Клиффорд Саймак - Там, где обитает зло

– Меня зовут Харкорт, – сказал Харкорт, – Я живу южнее у реки.

– Я знаю, кто ты, – ответил великан. – С самого начала узнал. Твоего лица я никогда не забуду. Семь лет назад мы встречались на стенах замка. – Он поднял руку, на которой не хватало кисти. – Этим я обязан тебе.

– Не припоминаю, – сказал Харкорт. – Тогда многое происходило так быстро, что слилось в памяти. Не до того было, чтобы вас разглядывать.

– Нам бы и не пришлось с вами драться, – сказал великан, – если бы мы смогли удержать тех из наших, кто помоложе и погорячее. Мы и сейчас с ними не можем справиться.

– Тебя послушать, так ты совсем миролюбивый человек.

– Ну, не такой уж миролюбивый, – возразил великан. – Вас и всех остальных я ненавижу, как только можно ненавидеть. Я бы с радостью перегрыз тебе горло. Но благоразумие заставляет меня отказаться от этого удовольствия.

– Я и мои друзья для вас не опасны, – сказал Харкорт. – Мы здесь по одному небольшому делу. Как только с ним будет покончено, мы уйдем. Мы разыскиваем моего дядю, человека крайне неразумного, который, как мы узнали, проник зачем-то на Брошенные Земли. Как только мы его найдем, мы вернемся домой. Мы не стремимся к противостоянию.

– Мы знаем твоего дядю, – сказал великан. – Большой пройдоха. Он сумел улизнуть от нас – не знаю, как это ему удалось. Я думал, он давно уже переправился на ту сторону реки. Он здесь впутался в кое-какие дела, которые его не касаются. Я надеюсь, что у вас нет такого намерения, ради вашего же блага.

– Ни малейшего! – с притворным жаром сказал Харкорт. – Я не знаю, о чем ты говоришь, и знать не хочу.

– Я должен самым серьезным образом тебя предупредить, – продолжал великан, – что если ты сказал это неискренне, то тебе конец. Не только тебе, но и всем вам – и этому святоше-аббату, который за тобой увязался, и этому пережитку древности, которого вы называете Шишковатым, и даже девице, которая, насколько я понимаю, принадлежит наполовину к вашему миру, а наполовину – к нашему. И смерть ваша не будет легкой, могу вас заверить. Ваши потроха будут разбросаны по всей округе.

– Ты начал нам угрожать, – сказал Харкорт, – и я не могу так это оставить. Если тебе так уж хочется разбросать вокруг чьи-нибудь потроха, я буду рад предоставить тебе такую возможность. Только один на один.

– Нет, нет, приятель. Я об этом сейчас и думать не хочу. Почему ты так воинственно настроен?

– Потому что ты сам слишком распускаешь язык на эту тему, – ответил Харкорт.

– Сказать по правде, – сказал великан, – неудачное время вы выбрали, чтобы явиться сюда. Хуже не бывает. По этим местам шастает банда глупых римлян. Сам факт, что они здесь, вызвал сильнейшую волну неприязни ко всему человеческому.

– Я слышал, что здесь появились римляне, – сказал Харкорт. – Я надеялся, что они сюда не пойдут. Но раз уж они здесь, я ничего не могу поделать. Даже знай я их планы, я не мог бы их остановить.

– Ты очень изящно соврал насчет римлян, – заметил великан. – Нет, нет, пусть твой меч остается в ножнах, нам незачем спорить по такому поводу. Но я убежден, что ты знал про римлян прежде, чем они сюда явились. Остановить их или повлиять на их планы ты, конечно, не мог, но знать знал. И подозреваю, что ты отправился сюда не только на поиски своего беспутного дяди, хотя винить тебя я ни в чем не собираюсь. Только, во имя мира, постарайся не будить спящего зверя. Это все, о чем я тебя прошу.

– Я чувствую, намерения у тебя неплохие, – сказал Харкорт. – И раз уж ты знаешь мое имя, я счел бы за честь узнать твое.

– Мое настоящее имя, – ответил великан, – грандиозно и многосложно до нелепости. А знакомые зовут меня Агардом.

– Спасибо, – сказал Харкорт. – Но, зная имена друзей, хорошо бы еще узнать имена врагов.

– Сказать, что мы с тобой друзья, конечно, нельзя, – сказал великан, – но мы можем хотя бы вести себя, как подобает хорошо воспитанным людям. Я пришел сообщить тебе, что мы про вас знаем и будем за вами следить. Если вы не совершите ничего плохого, мы не причиним вам вреда. Или, быть может, правильнее было бы сказать – я сделаю все возможное, чтобы вам не причинили вреда. В настоящий момент я меньше всего заинтересован в чем-нибудь таком, что могло бы разжечь страсти у нашей молодежи. Если бы удалось без лишней крови выпроводить отсюда этих бестолковых римлян, я был бы очень рад. С севера и с востока нам угрожают варвары; не хватало еще, чтобы с юга на нас напали римские легионы. Даже небольшой бойни, жертвой которой станете вы четверо, будет достаточно, чтобы раззадорить нашу несдержанную молодежь.

– Насколько я понимаю, ты намекаешь, чтобы мы покинули вашу страну.

– Откровенно говоря, я был бы очень обязан, если бы вы собрали вещички и отправились восвояси. Но, боюсь, убедить вас это сделать мне не удастся.

– Видишь ли, – сказал Харкорт, – не надо забывать про моего дядю. Я его очень люблю.

– Тогда поскорее отыщите его и уходите. И при этом, ради меня и ради себя самих, действуйте как можно осторожнее. У нас хватает забот и без вас. Старайтесь ни во что не впутываться. Держитесь подальше к югу от римской дороги. Не злоупотребляйте своим везением. И не задерживайтесь здесь.

– Именно таковы наши намерения, – заверил его Харкорт. – Задерживаться здесь мы не собираемся. Еще несколько дней – и мы или услышим что-нибудь о моем дяде, или нет. И в любом случае скоро покинем эти места.

– Ну что ж, – сказал великан, – похоже, мы поняли друг друга, и теперь мне пора. Ты, конечно, понимаешь, что этот мой визит ни в коей мере не свидетельствует о хорошем к вам отношении. Я делаю это исключительно ради собственной выгоды. Я хочу сохранить спокойствие в стране и не допустить поголовного истребления римлян – нам совершенно ни к чему, чтобы Империя навалилась на нас с тыла. Спасением своей шкуры вы обязаны чисто политическим соображениям.

– Я все это понимаю, – ответил Харкорт. – Надеюсь, что больше нам встретиться не придется, хотя было приятно побеседовать с тобой.

– Я тоже, – согласился великан. – И от всей души.

Он поднялся, демонстративно повернулся к ним спиной и начал вразвалку подниматься по склону. Все смотрели ему вслед, пока он не исчез из вида.

– Что все это значит? – спросил аббат.

– Толком не понимаю, – ответил Харкорт. – Зная Нечисть, мы всегда приписываем ей гнусные побуждения. Но в данном случае я наполовину склоняюсь к тому, чтобы отчасти ему поверить. Он уже стар и, наверное, пользуется кое-каким весом среди своих соплеменников. Он в трудном положении. У них слишком много забот на севере и на востоке, и новые заботы на юге им совершенно не нужны. Я, правда, не уверен, что, если они расправятся с римлянами, это причинит им какие-нибудь новые хлопоты. Видит бог, легионы сейчас уже не те, какими были когда-то. Но кто может сказать, что предпримут римские политики? На мой взгляд, Брошенные Земли нужны Империи только как буфер между нею и варварами, но кто знает…