Маргарет Уэйс - Драконье крыло

– Ты всегда был дерзок и непослушен. Но ты хорошо работал и никогда не жаловался. Ты терпишь наказание без слез и криков. И ты принял наше учение – я вижу это. Отчего же ты стремишься оставить нас?

Хуго много раз задавал себе этот вопрос бессонными ночами, и ответ у него был готов:

– Я не буду служить никому. На лице аббата, суровом и бесстрастном, как каменная стена, не отразилось ни гнева, ни удивления.

– Ты наш. Ты один из нас. Волей или неволей, но ты всегда будешь служить

– если не нам, то нашему делу. Ты будешь служить смерти.

После этого аббат отослал его. Хуго жестоко избили, но побои были уже не в силах сломать ледяной панцирь, одевший душу мальчика. В ту же ночь он сбежал. Но перед тем он пробрался в комнату, где монахи хранили свои летописи, и нашел книгу, где записывались имена приемышей. При свете украденного свечного огарка Хуго нашел в этой книге свое имя.

«Хуго Блэкторн. Мать – Люси, фамилия неизвестна. Отец – согласно предсмертным словам матери, сэр Персиваль Блэкторн из Блэкторн-холла, Джерн Херева». Следующая запись, сделанная неделей позже, гласила: «Сэр Персиваль отказался признать ребенка и разрешил нам „делать с этим ублюдком все, что угодно“.

Хуго выдрал эту страницу из книги, сунул ее в свою драную котомку, задул свечу и скрылся в ночи. Оглянувшись назад, на мрачные стены, которые давно заставили его забыть о любви и радости, которые он знал в детстве, Хуго молча возразил аббату:

«Это смерть будет служить мне!»

Глава 16. СТУПЕНИ НИЖНИХ КОПЕЙ, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

Лимбек пришел в себя и обнаружил, что положение его улучшилось: раньше оно было безнадежным, а теперь стало всего лишь опасным. Правда, в голове у него все так перепуталось, что ему потребовалось довольно много времени, чтобы вспомнить, в чем, собственно. дело и где он находится. Поразмыслив, Лимбек пришел к выводу, что он висит. Он опустил голову, кряхтя от боли, пригляделся и понял, что провалился в огромную яму, очевидно вырытую ковшом Кикси-винси.

Дальнейшие наблюдения показали, что он, собственно, не провалился в яму, а висит над ней. Огромные крылья застряли в яме. Судя по боли в голове, во время падения его приложило рамой.

Лимбек как раз принялся обдумывать, как ему выбраться из этого неуютного положения, когда ответ пришел сам. Ответ был довольно неприятный – громкий треск. Рама вот-вот готова была сломаться под тяжестью гега. Лимбек опустился примерно на фут. Потом падение прекратилось. Душа же у Лимбека упала куда глубже – в яме было темно, и он понятия не имел, как далеко ему падать. Он принялся лихорадочно обдумывать, как ему выбраться отсюда. Наверху хлестал дождь, по стенкам ямы струилась вода, отчего стенки сделались ужасно скользкими, а тут еще снова раздался треск, и Лимбек опустился еще на фут.

Лимбек ахнул и зажмурился. Падение снова остановилось, но ненадолго. Лимбек почувствовал, что снова скользит вниз. У него был только один шанс. Если ему удастся освободить руку и схватиться за одно из отверстий в стене… Он изо всех сил рванул правую руку…

…И крылья сломались.

Лимбек едва успел испугаться, как полет закончился: он тяжело рухнул на дно ямы, а сверху на него свалились крылья. Сперва Лимбек просто сидел и дрожал. Потом решил, что дрожью дела не поправишь, выбрался из-под обломков и задрал голову. Яма была не такая уж глубокая, футов семь-восемь, и Лимбек прикинул, что выбраться из нее будет довольно просто. В яму все время текла вода, но, поскольку вокруг был сплошной коралит, вода тут же уходила и в яме было сравнительно сухо. Лимбек решил, что ему повезло. Яма защищает от бури. Ему ничто не угрожает…

…До тех пор, пока сюда не спустятся ковши.

Лимбек уже уютно устроился под обрывком ткани с крыла, когда ему в голову пришла ужасная мысль о ковшах. Он поспешно вскочил на ноги и задрал голову. Но ничего не увидел, кроме какого-то темного пятна – должно быть, грозовой тучи – и вспышек молний. Лимбек никогда не служил Кикси-винси и не знал, работают ли ковши во время бури. С одной стороны, почему бы им и не работать, а с другой – зачем? Но во всех этих размышлениях было мало толку.

Лимбек снова сел – предварительно убрав несколько острых щепок – и принялся соображать, насколько позволяла головная боль. Яма, по крайней мере, защищает от бури. А ковши – штуки массивные и медлительные, так что в случае чего он всегда успеет убежать.

Так оно, собственно, и вышло.

Лимбек просидел в яме минут тридцать. Буря и не думала утихать. Лимбек уже начал жалеть, что не догадался сунуть в карман пару лепешек, но тут раздался грохот, и стенки ямы задрожали.

«Ковши!» – подумал Лимбек и поспешно, полез наверх. Лезть было нетрудно: в коралите было множество дырок, так что через несколько секунд Лимбек оказался наверху. Надевать очки было бесполезно: дождь хлестал так, что очки бы тут же залило. Да, собственно, и незачем. Ковш, блестящий в свете молний, был в нескольких шагах от него.

Задрав голову, Лимбек увидел другие ковши, спускающиеся с Кикси-винси на длинных канатах. Зрелище было потрясающее, так что гег глазел на них разинув рот и даже про головную боль позабыл.

Ковши, сделанные из блестящего металла и украшенные богатой резьбой, были похожи на когти огромной птицы. Они врезались в коралит своими острыми зубцами, отрывали кусок скалы и уносили вверх, как коршун уносит в когтях добычу. Вернувшись на Древлин, ковши сбрасывали куски породы в огромные бункера, где геги сортировали породу и выбирали драгоценную серую руду, которой питалась Кикси-винси. Легенды гласили, что без нее она может умереть с голоду.

Лимбек, словно завороженный, смотрел, как ковши с грохотом опускаются на землю, вгрызаются в коралит, зарываются в него. Гег был так захвачен этим зрелищем – он ни разу в жизни не видел ничего подобного, – что чуть не забыл, что нужно еще пометить один из ковшей. Вспомнил он об этом лишь тогда, когда почти все ковши уже набрали коралита и начали подниматься.

Нарисовать знак можно было куском коралита. Лимбек подобрал обломок, выпавший из ковша, и бросился бежать, под дождем, спотыкаясь на неровной земле, к ковшу, который спустился одним из последних и только-только начал погружаться в коралит. Но, добравшись до него, Лимбек испугался. Ковш был такой огромный! В его когтях свободно могло поместиться полсотни таких Лимбеков. Он трясся, гремел, взрывал коралит, во все стороны летели острые осколки камня. Казалось, подойти к нему просто невозможно.

Но у Лимбека не было другого выбора. Он должен был подойти к ковшу. Собрав все свое мужество, он собрался было подойти вплотную, когда молния ударила прямо в ковш. Раздавшийся раскат грома сбил Лимбека с ног. Ошалевший и перепуганный, гег уже собирался бежать обратно к яме и провести там остаток своей жалкой жизни, но тут ковш внезапно вздрогнул и замер. И все прочие ковши тоже замерли: одни – зарывшись в землю, другие – в воздухе, третьи – над самой землей, с раскрытыми когтями, собирающимися вонзиться в землю.