Дарья Еремина - Дочь Императора. Том 2

Второй раз я спустилась в тюремный подвал зальцестерской резиденции. Благо, теперь в качестве препровождающего лица.

— Может, позавтракаем дома, раз уж забежали? — Предложила я. Ниара с улыбкой согласилась.

В последующую неделю мы прочесали еще часть побережья, но снова безуспешно. Два раза встретились сожженные дотла деревни. В груди сжималось от вида покосившихся черных остовов домов и одиноких труб.

С каждым днем становилось все теплее. Земля подсыхала на глазах. Объединенные земли середины апреля встретили новостями о насаждении власти Объединенных земель в Эсхоне. Судя по новостям, воспротивиться этому в Эсхоне было особо некому, да и не очень-то мирные жители хотели противиться. Ниара кивнула согласно. Сразу после ухода ланитов часть эсхонской знати пыталась добиться присоединения к Объединенным землям.

Дозаран, потеряв основную часть военных сил и сдав несколько городов, в то же солнечное утро узнал о внезапной смерти главы государства. Я вскинула брови, удивленно оборачиваясь к Ниаре. Не верилось, что это мог быть метод Целесс. В тот же день мама попросила забежать вечером к отцу. Вздохнув, Ниара посмотрела на карту. Ближайший портал был сзади. Я не стала упоминать о кристалле в кармане. Несмотря на то, что в работе она была старшей, полукровка все еще оставалась моей защитницей и не посмела бы оставить без присмотра.

Мы шли от центрального портала Зальцестера, так как Ниара не бывала в комнате с порталом в доме Императора. На подходе к особняку, нас обежал жесткий взгляд охраны. В щите появилась брешь, впуская нас на территорию. Анж уже открыла дверь, приветливо кивая. О поводе, зачем отец вызвал меня, догадаться было сложно. Но, зайдя в дом, я почувствовала себя неуютно. Давно я не видела столько людей и улыбок в одном месте. Ниара, уловив атмосферу и мысли, вспомнила смеясь:

— У Андреса День рождения.

Я покраснела. Мгновенно стало стыдно. Ко всему прочему всплыло воспоминание, что у меня самой через две недели будет День рождения. А я и забыла…

Возникший в проходе дед обиженно и радостно одновременно обнял и расцеловал в обе щеки. Мы с Ниарой в своих балахонах выделались из красочной массы как две крысы на праздничном столе. Перебегая с лица на лицо, я все больше смущалась. Я знала лишь Кларисс, Ксю и старого Декана, обнявшего меня тепло и нежно. Остальные лица я видела то там — то сям, но вспомнить кто они — не могла.

— Где отец? — Спросила я Сашу, обежав взглядом заполненную обеденную залу.

— Где-то наверху. — Пожал он плечами.

Улыбнувшись, я пошла «куда-то» наверх. Постояла, прислушиваясь, на втором этаже. Поднялась на третий. Ниара осталась внизу, логично предположив, что сопровождать меня в доме отца излишне.

Увидев его спину, покрытую хвостом темных волос, я направилась к балкону. На диване справа сидела Марго. На бордюре балкона напротив нее — Целесс. Увидев ее за стеклом, я подавила вздох восхищения и обожания. Казалось, к ней нельзя было привыкнуть. Каждая встреча поражала самой возможностью существования этой женщины. Робко отступив, я опустила взгляд. «Зайди» — Улыбнулся в мыслях голос ланитки.

— Вот теперь все мои женщины в сборе. — Улыбнулся отец, оборачиваясь и раскрывая руки для объятий. Такой свежий и красивый, теплый и сильный.

— С Днем рождения. — Прошептала я. — Мне так стыдно…

— Мне тоже… — Засмеялся он ободряюще. — Ты мне ответишь на один вопрос, и мы пойдем вниз, хорошо?

Я подняла лицо, удивленно внимая. Что я умудрилась натворить, сама того не ведая?

— Как ты связана с…

— Хермен Тесх. — Подсказала Целесс, вздыхая. То, что она уже увидела, как мы связаны, было очевидно. Но ответа требовал отец.

Я отошла на шаг, разводя ладони в стороны, и выражая этим намерение объяснить… и поняла причину вопроса. Обернулась к ланитке, вскидывая брови в немом вопросе. Целесс кивнула. Виновато нахмурившись, подняла взгляд к отцу.

— А можно это считать подарком на День рождения? — Поморщилась я, не зная, куда деться от его взгляда.

— Он харенхешский подданный. На нас вообще не падают подозрения. Но может, ты объяснишь, каким образом ты умудрилась завербовать харенхешца для убийства главы Дозарана?

Закусив губу, я посмотрела на Целесс. Она наблюдала насмешливо, согревая взглядом.

— Он жив? — Обернулась к отцу.

— Да, жив. Целесс по доброте душевной помогла ему сбежать от дворцовой охраны.

— По доброте душевной? — Улыбнулась она. — То, что его послала Дайан, вытащили бы из него два-три специалиста сегодня же.

— Я хотела бы оставить это на своей совести, отец.

— То есть отвечать ты не собираешься? — Склонил он голову набок удивленно. Я отрицательно качнула головой. — Ну что ж… Пойдем выпьем за мое здоровье сладкого дозаранского…

Целесс засмеялась, спрыгивая с перил. Марго поднялась, напоминая о своем присутствии тихим шуршанием роскошного серого платья. Я задержала на ней взгляд, любуясь. Когда отец с Целесс вышли с балкона, она обняла меня за талию и наклонила голову к себе, целуя в скулу.

— Спасибо, родная. — Прошептала практически беззвучно.

Развернулась и пошла за сыном. Я стояла, недоумевая. По коже ползли мурашки. Горло неожиданно сковало. Несколько раз глубоко вздохнув, я обернулась в сад, где на деревьях вот-вот собирались взорваться листьями почки. Обняв себя за плечи, я посмотрела на блики света на щите. Пробежалась взглядом по ближним деревьям и воротам справа, разворачиваясь к двери. Замерла, возвращая взгляд к воротам. Склонила голову, вглядываясь в высокую фигуру, освещенную фонарями на высоком заборе особняка. Будь это кто угодно, щит над домом Императора пробить в одиночку было под силу лишь Целесс. Ни мысль, ни эмоция не могли выйти наружу или войти внутрь. Когда человек откинул капюшон и на голом черепе заиграли блики фонарей, я чуть улыбнулась. Тесх приподнял подбородок в немом вопросе. Я утвердительно кивнула и пошла внутрь. Со всеми квиты.

Вечер в доме отца был теплым и радостным. Основной темой, естественно, была война и ее скорое окончание. Целесс кружилась в абсолютном и непререкаемом центре внимания. Взгляд отца светился неприкрытой любовью. Впрочем, как и деда — к Марго. Только на лице Кларисс не было улыбки. И, возможно, на моем. Не было радости. Было тихое спокойное удовольствие и удовлетворение, но не радость.

Когда я поймала на себе ее взгляд, отводить глаза было уже поздно. Полукровка смотрела долго и внимательно, но что выражал этот взгляд, я понять не могла.

Часа через три гости начали потихоньку рассасываться. Я улыбалась, прощаясь. Кажется, я перестала задаваться вопросом: «Верят ли они, что я его дочь?» Многое перестало иметь значение. Все изменилось. Все прошло…