Марина Казанцева - Гоблинские сказки
— Я полагаю, почётная публика, вам всем известно, что за кино у нас тут показывают.
— Вестерн! — крикнул кто-то из зала.
— Тепло! — охотно подтвердил билетёр.
Маус ничего не понимал: как билетёр оказался на экране? Как он может вести диалог с публикой. Из окошечка механика меж тем бойко доносилось тарахтение старого аппарата, и всё так же мелькали пыльные лучи.
— Боевик! — крикнули из зала — откуда-то из зелёных рядов.
— А точнее? — привередничал билетёр-конферансье.
— Фильм-катастрофа? — неуверенно прошептал Маус. Тем не менее, его голос был услышан и подхвачен странным дядькой на экране:
— Правильно! — возликовал он. — Фильм-катастрофа "Извержение"! Прошу приветствовать главного героя! И главную героиню!
Тут его глаза расширились, расползлись во весь экран и вперились в самое существо трепещущего от возбуждения Мауса. Крики позади стали стихать, удаляться, глохнуть. Обмерший Грандиевский утонул в огромных зрачках — его словно подхватило и мягко занесло во тьму.
Работа главного героя
Он не понял, где находится. Рука затекла, а в ушах болезненно накатывал вязкий прибой. Неверными пальцами Грандиевский ощупал себя и понял, что валяется на диване в мятых брюках и расстёгнутой рубашке. Весь дрожа от непонятного, словно бы похмельного состояния, он с трудом сел и попытался оглядеться. Из-под локтя тут же выскользнула и покатилась по полу, выливая остатки содержимого, бутылка. Тьма не была сплошной — на неопределённом расстоянии проглядывались очертания незнакомых предметов и тусклые, колеблющиеся полосы света.
Испытывая сильнейшее мучение от головной боли, Грандиевский принялся обшаривать пространство вокруг себя и вскоре нащупал столик. От неловкого движения со столика полетели с отвратительным звоном стаканы и бутылки. А рука натолкнулась на некоторый предмет. После недолгого исследования Грандиевский пришёл к выводу, что обнаружил электрический фонарь. Непослушные пальцы всё же сумели отыскать включатель, и вспыхнул жестокий яркий свет.
Замычав от рези в глазах, Грандиевский повалился обратно на диван и некоторое время сдавленно дышал, стараясь унять сердцебиение.
— Блин, да что же это со мной?! — простонал он. — Когда же я успел так надраться? А, главное — на что?
Наконец, глаза привыкли к свету, и Грандиевский огляделся.
Вокруг него царил чудовищный свинюшник. Казалось, что в этом логове обитал совершенно одичавший людоед. Некоторое время Маус ошеломлённо озирался, пытаясь понять, куда же его занесло с такого крутого бодуна. Потом его внимание привлёк упавший на пол предмет — среди бутылок и грязных стаканов валялась фотография в рамочке.
Некоторое время он молча рассматривал фотографию, протирал слезящиеся глаза и снова всматривался. Потом неуверенно прошептал:
— Этого не может быть…
На фотографии улыбались два лица. Одно принадлежало красивой девушке в свадебной фате и с букетом белых роз. А второе — самому Грандиевскому. Правда, он был помоложе, но в белом фраке, с розой в петлице. И всё-таки это был именно он.
Грандиевский, превозмогая ломоту в суставах, поднялся с дивана и побрёл к стене, на которой висели ещё несколько фотографий. И вот в безжалостном свете фонаря он увидел везде себя: он с рыжеволосой колли на каком-то ухоженном зелёном газоне. Он, совсем молодой, с группой таких же молодых ребят — все в квадратных чёрных шапочках с кистями и шёлковых чёрных мантиях.
— Г-ский университет, 1985 г. — прочитал Маус, нагнувшись пониже.
Потом он с этой же группой на поле для гольфа, потом ещё несколько фотографий, на которых неизменно фигурировал он, а иногда и вместе с той красоткой, на которой непонятно когда успел жениться.
Раз начав двигаться, Маус дальше уже гораздо легче преодолел свое болезненное состояние. Он поплёлся на выход из комнаты, освещая себе путь фонарём, и забрёл на кухню. Уже не удивляясь царящему там хаосу, Грандиевский полез в большой холодильник, надеясь найти там минералку. Холодильник был пуст и удручающе тёмен — лишь на нижней полке тоскливо протухала полупустая коробка с китайской лапшой.
Предчувствуя дурное, Грандиевский направился к раковине, отыскал в груде грязной посуды кружку и отвернул вентиль. Ни горячей, ни холодной воды не было.
Постанывая от жажды и ломоты во всём теле, несчастный Грандиевский поплёлся искать выход на улицу. Он растворил незапертую дверь и вывалился в ночную прохладу.
Некоторое время он ошеломлённо созерцал незнакомую улицу, сплошь состоящую из одно-двухэтажных домиков и обширных лужаек перед ними. Ночные фонари освещали пустынную дорогу, а сверху яростно скалилась гепатитно-жёлтая луна.
Некоторое время Маус оторопело созерцал панораму, но тут жестокая икота напомнила ему о том, что необходимо отыскать воду.
— Люди… — хриплым голосом позвал он и шаткой походкой выбрался на середину дороги. Никто ему не отвечал, и Маус принялся кружиться на разделительной линии, пытаясь понять, что с ним произошло, куда его занесло и как быть дальше.
Издалека начал быстро нарастать мотоциклетный рёв, и многочисленные нестройные голоса разорвали тишину ночи. Не успел Маус убраться с дороги, как из тьмы вырвались рычащие дьяволы и принялись нарезать вокруг него круги. Ему кричали что-то оскорбительное, чем-то кидали.
— Ребята, погодите… — пытался объясниться Маус.
Но мотоциклисты, прокричав напоследок что-то совсем уже гнусное и запустив ему в голову чем-то нетяжёлым, с рёвом и треском умчались прочь.
Маус, закружившись, упал на асфальт, и ему попалась в руки та самая пластиковая бутылка, которой его напоследок огрели по голове. Трясущимися руками он отвинтил пробку и с огромным облегчением залил пожар в горле тёплой кока-колой.
Напившись, Грандиевский слегка протрезвел и, сидя посреди дороги, снова попытался вспомнить, что же с ним произошло.
— Ах, сукины сыны! — взревел чей-то голос, и Мауса огрела по уху ещё одна пластиковая бутылка, пущенная с немалой силой от одного из домов.
— Спасибо, мэм, — неожиданно для себя забормотал он, ловя драгоценный сосуд.
— Совсем распоясались, хамы! — орала невидимая мэм.
— Да, мэм. — не раздумывая, согласился Маус.
— А ты, сучий потрох, куда смотришь?! — совсем взбеленилась дама.
— Я?! — изумился Маус.
— Да, ты! Это твоя, между прочим, работа — следить за порядком в городе!
Маус потрясённо заткнулся, соображая, как это он мог попасть в такую передрягу.
— Наверно, вы что-то путаете? — неуверенно отозвался он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});