Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

– Ага!!!

А затем вдруг наступила… немая сцена. Мы с Макарониным, стоя плечом к плечу, с глубоким интересом рассматривали летающий чугун и застывшую на его крае бабку, Володьша что-то тихо бормотал, спрятавшись за нашими спинами, а бабуля молчала, явно чего-то ожидая от нас. Немая сцена длилась довольно долго, после чего бабка, пожевав тонкими губами повторила свой вопль:

– Ага!!!

Только на этот раз он у нее получился какой-то вялый. Бабуля выглядела сбитой с толку и темперамента для повторения своего клича ей явно не хватило. Видимо поэтому Макаронин, бывший в нашей компании самым подготовленным к таким ситуациям, авторитетно кашлянул и веско проговорил:

– Так!.. Летаем, значит?! А права на управление летательным аппаратом у вас, гражданочка, имеются?!

– Чего?.. – Значительно сбавив силу голоса, поинтересовалась старуха, присаживаясь на корточки на краю чугуна. Она, видимо, была здорово глуховата.

– Я спрашиваю, имеются ли у вас, гражданочка, права на управления летательным аппаратом, и к какому аэродрому приписан ваш… э-э-э… чугунок?!

– Ребят… – еще больше растерявшись, проговорила старуха, – …вы чего?.. Я ж – баба-Ага!.. Вы что, совсем меня не боитесь?!!

– А почему это мы вас должны бояться?! – С язвинкой в голосе поинтересовался Юрик и, оглянувшись на меня добавил. – Мы что, старушек не встречали, или чугунков не видели?! Да я столько чугунов у своей бабки переколотил, и не сосчитать!!

Бабуля изумленно обозрела нашу компанию и, почесав свой выдающийся нос свободной рукой, проверещала:

– Ну, вы темнота!!! Из какого болота вас вынесло?!! Вы что не понимаете – Ага я!! Ага-а-а!!!

– Ага-а-а?! – Переспросил Макаронин и пожал плечами. – Ну что ж, что Ага, имена всякие бывают. Однако, не дает вам права падать своим чугуном на головы мирно завтракающих граждан! – Он мгновение помолчал и вдруг рявкнул самым своим грозным голосом. – Немедленно предъявите ваши документы, или пройдемте в отделение!!!

«Какие права?.. Какое отделение?.. Где он здесь это… отделение найдет?!!» – Растерянно подумал я, бросая взгляд на стоящего рядом Юрика. Но вид у старшего лейтенанта был такой, словно родное отделение вместе с его начальником, полковником Быковым было вот туточки, рядышком, за первой же сосной!

Однако, вместо того чтобы испугаться, баба-Ага неожиданно в свою очередь окрысилась. Снова возвысившись над своим чугуном, она взвизгнула знакомым фальцетом:

– Ты што это, шшанок, на старших голос подымаешь?!! Вот я табе щас въеду по башке-то ухватом, враз очухаешься!!

Погрозив Макаронину своим кухонно-печным приспособлением, бабка уперлась руками в бока и продолжила свою речь:

– Это што ж такое творится в нашем государстве?!! Мало того, что шшанки-молокососы вместо того штоб на травке в беспамятстве валяться, пялят на меня свои бесстыжие зенки, так они ишшо хамят неприкрыто!!!

Тут она резко наклонилась вперед и, упершись в нас яростно посверкивающими глазками, еще наддала:

– Да я вас за это щас в муравьев… Нет! В тлю муравьиную превращу!! Я вас щас…

– О-о-х! – едва слышно прозвучало у меня за спиной, и что-то с тихим шорохом опустилось в траву. Но оглянуться я не успел, Макаронин шагнул вперед и грубо перебил старушку:

– Слушай бабуля, щенков-молокососов я тебе, так и быть, прощу, но угрожать представителю власти всякими там ухватами, марать, можно сказать, честь мундира, я тебе позволить не могу!! И на возраст твой не посмотрю – заканопачу на денек другой в обезьянник, тогда посмотрим, будешь ли впредь своими кухонными принадлежностями размахивать?!!

У бабули после этого выступления, похоже, просто пропал голос. Ее крохотные глазки яростно сверкали, рука сжимавшая ухват дергалась самым недвусмысленным образом, губы шевелились, но слов для ответа явно не находилось. Макаронин тоже молчал, стараясь придать себе внушительный, даже угрожающий вид, однако это ему плохо удавалось, поскольку смотреть на бабку приходилось снизу вверх. Ситуация снова скатывалась к немой сцене…

И тогда вперед выступил я. Чуть кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание разъяренной бабки, я как можно спокойнее, проговорил:

– Бабушка Ага, я прошу вас не сердиться на товарища старшего лейтенанта, его слова вызваны вовсе не отсутствием почтения к старшим, он просто слишком ревниво выполняет свои служебные обязанности. Давайте мы лучше присядем к… э-э-э… столу, – я махнул рукой в сторону неубранных харчей, – и побеседуем по-доброму, по-соседски…

Бабка перевела взгляд на меня, помолчала, словно бы определяя не таится ли в моих словах какой-то подвох или насмешка, затем посмотрела на разложенные в травке миски, свертки и туески, вздохнула и неожиданно спокойным голосом переспросила:

– Приглашаешь, значит?..

– Приглашаю, бабушка-Ага, приглашаю! – Подтвердил я.

– Ну что же, – бабуля почесала свой длинный нос и махнула рукой, – не откажусь! От доброго сурьезного предложения грех отказываться.

Она присела, сунула свой ухват внутрь чугуна, затем оперлась одной рукой о край своего летательного аппарата, пробормотала себе под нос что-то вроде: – Э-хе-хе… – и сиганула на землю.

Странный это был прыжок – те два с лишним метра, которые надо было преодолеть бабке, она летела, наверное целую минуту, неторопливо, как в замедленной съемке, а когда ее ноги коснулись травы, она даже и не подумала присесть, словно для ее тела инерции не существовало!

Оказавшись внизу, бабуля лихо хлопнула ладонью о ладонь, стрельнула глазом в мою сторону и живо поинтересовалась:

– Ну, милок-говорунок, чем угощать старую будешь?!

– Прошу бабушка, присаживайся, перекусим, чем… – я чуть не сказал «чем Бог послал», но вовремя спохватился, – … чем богаты, тем и рады!

Баба-Ага, потирая ладошки, двинулась к нашему импровизированному столу, а я быстро обернулся и встретил суматошный взгляд Володьши, сидевшего на траве за моей спиной.

– Быстро доставай жбан с медовухой!!! – Прошипел я едва слышно и тут же двинулся вслед за бабкой, – Садитесь, бабушка-Ага, садитесь, где вам удобно… Сейчас мы выпьем-закусим…

Бабуля стремительно обернулась ко мне, и в глазах ее зажегся жгучий интерес:

– Так у тебя, милок-говорунок, и выпить что есть?!!

– Ну, бабушка-Ага, – я гостеприимно развел руки, – для такой гостьи, как не найти!! Это ж честь какая – саму бабу-Агу – страх и ужас округи, угощать!! Уж мы постараемся не ударить лицом в грязь!!

Смекалистый Володьша, между тем, быстренько развязал Василисин мешок и извлек на свет заветный жбан.

Едва бабуля уселась на травку около разложенных харчей, наш музыкант поставил перед ней грубую, но поместительную, глиняную кружку и наклонил над кружкой жбан. Желтая, призывно пахнувшая сытью, струя мягко плеснула в глину, и густая пена поднялась над обрезом кружки, и тут же под жбан подсунулась крепкая широкая ладонь Макаронина с зажатым в ней… «четырехглотошным» граненым стаканом!