Андрей Завадский - Вечная Вдова

Земля, что дала жизнь этим отважным и жестоким воинам, подлинным хозяевам океана, была готова забрать ее в миг рождения. Клочки каменистой земли, острова, расположенные почти в самом центре протянувшегося вдоль материка архипелага, не могли кормить тех, кто выбрал их для своего дома. Даже ячмень, из которого островитяне варили столь любимое пиво, приходилось большей частью привозить через море. Но, боги, не дав своим детям богатства при рождении, наделили их яростью и доблестью, вложив в души этих людей неутолимую жажду крови, жажду сражений. И десятки стремительных и легких лодий, точно таких же, как "Жемчужный Змей", вновь и вновь уходили в океан, и горе было мореходу, что встречал их на своем пути. Рыдали в далеких портах, стоявших на побережье, безутешные вдовы, плакали осиротевшие дети. А на островах, омываемых тяжелыми волнами, лилось рекой янтарное вино, и женщины примеряли привезенные украшения из золота и одежды из роскошных тканей, из похода своими супругами и женихами.

И вот ныне "Жемчужный Змей", словно хищник, вышедший на охоту, рыскал по волнам, стремясь к добыче, о которой ведомо было лишь его бесстрашному капитану. Шторм лишь отсрочил гибель тех, кому суждено было ныне повстречаться с пиратами, но ненадолго. Но пока горизонт был пуст. Плавание шло своим чередом, пока один из матросов, неизменно осматривавших окрестности с вершины единственной мачты, не заметил вдали нечто, привлекшее его внимание.

  - По левому борту лодка, - пронесшийся над палубой звонкий крик заставил встрепенуться расслабившихся, накапливая силы после жестокой схватки со стихией, единственного боя, в котором шансы команды "Жемчужного змея" и его противника были равны, моряки. - Пятьсот саженей!

  - Будь я проклят, - капитан Хреки, прищурившись, напрягая глаза, вовсе не столь зоркие, как в юности, впился взглядом в утлое суденышко, которым играли тяжелые волны. - Какой безумец решился выйти в море в такую пору на этой ничтожной посудине?

  - Может, его унесло от берега? - пожал плечами Фрейр, полностью согласный с данным своим капитаном в адрес того, кто мог оказаться на лодке, определением. - Шквал налетел так внезапно, что не мудрено, если он застал кого-нибудь неподалеку от берега, и унес в океан. А может, ее просто соврало с якоря.

  - Что ж, думаю, сейчас мы это узнаем, - усмехнулся Хреки, и обернувшись назад, приказал моряку, стоявшему у тяжелого рулевого весла: - Лево на борт, Гарди! Взглянем, кого послали нам боги морей!

"Жемчужный Змей" не был самым крупным судном в этих водах, как не был он и самым быстрым кораблем, хотя скорость его при попутном ветре оказалась достаточной, чтобы легко настигать тяжеловесные купеческие посудины с юга. Ладья, которой уже долгих шесть лет командовал Хреки, отличалась отменной маневренностью, вот и сейчас, чтобы изменить курс, опытный кормчий, а иных на палубе "Змея" и не могло быть, лишь едва заметно шевельнул веслом. Ладья прошла точно справа от лодочки, вблизи казавшейся еще более хрупкой и ненадежной, так, что коснулась ее бортом, едва не опрокинув эту утлую посудину.

  - Давай, - кивнул Хреки двум своим людям, застывшими у борта "Жемчужного Змея" с длинными баграми в руках. - Посмотрим, что это за невидаль!

Лодка, не слишком большая, как раз, чтобы вместить трех человек, была точно такой, на каких рыбачили вблизи своих берегов все островитяне, не важно, какого они были племени. А при спокойном море иные храбрецы даже путешествовали на таких посудинах, снабженных мачтой с единственным парусом, меж островов, порой преодолевая весьма приличное расстояние. Сейчас мачта была снята, хотя, возможно, она просто переломилась, не выдержав очередной порыв ветра.

  - Да здесь кто-то есть! - удивленно воскликнул один из мореходов, перегнувшись через борт. - Капитан Хреки, тут человек, на дне лежит!

  - Он жив? - предводитель пиратов удивился не меньше, чем его матросы. Кругом не было обитаемой суши, и этот человек, кем бы они ни был, должен был выйти в море дня два назад, или еще раньше, чтобы шторм смог принести его в эти воды. - Поднимите его на палубу, живее! - приказал капитан.

Несчастного, кажется, даже не дышавшего, аккуратно втащили на палубу, опустив прямо на отполированные босыми ногами корабелов доски. Большая часть команды "Жемчужного Змея" сбежалась, чтобы посмотреть на спасенного, обступив его со всех сторон.

  - Какой храбрец мог выти в море на этом несчастном корыте? - недоуменно вымолвил Хреки. - Он, должно быть, отчаянно смел, или просто безумен!

  - А разве смелость и безумие, не есть одно и то же, - хохотнул Фрейр. - Забери меня демоны глубин, если этот парень родом не со Скельде! - вдруг воскликнул громила, указывая рукой на татуировку, что украшал левую щеку спасенного путешественника.

  - Ты прав, - согласно кивнул капитан, разглядывая того, с кем свела их судьба в этих пустынных водах. Смуглый, темноволосый, он был уже не молод, но пребывал в самом рассвете сил. Жилистый, легкий, наверняка очень ловкий и смертоносно быстрый в бою. - Это и впрямь скельд. И он, кажется, еще жив.

С обитателями Скелде предки отчаянных парней с "Жемчужно Змея", в незапамятные времена пришедшие сюда из неведомых краев, бились долго и яростно. Отважные моряки и храбрые воины, едва высадившись на этих островах, далекие пращуры решили покорить их все, подчинив себе, а если надо, то и истребив до последнего человека тех, кто населял этот скудный край прежде. И они начали поход, переходя от одного клочка суши к другому, и если их встречали сталью, то разили всех без жалости, освобождая место, чтобы воздвигнуть свои селения. Они пришли, чтобы остаться, и не терпели возле себя слишком сильных соседей, огнем и мечом изничтожая всякого, кто осмеливался сопротивляться.

Частью эта затея удалась, но в очередной раз напав на племя, обитавшее далеко на севере, пираты потерпели поражение, столкнувшись с умелыми и невероятно отважными воинами. Острова, также заселенные пришельцами из далеких краев, просто явившимися сюда чуть раньше, приглянулись морским кочевниками, ибо были достаточно велики, чтобы прокормить несколько сотен жителей. А еще они давал Солнечный Камень, янтарь, высоко ценившийся и на островах, и на материке. Племя мореходов было не чуждо торговли, не все инее всегда добывая себе с боя, а потому вожди решили, что стоит отнять столь щедрую в сравнении со всем, что находилось рядом, землю у тех, кто уже начал считать себя ее хозяевами.

Эта война была жестокой и бессмысленной, ибо в ней не могло быть победителями. Ярость столкнулась с яростью, жажда схватки - с отчаянием тех, кому было нечего терять. Кровь лилась долго, не год и не два, покуда, наконец, противники, не сговариваясь, не прекратили эту бессмысленную войну, проникшись друг к другу неподдельным уважением. И те, и другие превыше всего ценили храбрость и воинское искусство, а потому стали если и не друзьями, то добрыми соседями, забыв с годами о том, сколь яростно истребляли друг друга прежде.