Джеффри Лорд - Ветры Катраза

Грохот производили сотни рубил, кирок и молотков, которыми орудовали хадры. Одни отбивали мраморные блоки, другие занимались их полировкой, третьи грузили готовый материал в телеги с огромными колесами, запряженные четверками скакунов. Блейд долго смотрел на эту картину. Хадры не выглядели истощенными, видимо, их хорошо кормили и не изнуряли непосильным трудом. Однако все они казались какими-то поникшими, и покрытая мраморной крошкой шерсть придавала им вид зеленоватых призраков, рискнувших подняться из могил и выйти на светлое сияние полдневного солнца. «Рабы?» — спросил Блейд, и Эдара молча кивнула. Потом она протянула руку в сторону ущелья и сказала: «Зеленая каменоломня. А там — Красная и Голубая,» — ее тонкая смуглая рука с изящной кистью указала на юг, потом — на север.

Через час они были дома, но Блейда весь вечер преследовало видение сотен четырехруких фигур с согбенными плечами и печальными мохнатыми физиономиями. Впрочем, женщины постарались развеять его тоску.

Слегка утомленный ласками Селлы, Блейд вскарабкался наконец на третий этаж и тихонько отворил дверцу в покой Эдары. Она спала. Очаровательное зрелище! Блейд застыл у низкого ложа, любуясь точеным телом, розовеющим сквозь полупрозрачный шелк хитончика, спокойным и каким-то умиротворенным лицом молодой женщины, водопадом темно-каштановых волос, струившихся по белоснежной подушке. От окна падало уже достаточно света, чтобы он мог не напрягая глаза рассмотреть старшую из своих подруг; и как всегда Блейд ощутил трепетный восторг и желание. «Ecce femina!» — беззвучно прошептал он, «Вот женщина?» — как говорили в подобных случаях мудрые латиняне.

Внезапно губы Эдары дрогнули, на них мелькнула лукавая улыбка, и он понял, что женщина проснулась. Медленно поднялись веки, опушенные темным частоколом ресниц: глаза, карие, с золотыми искорками, скользнули по рослой фигуре Блейда и переместились к окну. Словно продолжая прерванный вчера разговор, Эдара сказала чуть хриплым со сна голосом.

— До рассвета час, милый, и ты обязан повторить со мной абсолютно все, что проделывал внизу с Селлой.

Нилата в счет не шла — она была слишком молода и неопытна. Другое дело Селла, отличавшаяся особой изобретательностью в постели; Эдара ничего не имела против того, чтобы воспользоваться ее открытиями. И Блейд ни на минуту не сомневался, что днем Селла будет деликатно, но тщательно допрошена, и все, что удастся узнать, послужит материалом для сравнения. Так что ему не стоило сокращать программу, выполненную недавно на втором этаже.

Опершись коленями о край постели, Блейд вскинул себе на плечи стройные ноги женщины. Эдара ойкнула от неожиданности и попыталась вырваться, но он держал крепко, с наслаждением ощущая, как под шелковистой смуглой кожей напряглись упругие мышцы ее икр.

— Мне кажется, сердце мое, ты слишком спешишь, — с воркующим смешком произнесла Эдара. Она уже не сопротивлялась, лишь с легкой укоризной смотрела на возлюбленного своими карими глазами.

— Двери еще на замке и занавес не поднят, — ответствовал Блейд и, соскользнув на пол, приник губами к ее лону. Его язык скользнул по нежной поверхности двух чуть припухших валиков плоти и углубился между ними в жаркую и влажную бездну, уже не раз познанную им, но все такую же манящую. С тихим возгласом Эдара стиснула бедрами его щеки и шею, он чувствовал, как начинает твердеть ее венерин бугорок, как дыхание становится тяжелым и быстрым, как тонкие пальцы ищут его руки. Ладони Блейда ласково двинулись вперед, минуя соблазнительную округлость живота, и накрыли твердые маленькие груди. Ладошки Эдары тут же легли поверх, горячие, сильные, они шевельнулись вверх, потом вниз, заставляя его поглаживать соски.

Минусы через две Блейд понял, что двери готовы распахнуться настежь, а занавес — взлететь к небесам, подъятый ураганом любви. Он привстал, подтянул к себе покорное тело женщины и вошел. Эдара вскрикнула, стискивая его пальцы. Она начала волнообразно извиваться, тихие стоны срывались с ее губ, на лбу выступила испарина, лицо с полузакрытыми глазами стало отрешенным и странно спокойным, казалось, в ее прелестной головке не осталось сейчас никаких посторонних мыслей. Но Блейд знал, что это не так. Она вспоминала и сравнивала; и сравнение явно было в его пользу.

Они кончили одновременно, и на некоторое время застыли в полном изнеможении, щека Блейда покоилась на животе Эдары, ее бедра лежали на его груди. Затем Блейд сел, приподнял женщину и посадил на колени. Шелковый хитончик показался ему лишним, и он нетерпеливо сдернул его, отшвырнув на край постели. Край жемчужно-голубоватого солнца уже вынырнул из-за дальних холмов, призывая любовников поторопиться. Впрочем, они и не собирались тратить время зря.

Когда оба в очередной раз вытянулись на смятой простыне, блаженно расслабившись и не размыкая рук, Блейд неожиданно рассмеялся. Эдара приподнялась на локотке, заглядывая ему в лицо.

— Я что-то сделала не так?

— Нет, милая… Это я ошибся. Кое-что перепутал! Кажется, Селла сначала легла на меня, а потом я посадил ее на колени… А с тобой все вышло наоборот.

— Непростительная оплошность! Но ты имеешь шанс искупить вину…

Миг, и она уже сидела на нем, упираясь розовыми ступнями в мощные бицепсы и слегка поглаживая их кончиками пальцев. Солнце собиралось вот-вот оторваться от лесистого склона, наступало утро, в саду звонко свистели, заливались птицы. Они с блеском исполнили последний номер и перебрались с постели в большую ванну с прохладной водой, что располагалась в нише за ширмой. Затем, набросив легкие одежды, сошли вниз — завтракать.

В просторной столовой их поджидала только юная Нилата; Селла, утомленная ночным единоборством, еще спала. При виде Блейда девушка покраснела, как маковый цвет, но он подошел к ней твердым шагом и отечески поцеловал в щечку. Засим все трое расположились у круглого стола: Блейд — в резном кресле, его жены, старшая и младшая — на мягких невысоких стульях; и Эдара чуть колыхнула серебряный колокольчик. Две молодые стройные служанки начали подавать, бесшумно двигаясь с подносами, полными снеди: поджаренные хлебцы, яйца, свежий сыр, копченые фазаньи грудки, фруктовый пирог со взбитыми сливками, соки, легкое вино. Глядя на все это изобилие, на блеск хрусталя, тонкой посуды и серебряных приборов, искоса посматривая на оживленные лица своих женщин, вдыхая ароматный утренний воздух, Блейд думал о том, что если где-то в бесконечной череде реальностей Измерения Икс и существует рай, так именно здесь.

Однако через час его безмятежный отдых в садах Эдема был прерван появлением Салкаса. Праздник кончился, начинались будни.