Дмитрий Воронин - Противостояние

– Чего встала, дура? – снова раздалось позади шипение Лилы, правда, уже заметно тише. – Вперед давай, а то так ничего и не увидим.

По всей видимости, кое-кто из учеников постарше, стоящих рядом, все же услышал эту фразу. В девочек уперлось несколько удивленных, насмешливых и немного сочувствующих взглядов. Затем словно по команде старшие раздались, пропуская малышню вперед. Альта, не дожидаясь очередной грубости, скользнула вперед и остановилась, лишь оказавшись в первом ряду.

Центр зала был свободен. Никаких барьеров, никаких иных ограничений – но ученики стояли ровными рядами, не переступая незримой черты. А в центре круга…

Альта вгляделась. Имени этого паренька она не помнила, он был почти на два года старше ее, и эта пропасть практически исключала возможность общения. Лишь Бетина изредка снисходила до разговоров с младшими… в последнее время это случалось все реже и реже. Но мальчишка все же мог считаться знакомцем – он любил время от времени дернуть кого-нибудь из девочек за косу, подставить ногу в коридоре, толкнуть или сделать еще какую-нибудь мелкую пакость. Как и остальные, Альта предпочитала терпеть – жалоба воспитательнице, вероятно, доставила бы обидчику несколько неприятных минут или даже часов, но потом он непременно нашел бы способ отыграться.

Выглядел парень по меньшей мере странно. Остановившийся взгляд, почти полная неподвижность… У его ног лежало нечто, укрытое грязно-белой тряпкой. За спиной возвышался деревянный столб, увешанный толстыми кожаными ремнями.

Чуть поодаль стояла Лейра Лон – в обычном своем бело-золотом одеянии. Казалось, изумительное золото роскошных волос плавно перетекало в дорогую ткань, превращаясь в мягкие складки. Обычно Попечительница выглядела доброжелательной, часто улыбалась, а глаза лучились каким-то особым светом.

Теперь же перед детьми стояла суровая, жесткая женщина, вид которой вызывал предательскую дрожь в коленках.

Волшебница медленно обвела собравшихся взглядом, словно подсчитывая учеников и прикидывая, все ли явились по ее зову. Да скорее всего так оно и было. Любой тренированный волшебник обладает замечательной памятью, и никто не удивился бы, если б оказалось, что госпожа помнит всех, кто учился в школе на протяжении последних десятилетий.

– Итак, собрались все. Вы… – Ее взгляд коснулся Альты, ее подруг, мальчишек, прибывших в школу в тот же год. – Вы здесь впервые. Запомните, вам запрещается рассказывать младшим о том, для чего служит Темный зал. В свое время они об этом узнают.

Вопреки обыкновению Лейра говорила короткими, рублеными фразами, словно вколачивая их одну за другой в память учеников.

– Сегодня, час назад, этот ученик совершил преступление…

Все взгляды уперлись в подростка. Он стоял спокойно, глядя перед собой неподвижным, неживым взглядом. На лице не дрогнул ни один мускул – словно бы он не слышал слов госпожи Лон. Альта вздрогнула, заметив темные полосы на лбу и щеках паренька. Кровь… полосы ровные, симметричные – это не царапины, не брызги. К мальчику применили одно из заклинаний школы крови. Девочка не знала, какое именно, их пока еще не допускали до изучения этой магии, а потому ей было известно несколько названий, не более того. Может, это были знаменитые путы разума, превращавшие человека в марионетку, абсолютно послушную хозяину. Или даже оковы.

– Результатом преступления стала смерть его товарища. Тилем, сними покрывало.

Мальчик словно переломился в поясе. Его рука рванула ткань, открывая то, что было под ней укрыто. К горлу Альты мгновенно подступил комок… несколько секунд она отчаянно боролась с собой, пытаясь сдержать рвоту, затем спазмы победили, и весь ее завтрак зловонной жижей выплеснулся на гладкий мраморный пол. Судя по звукам, она была не единственной, кому не удалось справиться с тошнотой при виде скорчившегося на полу обугленного тела.

– Закрой его, Тилем. И можешь выпрямиться, – приказала Лейра.

Мальчик немедленно укрыл тело простыней и снова замер, буравя взглядом стену. Если бы не последние слова Лейры, он так и остался бы стоять, согнувшись в поясе, пока не рухнул был на пол от изнеможения.

– Итак, из-за преступления, которое совершил Тилем арДолен, погиб его товарищ. Тилем, расскажи, что именно ты сделал.

– Биддер собирался изготовить западню, заряженную огненным облаком. Он проверил камень для западни. Когда он отвернулся, я заменил камень на другой, уже использованный.

Он говорил монотонно, равнодушно – и от этого слова казались еще более отвратительными. Хотя Альта понимала, что ей никогда не удастся развить свои способности настолько, чтобы суметь создать хотя бы простенькую западню – заключение боевого заклинания в неодушевленный предмет, – это совершенно не мешало изучению теории. По причине, объяснить которую маги пока что не смогли (а может, объяснение давно было найдено, да только столь же давно и забыто), предмет для хранения в себе заклинания мог использоваться только один раз. Что-то менялось в камне, металле, дереве, стекле… попытка вторично вложить боевую магию в ранее использованный предмет неизбежно заканчивалась катастрофой. Это знали даже те, кто только лишь приступал к изучению искусства составления западни. Ученики должны были крепко-накрепко затвердить это правило, прежде чем получить право приступить к тренировкам.

Поэтому Тилем не мог не знать, к чему может привести его шалость.

– Зачем ты это сделал?

– Он умный. Его всегда ставили в пример. Я злился.

Сказано спокойно, без эмоций. Все эмоции – злость, зависть, обида, все это осталось там, в прошлом, за пределами действия подавляющего волю заклинания. Сейчас он обо всем – о самом своем большом страхе, о первой любви, о лютой ненависти – будет говорить равнодушно, не повышая голоса… если не получит иного приказа.

– Я взял уже использованный камень. Я знал, что Биддер не станет проверять западню второй раз. Я хотел, чтобы его обожгло…

– Достаточно, – прервала его Лейра. – Итак, вы слышали все. Этот ученик знал, к чему приведут его действия. Как вы знаете, в нашей школе за провинности предусмотрено наказание. Чем серьезней проступок, тем суровей наказание. Но в тех случаях, когда кто-то из учеников намеренно… подчеркиваю, намеренно причиняет вред другим ученикам или преподавателям, наказание их ждет вполне определенное.

Она щелкнула пальцами. Из-за спины Лейры вышел высокий широкоплечий человек, и по рядам учеников пробежала волна дрожи. Его знали все… это был палач.

Наличие палача было обязательным для каждого города. Простые люди, будучи доведенными до отчаяния, вполне способны были вздернуть пойманных на месте преступления грабителей, зарезать жену, застуканную с другим мужчиной, проломить голову ночному грабителю… Но если преступнику удавалось избежать смерти во время поимки, если он не мог доказать полную несостоятельность обвинений и если неотвратимость наказания для него из лозунга становилась печальной реальностью, в дело вступал палач. Ибо никто из простых обывателей не желал брать в руки бич, топор или дубину, чтобы на глазах у всех приводить приговор в исполнение.