Александр Рудазов - Совет двенадцати

Фабрика выглядела неприглядно. Целиком сложена из серого каменного кирпича, проходы узкие, потолки низкие. Дверь оказалась такой маленькой, что Ванесса стукнулась головой о притолоку, а высоченные паладин и эйнхерий вовсе согнулись в три погибели.

О появлении ревизии мгновенно было доложено на- чальству. Ванесса не успела даже рассмотреть правила, лозунги и плакаты, покрывающие каждый дюйм маленькой прихожей, а к ней уже выскочил директор – нервный, поминутно кланяющийся коротышка. Ужасно испуганный такими важными гостями, он дрожал, как в лихорадке, неловко поддакивал каждому слову Ванессы и едва только не падал в обморок, когда у него что-то спрашивали. Трясущимися руками он налил всем чаю, предложил пахнущие плесенью пряники и начал жевать собственный воротник, когда его попросили показать фабрику.

Рабочее помещение здесь оказалось всего одно. Целых двести женщин трудились в страшно грязной и тесной мастерской, за примитивными, практически средневековыми станками. В воздухе стоял удушающий запах пота, несчастные работницы, отбросив стыд, сидели раздетыми по пояс – иначе они бы просто умерли от жары.

Извольте нюхательную соль, повелительница, – подобострастно протянул флакончик директор.

Это зачем? – не поняла Ванесса.

Для заглушения запаха, повелительница. Разве вы не чувствуете, что за амбре исходит от этой гречки?..

Ванесса окинула директора уничтожающим взглядом, и тот осекся. Нюхательную соль он торопливо спрятал.

Осмотрев фабричное общежитие, Ванесса пришла в еще большее уныние. Вокруг него тянулась высокая стена – чтобы рабочие не могли сбежать. Выход один-единственный – ведущий в ту самую мастерскую, где все работают. Везде стоит охрана.

Живут работницы в кошмарных условиях. Отельных комнат нет и в помине, спят все просто на полу, прикрытом тоненькой соломенной циновкой. О какой-либо мебели не приходится и говорить – личные вещи тоже лежат на полу. Впрочем, вещей очень немного – у большинства нет ничего, кроме комплекта дешевой одежды.

Кормят здесь дважды в день – в основном капустным супом и вареной гречкой с овощами. Изредка добавляют немного вяленой рыбы. Мяса не бывает никогда. За это скудное питание из зарплаты работниц вычитают деньги – причем делают полуторную накрутку. Сняв серый плащ, чтобы не путать бедных женщин, Ванесса поговорила с некоторыми работницами. Оказалось, что, несмотря на кошмарные условия, все они страшно боятся лишиться места. Почти все – из деревни, пришли в столицу немного подзаработать для семьи. Большинство заманили обманом и лживыми обещаниями.

Вербовщик обещал нам нетрудную работу, хорошую зарплату, возможность жить в столице, посещать театры и рестораны, – робко рассказывала молодая работница. – Я согласилась. Когда мы приехали в Иххарий, меня действительно два дня водили по театрам и ресторанам, но все расходы были за мой счет. Потом деньги, взятые из дома, кончились, и меня привезли вот сюда…

Так почему же не уволишься?! – возмутилась Ванесса.

А куда я пойду?.. – опустила глаза девушка. – Тут хоть кормят… И я могу посылать семье деньги…

Ванесса тоскливо спросила у Гаризы, много ли платят этим бедняжкам.

В большинстве мест – от пяти до десяти тысяч шелахов в месяц, – задумавшись на секунду, ответила колдунья.

Это много?

– По нашим ценам – очень мало. Этого хватает только на самые насущные расходы – жилье, еду и прочее. Рабочие везде живут впроголодь, денег не хватает даже на покупку одежды. Ботинки носятся, пока не снашиваются до дыр.

В течение следующих часов Ванесса осмотрела еще несколько заводов и фабрик. Везде она видела одни и те- же ужасающие условия. Рабочий день – четырнадцатичасовой (а кое-где и шестнадцатичасовой!) с получасовым перерывом на обед и пятнадцатиминутным на ужин. Вентиляция отсутствует в принципе. Места очень мало, во всем прослеживается жестокая экономия. Коридоры узкие, потолки низкие. Столовая, гардероб и туалеты – просто кошмарные, ими невозможно пользоваться. Душевые – редчайшее явление, фабрика, где они есть, считается образцовой. Техника безопасности не соблюдается, травмы – обычное дело. Мусор и отходы лежат совсем рядом, вонь ужасная. Освещение крайне скверное.

Собственно, от каторги это отличается только названием.

Худшей из всех оказалась спичечная фабрика. За сущие гроши рабочие день-деньской монотонно окунают деревянные палочки в раствор фосфора и серы. Помещения абсолютно не проветриваются, в них воняет, как на серном источнике. Состав смешивается и нагревается там же, где сидят люди, – и здесь же готовые спички сохнут перед раскладыванием по коробкам.

Работа очень простая, даже примитивная, но страшно вредная для здоровья. У большинства рабочих не хватает зубов, а у самых старых челюсть светится в темноте – за долгие годы их кости пропитались фосфорными испарениями. Просто больно глядеть на этих несчастных.

А самым страшным оказалось то, чего спичечники боялись. Цреке. Их пугало то, что цреке уже вполне способны работать на спичечной фабрике. И не сегодня завтра в эти вонючие мастерские привезут целые бочки полуразумных насекомых, а людей просто вы швырнут за ворота. После этого им останется лишь умереть с голоду.

Кто возьмет на работу человека, умеющего только окунать палочки в фосфор?

Уже ближе к вечеру Ванесса приступила к осмотру жилых домов. Ее не интересовали роскошные особняки, принадлежащие колдунам. Она проигнорировала богатые квартиры, занимаемые банкирами, фабрикантами и важными чиновниками. Ванесса сразу отправилась в рабочие кварталы.

Живущие здесь тоже в основном трудятся на фабриках и заводах – но это уже не завербованные из крестьян полурабы, а независимые горожане, имеющие собственные квартиры. Если эти каморки можно так назвать, конечно. Жилплощадь редко превышает десять квадратных метров – и ни один метр не пустует.

Войдя в подъезд, приходится зажимать нос, чтобы не бухнуться в обморок. Каждый дюйм здесь провонял потом, мочой и тухлой рыбой. Обычно в подъезде тридцать две квартиры – по восемь на каждом этаже. В подвале находится туалет – один на всех жильцов! Там же и единственный кран с водой – к нему всегда тянется очередь.

Типичная иххарийская семья состоит из пяти-шести человек – больше в крошечные квартирки попросту не влезает. Состав чаще всего один и тот же – муж с женой, двое детей и престарелые родители одного из супругов. Родственные связи в Серой Земле очень сильны, семьи живут удивительно дружно.

Трудятся все. Муж и жена пашут как проклятые, старики нянчатся с маленькими детьми, готовят еду, стирают, чинят одежду – а если способны перетаскивать ноги, то и подрабатывают где-нибудь. Дети полдня учатся в школе, а после занятий тоже работают.