Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

Уже на дворе мне пришлось установить щит: слева от гостиницы, у оштукатуренной стены, отирались два стражника.

– Ничего не слышишь? – спросил один.

– Ничего, кроме тейлсировых колотушек. Он своих девок плетками обхаживает.

– Откуда он их берет?

– Плетки? У Гераса, кожевенных дел мастера.

– Да не про плетки я, про девиц.

– Покупает. Где же еще?

Я продолжал идти, поглаживая Гэрлока, чтобы тот ненароком не подал голос. Разговор о плетках многое прояснил: неудивительно, что Аласия рвалась унести отсюда ноги.

– Чу… ты точно ничего не слышишь?

– А что слышать, нет же никого.

Копыта Гэрлока зацокали по камням дороги.

– Ну… с площади звук. Словно лошадь скачет.

– Не знаю… где она, твоя лошадь?

Перебравшись на другую сторону площади, я взобрался в седло, поместив бесчувственное тело Аласии перед собой, и направил Гэрлока к северной оконечности города. Хотелось надеяться, что северные ворота будут открыты, как были открыты южные.

Так и оказалось: над воротами чадили факелы, но привратник подремывал, и, укрывшись за щитом, я проехал мимо, не потревожив его. Мне показалось, будто Гэрлок старался ступать осторожнее, но, возможно, у меня просто разыгралось воображение.

Меньше чем в половине кай за стенами, на северной мощеной дороге, я отпустил щит. Напряженная работа по обеспечению невидимости привела к тому, что моя рубашка, несмотря на ночную прохладу, взмокла от пота, но я вымотался до крайней степени и скоро начал дрожать. Пришлось застегнуть куртку и продолжить путь, позволяя Гэрлоку самому выбирать темп. Ведь ему, бедняге, на сей раз досталась двойная ноша.

Наконец, удалившись от города на три или четыре кай, мы добрались до рощицы – первой, рядом с которой не было хутора или фермы. Не без труда спустив Аласию на землю (хорошо, что Кристал или Тамра не видели, как некто Леррис прижимал ее к себе), я уложил девушку на кучу лапника, а сам подкрепился сыром и допил остатки клюквицы. Напиток уже начинал бродить, но еще не испортился.

Вскоре мне удалось избавиться от озноба, и хотя усталость никуда не делась, запах хвои помогал почувствовать себя лучше.

– Ой… кто… – Аласия рывком села. – Что ты сделал?

– Ничего особенного, погрузил тебя в сон, провез мимо стражников и вывез из Санты. С тобой все в порядке.

– Я никогда просто так не засыпала, и обмороков со мной отроду не случалось. Даже когда у меня месячные. Что ты сделал?

– Я же сказал: помог тебе уснуть. Ничего больше.

– А где мы?

– Кай в четырех к северу от Санты.

Она поежилась и поплотнее завернулась в одеяло.

– Я не одета для долгого путешествия.

– Сама же говорила, что хочешь смыться. А времени раздобыть подходящую одежонку у нас не было.

Аласия нервно хихикнула.

– А как ты проскочил мимо стражников?

– Да проехал мимо… – Вроде бы эти слова и не были откровенным враньем, но желудок все-таки малость скрутило. – Я постарался сделать так, чтобы нас не заметили. Один из них что-то услышал, но другой решил, будто ему почудилось. Они толковали о Тейлсире и его плетках.

– Ох, – Аласия покачала головой. – Рирла, ей тоже достается. Я больше не могла.

– Прости, – сказал я и поспешил сменить тему: – Скажи, а почему они не обыскали то стойло?

– Они обыскали сразу, как только ты ушел из конюшни. Ничего не нашли и решили, что пожитков у тебя нет, а деньги ты носишь с собой. Тейлсировы наймиты ввалились в гостиницу и объявили тебя кифриенским лазутчиком. Людям вообще-то все равно, лишь бы их не трогали. А вот мне показалось, что такой славный паренек не может быть лазутчиком. И такой молодой. Ясное дело, я и помыслить не могла, что ты чародей. Слушай, тебе и правда столько лет, на сколько ты выглядишь?

О чем-то она определенно умалчивала, но я слишком устал и не мог уловить ничего, кроме недоверия к магии как таковой.

– Да, лет мне столько, на сколько выгляжу: будь я постарше, наверное, был бы поумнее и не позволил бы им себя порезать.

Мою фразу прервал широкий зевок.

– Значит, ты не какой-то там морщинистый старикашка?

– Нет. Я усталый, раненый молодой столяр, владеющей магией ровно настолько, чтобы постоянно нарываться на неприятности. И я стараюсь помочь тебе, чем могу. Ты в порядке?

– Да, вот только с дорожной одеждой…

– Ладно, у меня есть лишняя рубаха, которая должна тебе подойти. Утром поищу. А пока завернись в одеяло, мне надо поспать.

– Ты уверен, что мы далеко от Санты?

– Не очень, но мне нужно отдохнуть, да и тебе не помешает. – Я снова зевнул, и рана отозвалась пульсирующей болью.

– Ну, не знаю…

– Не хочешь спать, сиди и следи, не появится ли погоня. А я совершенно вымотан. Доброй ночи, Аласия.

– Доброй ночи.

У меня хватило-таки сил окружить стоянку охранными чарами, после чего мною овладел сон. Сереброволосая женщина – друида – втолковывала мне что-то о земле.

И тут Гэрлок заржал.

Звук вырвал меня из сна, но усталость не позволила мне отреагировать мгновенно.

Пони заржал снова.

– Тихо! – послышался злобный шепот. – Заткнись, черт тебя побери!

Мне удалось подняться на ноги как раз в тот момент, когда Аласия взобралась на Гэрлока. Я рванулся к ним, но тут Гэрлок вздыбился, взбрыкнул, как брыкался только во Фритауне, перед тем как я его купил. Аласия грохнулась наземь и застонала.

Гэрлок тут же успокоился. Я погладил его по холке.

Аласия, одетая в мой остававшийся не прикрытым чарами дождевик, попыталась сесть, но ее провисшее плечо указывало на повреждения – более серьезные, чем простые ушибы.

– Не дергайся! – рявкнул я. – Иначе ты никогда не: сможешь пользоваться этой рукой.

Ее глаза – я видел это, ибо, как большинство мастеров гармонии, имел прекрасное ночное зрение, – были суровы и холодны, как звезды над головой. Как оказалось, она навьючила на Гэрлока почти все припасы, которые я не укрыл охранными чарами.

Я подался к ней, но отпрянул: в ее здоровой руке блеснул нож.

– Убери нож, я хочу заживить твое плечо.

– Не дождешься!

– Ну, дело твое.

Я взял Гэрлока за повод, и в этот миг она замахнулась с явным намерением метнуть в меня нож. Но тут же содрогнулась и повалилась ничком на землю. Нож выпал из ее руки.

Отпустив поводья, я поспешил к ней и с помощью как чувств, так и пальцев установил: у нее сломаны предплечье и ключица. Оставалось лишь удивляться тому, как она вообще ухитрялась двигаться.

Мне пришлось напилить веток (жаль было пачкать пилу в хвойной смоле, но деваться было некуда), обстругать их, наложить лубок и чуточку подкрепить ее чарами гармонии. Совсем чуть-чуть, ибо после всех этих передряг у меня совершенно не осталось сил. Не говоря уж о том, что эта неблагодарная особа совершенно не заслуживала заботы. Пусть она не доверяла мужчинам вообще и магам в частности, это еще не основание для того, чтобы грабить меня и похитить Гэрлока. Я ведь пытался ей помочь, разве не так?