения. Видно, что поток постепенно приходит в норму. Течение ровное на всём протяжении, - медик удовлетворённо кивнул.

Динамические потоки.

Четыре потока сформированы полностью. Достаточно, чтобы смешивать энергии и управлять чакрой.

Действительно достаточно.

Пятый поток имеет неправильную форму.

Погано.

- Сложно сказать, придет ли он в норму самостоятельно и как повлияет на управление чакрой. Жизни мальчика такая форма не угрожает. Возможно, стоит понаблюдать... - Угай погладил бородку и задумчиво погонял энергию. - Полагаю, самое простое это блокировать его полностью. Максимум через год он исчезнет и тогда можно будет сформировать правильный поток. Или же попытаться гармонизировать его с помощью упражнений?.. Хм-м?

Шестой поток едва намечен. Движения энергии в нём практически нет. Прочие ещё не начали расти.

Очаг явно усиливали искусственно, принудительно вливая большие количества чакры. Развитие, примерно, как у подростка лет двенадцати-тринадцати.

Опасный опыт. Я слышал о подобных попытках, но успешных среди них почти не было. Чаще всего люди погибали или необратимо калечились. Могли ли медики Орочимару найти какой-то новый метод? Или им было просто плевать на неудачи?

Тенкетсу в норме. Есть несколько поврежденных неосторожным обращением, но они уже восстанавливаются.

Врач откинулся на спинку кресла.

- В целом прогноз хороший. Впечатляющий кейраку-кей для такого маленького ребёнка. Если он сможет собрать чакру, я точнее изучу её свойства, хотя они всё равно будут меняться с возрастом.

Потеребив разомлевшего мальчишку, я попросил:

- Малыш, собери чакру внутри. Как ты делал для меня.

- Лёжа? - он задумчиво наморщил нос. - Не могу.

- Ну, так сядь.

Сёши послушно приподнялся, скрестил ноги и сложил незнакомую печать. Ладони развернулись вверх, большие пальцы кончиками коснулись друг друга, а остальные соединились фалангами и костяшками. Глубоко вздохнув, он прикрыл глаза...

И очаг вспыхнул! Одним концентрированным движением, словно для сложного дзютсу. Никакого сравнения с прежним чахлым и мигающим огоньком. Я почувствовал, как энергия плавно входит в ритм дыхания.

Растерявшийся на секунду Угай торопливо считывал показания печати, но, как оказалось, можно было не спешить. Мальчишка поддерживал стабильный уровень чакры, совершенно не напрягаясь.

- И сколько он так может? - поинтересовался медик.

- Ма-а... какое-то время.

Сёши - теперь Хатаке

Из Какаши получился добродушный, но сугубо ненавязчивый родитель. Осознав, что в бытовых вопросах присмотр мне не требуется, он совершенно прекратил всякий контроль и только по вечерам за ужином интересовался, не нужна ли помощь.

Пару дней мы посвятили притирке, домашним хлопотам и тому, что в моём мире называли "организационными моментами". Для начала меня зачем-то перекрасили под Хатаке. Кожу затемнили самую малость (только-только, чтобы не походил на программиста), зато волосы и брови выкрасили в пепельно-серый. Какаши сказал, что наводить колер придётся один-два раза в месяц и хорошо бы мне научиться делать это самому. На прямой вопрос - зачем оно надо, папуля отмолчался.

Похоже, я чего-то не знаю.

А ещё мне нашли учителя!

Оказывается, только тупой сибирский валенок мог думать, что достаточно по-быстрому научиться говорить, читать, и дело в шляпе - сойдет за местного. Ха-ха, два раза! Как оказалось, я делал неправильно абсолютно ВСЁ! Начиная со входа в дом (не наступай на порог, балбес!) и заканчивая сидением на подушке (не вытягивай ноги, дурачина!). Про правильную речь вообще молчу!

А говорить надлежало непременно почтительно и вежливо. И обороты, усвоенные в подвале, не годились категорически. В приличном обществе следовало использовать особо любезные формы глаголов и прилагательных, вежливые приставки к словам и учтивые синонимы.

Дальше - больше! Выяснилось, что в здешнем языке имеется совершенно нереальное количество правильных обращений к человеку и такая же эпическая гора способов говорить о себе. Причём все эти способы меняются в зависимости от пола, возраста, статуса собеседников и предмета обсуждения.

Для примера, если мне хотелось общаться "миленько" и по-детски, то следовало называть себя по имени и как бы в третьем лице. Вроде: "Сёши хочет спать" или "Сёши пора кушать". Чувствовал я себя при этом не то младенцем, не то попугаем.

Чтобы выражаться взрослее, приходилось использовать местоимение, которое дословно означало "прислуга мужского пола". Его употребление как бы подчёркивало уважение младшего к старшим. Конечно, имелись и относительно нормальные способы говорить о себе, но они считались приемлемыми только для общения со сверстниками, а в разговоре со взрослыми звучали слишком нахально. Приходилось зубрить многочисленные вежливости.