Александр Зорич - Первый меч Бургундии

Получалось плохо: он, Карл, всё глубже въезжает в манию преследования, а Гельмут тоже в неё же и тогда он просто опасный псих, от которого надо держаться подальше и рвать когти из замка Орв с первыми петухами. Либо Гельмут адекватен мирозданию и тогда с психом надо дружить.

- Жювель, занеси холст в комнату герцога, принеси другой светильник и прибери здесь, - Гельмут указал на бронзовые обломки в луже горящего масла.

- Скажите, Гельмут, зачем Вы испортили вещь? - спросил Карл.

- А зачем Жануарий вчера ночью испортил корову? - сделав невинные глаза, осведомился Гельмут.

- Итак, Карл, Вы хотели поговорить со мной, я хотел поговорить с Вами, и вот мы встретились. Вы хотели узнать, как были убиты Гибор, Гвискар, Эстен и Мартин. А я хотел получить от Вас письменное подтверждение их смерти.

Все мыслимые замечания насчет просто "Карла", насчет издевательского тона Гельмута и насчет разницы в общественном положении - герцог против какого-то высушенного инквизитора - Карл предпочел оставить за скобками.

- Я не понимаю, о каком письменном подтверждении может идти речь. Я Вам что - судебный пристав?

Гельмут досадливо поморщился.

- Карл, Вы не очень умный человек.

Карл даже не ухом не повел. Замок Орв целительно подействовал на его спесь.

- Но, - продолжал Гельмут, - Вы очень удачливы, у Вас ясный взор, великолепное прошлое и, что самое странное, Вы имеете подлинное счастье, а не одну из его многочисленных реплик. Вообще, даже просто говорить с Вами - большое удовольствие. А грубить Вам - напротив, очень и очень тягостно. Не говоря уже об угрозах. Поверьте, я никогда не стал бы Вам угрожать, хотя мне ничего не стоит сейчас пленить Вас и устроить торги вокруг Вашей головы. Кто даст больше - Людовик или Ваша супруга?

Разговор происходил в полной темноте. Жювель всё ещё возился за дверью с бронзовым мусором и нести новый светильник не спешил. Кровь прилила к лицу Карла, но он снова остался при своём эпическом самообладании.

- Конечно же супруга. Людовик столько не зарабатывает. Проверять не советую.

- Я и не собираюсь, - Гельмут услал во тьму любезную улыбку. - Наш престарелый магистр Фридрих готовит себе достойную смену. И чтобы признать во мне лучшего из кандидатов, магистру Фридриху требуются неопровержимые доказательства того, что все малефики замка Орв уничтожены. Все без исключения.

- Привезли бы ему просто четыре головы, - предложил Карл, глядя на Гельмута как на говорящую мурену.

Гельмут обиженно цокнул языком и затянул голосом из саркофага:

- Так не пристало, ибо, первое: и усекновенная глава малефика способна к малефициям; второе: не так просто доставить голову в сохранности из Франции в Кенигсберг; и, третье: это было бы против нашего устава. У нас запрещено надругательство над очищенными от скверны телами, - закончил Гельмут не без гордости за родной Орден.

Пришел Жювель и принес долгожданный светильник.

- Вот, - сказал Гельмут, любовно разглаживая на полу комнаты холст. - Я тут всё оформил.

Карл нехотя посмотрел на уже виденные силуэты, согласно надписи отвечавшие, якобы, Гвискару, Гибор, Эстену д'Орв и Мартину.

В правом верхнем углу холста Карл увидел: "Личности означенных малефиков и смерти их, коим сам был свидетель, удостоверяю. Карл, герцог Бургундский. 22 января 1472 года".

- Та-ак. То есть Вы хотите сказать, что хоть я и прибыл в Орв пятью днями позже означенной на холсте даты, я всё-таки был всему очевидцем и, значит, с легкостью могу удостоверить Ваши подвиги.

- Конечно. Конечно можете. Авторитет герцогов Бургундских очень высок у нас в Ордене. И наш магистр поверит Вашей подписи без малейших колебаний.

- Колебать нечего, - поддакнул Жювель, который, оказывается, мерзавец, сидел всё это время на корточках у двери.

- Гуляешь, - бросил ему Карл.

- Иди-иди, - разрешил Гельмут.

Жювель убрался.

Карл с облегчением почувствовал, что сонная одурь отступает. Именуемое реальностью медленно, но неуклонно начало всё-таки приобретать черты, таковой приписываемые.

- Я Вам вот что скажу, герр Гельмут. Если бы я не опоздал сюда, если бы мои солдаты не остались страдать чревом в монастыре Святого Воскресения, первым делом я взял бы замок Орв под свою охрану. А вторым делом подписал бы эту подложную картинку, пребывая в полной уверенности, что Мартин и прочие живы и находятся в моей власти. Выгода была бы с обеих сторон, согласитесь.

Гельмут нахмурился.

- Не понимаю, в чём Ваша выгода.

- Я бы знал, где кончается правда. Я бы знал, что лгу во имя прочного союза с новым магистром Ордена - то есть с Вами. И при этом навсегда избавляю Мартина от инквизиционного преследования. Поскольку моя подпись de jure делает то же, что сотворил Ваш меч de facto[17]. А так, просто подтвердить Ваше служебное рвение - мне неинтересно.

- А что - Вам хотелось бы, чтобы Ваш Мартин остался жив? - дернул Гельмут нить разговора влево.

- Не знаю.

В глазах Гельмута мелькнуло секундное изумление, старательно выданное им за легкую озадаченность резкой переменой герцогских настроений. На самом же деле Гельмут понял, что Карл всё понял. И послал в адрес пронырливого Жануария двадцать четыре тысячи сто двадцать шесть проклятий. Гельмут решил сменить козырь.

- А ведь Мартин приходится мне троюродным племянником! С его прелестной матерью я играл в салки... тенистый сад, и мы... совсем еще дети! - будто бы "вдруг" вспомнил Гельмут.

- Ну и что, что в салки?

- Мне будет тяжело его убить.

Если бы не предметное письмо, Карл, не исключено, клюнул бы на этот шантаж Гельмута - будто Мартин в захвачен в плен и томится в "тевтонских застенках", ожидая экзекуции.

- Не морочьте мне голову, Гельмут. Ваша воля - Вы бы его уже убили, несмотря на салки. Только не рассказывайте, что Вы его тут спрятали...

- Вздор, где тут спрячешь... - разулыбался Гельмут, делая хорошую мину, мол, я не это имел в виду. - Но жизнь продолжается, ведь будут и другие возможности.

Карл вцепился в Гельмута глазами - что еще за "возможности"? Может, старый хрыч знает где Мартин сейчас?

- Увы, я не знаю.

- Врете?

- Если бы знал! - мечтательно откинулся на стуле Гельмут. - Его белокурую голову я бы довез до Кенигсберга в целости и сохранности. Употребил бы одно средство - ее и тление не тронуло бы, кожа осталась бы нежной, как шелк. Ведь все-таки, согласитесь, Карл, стервец очень привлекателен! Как, кстати, и его покойная мать. Я его видел здесь, когда сражался с малефиком Гвискаром. Издали. Но, знаете, он заметно похорошел. Повзрослел, возмужал, кажется, даже пользуется косметикой. В общем, получился бы отличный бюст, какие у нас, открою Вам тайну, кое-кто коллекционирует. Да и магистру Фридриху мой сувенир пришелся бы по душе.