Павел Марушкин - Дети непогоды

— Немного. В школе нам преподавали такой предмет: «Как жить в мире с собой и другими». Это что-то вроде?

— Да, похоже. Но только в Бэбилоне всё с точностью до наоборот. Мы рождены для войны, и психология у нас соответствующая. Причём это невольно передаётся из поколения в поколение. Поэтому жизнь для нас — это непрестанная война с окружающим миром. И это касается не только вавилонян: в Великом Лесу всё то же самое. Ваше племя — редкое исключение. Помнишь, как мы встретились?

— Конечно, — Хлюпик улыбнулся.

— А знаешь, почему я не вошёл в вашу деревню сразу, а сидел в кустах? Всё просто: я хотел посмотреть на реакцию человека, встретившего чужака. Если бы это была, например, деревня кипадачи, местный житель тут же кинулся бы наутёк или, если он воин, попытался бы напасть на меня. То есть для него любой чужак — это обязательно враг. А ты… Ты даже страха не испытал, только удивление. Верно?

— Угу… А разве такое поведение — редкость?

— Конечно, и ещё какая. Я не зря решил возвращаться в Биг Бэби по воздуху: хищные звери и растения Леса — ничто по сравнению с некоторыми племенами, обитающими там. Такой добродушный народ, как твои соплеменники, встречался мне всего два или три раза за всё моё путешествие.

— Ты сказал, большинство народов создавались для войны. Мне это непонятно. Тогда, наверное, они все должны быть вроде Кактуса.

— Совсем не обязательно. Я понимаю, что ты имеешь в виду: такого рода способности — вещь, конечно, удобная; и сначала Великие Маги так и поступали. Но через некоторое время оказалось, что внешнее, независимое от тебя оружие гораздо более универсально. Вот представь себе армию таких, как Кактус. Маг тратит время и огромные силы, чтобы создать такое племя. А его противник бросает против них кого-нибудь типа армадилла, которому абсолютно наплевать на ядовитые колючки. Конечно, они найдут способ его одолеть. Но иглы в этом случае останутся незадействованными. Стоило стараться! И так почти всегда: если создаёшь кого-то со специфическими свойствами, то через некоторое время враги находят что-то такое, что нейтрализует их. Поэтому наиболее выгодными и универсальными оказались простые солдаты. В основном армии Второй Магической состояли из обычных людей и обезьянцев: и те, и другие были хорошо приспособлены к лесной войне.

— А как же чудовища?

— Чудовища, разумеется, тоже были. Но десяток хороших солдат стоит любого монстра. Взять того же армадилла: они непревзойденные пловцы и ныряльщики; но на земле такой зверь чувствует себя неуверенно. Если надо, например, преодолеть большой участок суши, он практически бесполезен.

— Бесполезен? Ты говоришь так, словно сам командовал армиями!

— Нет, конечно, — Иннот рассмеялся. — Просто я в своё время очень интересовался историей магических войн и прочитал много книг на эту тему. В библиотеке Бэбилонского университета можно найти редчайшие экземпляры.

— Кстати, о книгах. Что это за книжка, которую мы нашли в мешке кипадачи? Ты знаешь её язык?

— Нет, — покачал головой Иннот. — Но это не значит, что её невозможно прочитать. Надо просто найти специалиста. Если хочешь, можно поспрашивать в университете. Или дай объявление в газету. Ты ведь теперь в курсе, что они годятся не только на то, чтобы делать самокрутки?

Хлюпик покраснел. Он уже знал, для чего на самом деле издают газеты. И Иннот, и его друзья-каюкеры получали заказы на свою работу, давая и читая там объявления.

— А это дорого?

— Нет, что ты! За сегодня мы потратили гораздо больше.

Хлюпик подумал, что потратились они и вправду изрядно. Кошельки приятелей облегчились примерно на четверть. Правда, результатом этих трат стал найм жилья — Хлюпику сразу полюбилась крохотная и невероятно уютная однокомнатная квартирка под самой крышей старого, но ещё крепкого деревянного дома. «Ничего себе кабинетец», — снисходительно одобрил Иннот. Сам он получил куда более роскошные апартаменты двумя этажами ниже. Поторговавшись для порядка с хозяином, они расплатились с ним за год вперёд. После этого приятели отправились в поход по магазинам.

— Ты как с цепи сорвался, — ворчал Иннот, когда Хлюпик, не слушая возражений, потащил его покупать кальян. — Ни о чём другом думать не можешь.

Потом было множество других покупок. Как правило, Иннот с утомлённо-пресыщенным видом набоба заходил в лавку — и до посинения спорил с хозяином из-за какой-нибудь пустяковины.

— Почему ты так со всеми торгуешься? — удивлённо спросил его приятель, когда тот, потратив полчаса, купил наконец какую-то совершенно ненужную, с точки зрения Хлюпика, вещицу.

— Понимаешь, если ты не будешь так делать, то кто-нибудь может решить, что ты глупый куки, и попытается тебя надуть. Или же подумают, что у тебя денег куры не клюют и за любую мелочь будут требовать вдесятеро против настоящей цены. Учись выглядеть ушлым, старина!

И в следующей же лавке Хлюпик опробовал свои силы на этом поприще. Результатом стала покупка духового ружья — деревянной лакированной трубки, и кожаного патронташика, полного длинных, зловещего вида колючек. Только выйдя на свежий воздух, Хлюпик сообразил, что ружьё ему в городе совсем ни к чему.

— Ничего, ничего, — посмеивался Иннот. — Мы ещё сделаем из тебя заправского охотника. Кстати, ты не так уж много переплатил за эту штуку. Раза в полтора, я думаю, не больше. Повесишь дома на стенку.

Уже вечером, отходя ко сну на здоровенной кровати — размерами она была едва ли не во всю комнату, — Хлюпик ещё раз вспомнил всё, что с ним случилось за эти дни. Ощущение было такое, словно он прыгнул в бурную реку — и теперь несётся в её струях неведомо куда. И, засыпая, он сжал в кулаке свой верный амулет — старую красную звёздочку.

«Что-то долго нет моих братьев», — подумал Эрей. Солнце уже клонилось за горизонт, а ни Йоо, ни Хадзме не появлялись.

— Что-то долго нет твоих кексов, — сказала ведьма. — По девкам, что ли, решили прошвырнуться?

Эрей не стал ей объяснять, что для истинного кипадачи захотеть женщину другого племени — это всё равно, что захотеть самку животного. Просто в копилку оскорблений легло ещё одно, на этот раз невольное.

— И котик мой где-то загулял, — сокрушённо вздохнула ведьма. — Вот ведь тварь какая. Придёт — яйца отвинчу.

Йоо, Хадзме и молодой воин появились уже тогда, когда лиловые сумерки потихоньку начали сгущаться. Еды они раздобыли немного — в руке Хадзме болтался промасленный мешок с пирожками. Владелец мешка, пойманный у собственного подъезда по всем правилам охотничьего искусства (петля, захлестнувшая ноги, и стремительный полёт на три-четыре этажа вверх), сейчас отходил от шока в объятиях любящей жены.