Вероника Иванова - Охота на ведьм

— Но разве это возможно?

— Тот, кто однажды смог проделать обратное, сможет и вернуть все назад…

— Это было слишком давно!

— Но не так давно, чтобы человек, обладающий Даром, позволил себе умереть… Ищите, сударь. Ищите, и вы найдете…

— Искать? Где?

— Совсем рядом… В лесу… В хижине, такой же старой, как и ее хозяйка…

Марк вспомнил седоволосую насмешливую ведьму, рассказывающую байки про мертвяков.

— Старуха, которая живет здесь неподалеку. Она проводила обряд?

— И она тоже… Она знает, что нужно делать… — в последний раз прошептал призрак и рассеялся пылью, а мгновение спустя к свету догорающей свечи в руке охотника присоединился новый.

— Что ты здесь делаешь? — спросил сквайр, переступая порог потайной комнаты.

— Не спалось. Решил походить по дому и вот… Случайно нашел эту дверь.

Взгляд Конрада переместился на портрет, с которого ухмылялась мертвая колдунья.

— Чего скалишься? — спросил сквайр у картины, подошел ближе, брезгливо сплюнул и, достав нож начал полосами вырезать холст из рамы.

Хорошо, что он не мог видеть в этот миг лицо своего работника, потому что иначе нашел бы ножу совсем иное применение. Марк едва не задохнулся от ярости, видя, как исчезает изображение женщины, подарившей ему надежду на возвышение. Но Охотник вовремя одумался, осознав, что от живописного свидетельства прошлого все равно следовало бы избавиться, и сдержал свой гнев.

— Иди спать. Уже утро скоро, — устало сказал сквайр, выходя из комнаты.

Марк проводил взглядом его горбатую спину и подумал, с каким удовольствием всадил бы в нее клинки своих мечей. По самые рукояти.

Часть 2. Герои

Рассветный туман быстро таял в солнечных лучах, но под кроной леса, куда тепло и свет добирались намного позже, чем на поля, все еще царствовала сырая прохлада, и Иоганн зябко поправил поднятый воротник куртки.

Из аббатства пришлось выйти затемно, благо тамошняя правительница показала потайной ход, позволяющий избежать встреч с послушницами и монахинями, но плотно позавтракать не удалось, и все, что имелось в распоряжении брата-инквизитора, это несколько полосок вяленого мяса, которые можно было лишь размачивать слюной, чтобы обмануть недовольный желудок. Впрочем, вынужденный, но добровольный отказ от сытной пищи — дело вполне богоугодное.

Отправляться на болота Иоганн не собирался: ему было достаточно убедиться, что охотник ушел туда вместе с ватагой работников, а потом подождать возвращения, и вот тогда уже проследить за подозрительно действующим братом по вере. Сначала инквизитору хотелось уделить равное внимание и сквайру, и его новому наемнику, но здравые рассуждения привели к неутешительному выводу, что гораздо опаснее интрига, родившаяся позади, за спиной, а не перед твоими глазами.

Иоганн поднял взгляд вверх, гадая, как быстро свет солнца доберется до его засидки, чтобы хоть немного согреть уже немолодые кости, и судорожно сжал пальцами рукоять своей булавы: из плотной паутины веток и листьев на него смотрел эльф. Вернее, можно было только догадываться, что смотрел, потому что лицо остроухого было закрыто резной маской, очертаниями напоминающей позолоченный дыханием осени кленовый лист.

— Что-то потеряли, господин ищейка? — спросил звонко шелестящий голос.

Свои шансы на победу Иоганн оценивал трезво и не слишком радужно. С одной стороны, хватило бы и удара булавы, чтобы размозжить тонкий череп эльфа, но с другой — подобраться к противнику поближе сейчас не представлялось возможным, а делать бросок было и вовсе глупо, потому что ветви деревьев отклонили бы летящее оружие в сторону от цели. Оставалось лишь вознести молитву Всевышнему и вступить в предложенную беседу:

— Пока ничего. И надеюсь, не потеряю.

Эльф кивнул, спускаясь чуть ниже, устраиваясь на одном из толстых сучьев и невзначай откидывая полу плаща, чтобы инквизитор мог видеть клыки длинных ножей на бедренной перевязи. То, что при остроухом не было лука, к сожалению, не обещало легкого сражения.

— Похвальная уверенность.

— Ты пришел, чтобы сказать мне об этом?

— И об этом тоже. — Эльф нагнул к себе ветку, и листья на той начали стремительно желтеть, наливаясь осенним золотом. — Но не только.

— Что же тебе понадобилось от человека?

— То, чем человек богат. Упорство. Упрямство. Отвага.

Иоганн усмехнулся и подумал, что изо всех этих качеств в нем не осталось почти ничего. И в самом деле, какие чувства сейчас вели инквизитора за собой? Обыкновенная зависть и желание обрести власть над теми, кому повезет меньше. На свой счет верный слуга церкви иллюзий не питал. Да, когда-то он был славным оруженосцем, восторженным послушником и добросовестным охотником на ведьм, но с тех пор, как впервые примерил алую сутану, утекло слишком много воды.

Утекло вместе с юношескими мечтами и привязанностями. Выживает сильнейший или хитрейший, но вовсе не достойнейший — подтверждение этой нехитрой истины Иоганн видел повсюду каждый божий день. Но что еще важнее, не видел божьего гнева. Конечно, существовали пророчества, что однажды Всевышнему надоест видеть скверну, в которой погрязли его дети, и Отец небесный разразится справедливыми карами, но…

Этот день был еще слишком далек, и хотя брат-инквизитор искренне считал, что каждое недоброе дело приближает час расплаты за прегрешения, в вечную жизнь он перестал верить в тот самый день, когда умер его наставник.

Вот кто был благостнейшим человеком. Ангелом на земле. И что заслужил в итоге? Мучительную смерть от чумы, которую подхватил, помогая больным. И пусть говорили, что страдания ведут к очищению души, Иоганн в тот самый день решил для себя: если ему суждено пройти через подобное очищение, то хотя бы будет от чего чиститься.

— А ты уверен, что обратился к тому человеку, который тебе нужен?

Эльф улыбнулся уголками губ:

— Вы, люди, вечно норовите проникнуть в душу друг друга, а свою собственную обходите стороной.

— Смотри, не ошибись.

— Остерегаешь?

— Предупреждаю.

— Тогда позволь тоже кое о чем предупредить тебя, господин ищейка. — Остроухий отпустил ветку, и та, распрямившись, осыпала брата-инквизитора золотым дождем осенних листьев.

— Тебе известно что-то важное?

— Немногим более, чем тебе. Но я вижу происходящее чуть иначе… У людей ведь есть такая игра, кажется, она носит название «Два короля»?

Иоганн кивнул. Он иногда забавлялся этим занятием, заключавшимся в перестановке фигур по треугольному полю. Игроки начинали сражение из двух расположенных напротив друг друга углов, но одновременно стремились переместить свои войска и в третий, туда, где их ждал престол императора. Игра требовала усидчивости и холодного расчета, и надо сказать, брат-инквизитор редко добивался в ней успехов, разве что со слабыми противниками.