Ник Перумов - ОПЕРАЦИЯ "АНТИИРОД"

- Дуська, привет! - Птенчик наш, Илона, уже давно смирилась со своим новым именем. Раньше она скрипя зубами терпела "Дуську" только из уст Виталия. А теперь ее и родная мать, забывшись, Дусей зовет.

- Светик, я, кажется, лягушками вчера объелась! - Как же я люблю Илонку, ей-Богу! Она, наверное, последнее украшение моей жизни. Так и представляешь себе несчастную цаплю, лежащую на кровати с животом, полным лягушек. - Ты права, не надо было мне вторую порцию заказывать! - Я-то, конечно, была права, милая. Да только совсем в другом. И ничего про лягушачьи лапки я тебе не говорила. А просто посоветовала притормозить немного с шампанским. Проверяем.

- У тебя что, живот болит?

- Не-ет… голова… - Вот. Убедились?

- Ты "Эндрюс Ансвер" приняла? - Пардон за произношение, Дуська иначе не поймет, что я имею в виду.

- Светик, да при чем здесь "Эндрю"? Я тебе говорю, что отравилась!

- Ты говорила, что объелась, а не отравилась.

- Какая разница, если мне плохо! - Действительно, господа, какая? Чиво вы к девушке с глупыми вапросами пристаете?

- В общем, так, солнышко, - говорю как можно более убедительно. - Ты сейчас пойдешь на кухню…

- Я уже на кухне… - жалобно сообщила Илона.

- Очень хорошо. А теперь из углового шкафчика достань "Эндрюс Ансвер" и…

- Да нет там никакого "Ансвера"! - всхлипнула Дуська. - Я уже смотрела! Там только какой-то зеленый… сейчас скажу… ал ка…

- "Алка-зельтцер"? Так это еще лучше! Две таблетки - на стакан воды. Давай действуй, а я пока за сигареткой сбегаю.

Две минуты спустя:

- Ну что, выпила?

- Нет…Светик, я хотела спросить: а какой воды - горячей или холодной? - И в этом - она вся. Далее пойдет еще интересней. Главное - не забыть сообщить, что звоним мы ненадолго и по делу. - Светик, ты не волнуйся, я тебя ненадолго отвлеку. Я, собственно, по делу.

- Слушаю тебя, птичка моя. - Ой, я, кажется, и жаргон Дуськин переняла? Кошмар…

- Не знаю прямо, как и быть… Сейчас, говорят, модно грудью кормить. А я грудь сразу после родов перетянула. Ты не знаешь, что теперь делать?

Светочка прижала трубку к плечу и заскрипела зубами.

- Знаешь, БОТ тут я, наверное, ничего тебе посоветовать не смогу. Да и насчет того, что модно - первый раз слышу.

- Правда? Ну и фиг с ним! - С кем это, интересно, милая? - Да! А еще я тебе хотела похвастаться. - А, валяй! - Я себе заказала платье для филармонии! Знаешь, где?

- У Парфеновой, - брякнула Светочка, искренне надеясь, что Илону оттуда выставили с позором.

- Точно! - Дуська захихикала. - Черное такое, бархатное, с деко… короче, с вырезом таким и с такой фигней на шее. Одним словом - класс!

- Молодец. - Светочка глубоко затянулась сигаретой. Здесь надо немножко объяснить. Дело в том, что в этом сезоне дежурный писк - это посещение филармонии. В максимальном количестве брюликов и подобной мишуры. Виталий наш свет Николаевич отказался приобщаться к великому наотрез. Юра Илонкин в принципе не против филармонии. Но мы его сами туда не берем. У него при первых же аккордах классической музыки начинается что-то вроде медвежьей болезни. Нет, нет, не в прямом смысле! Ну, в общем, какие-то нелады со внутренностями. То он икать примется. А то животом на весь зал бурчать начинает. Неловко как-то. Поэтому мы решили ходить с Дуськой вдвоем. Она, как видите, решила подойти к делу серьезно и заказала себе специальное платьице для филармонии. Мысль в принципе верная. Перебирая в памяти Илонкины туалеты, я, честно говоря, ничего подходящего не нахожу. Так, так. С декольте, говоришь? Ну, ну. Хорошо, что у музыкантов есть куда смотреть и в зал они особо не заглядывают. А дирижер вообще ко всем спиной стоит. Стоп, стоп, не это главное.

- Дусь, а длина? Длина какая?

- До полу, конечно! Это ж филармония, а не кабак! - Ах ты, лапка, даже это понимаешь. - Ладно, все, я побежала. Вечером увидимся. Вы на открытие идете?

- Идем, идем, пока.

И вот ведь засела у меня эта Дуська в башке! Весь вечер потом - пока по дому шаталась, пока собиралась - все о ней думала. А что? Живет себе припеваючи, денег - навалом, Юра у нее, конечно, по уши деревянный, но тоже по-своему ее любит. И даже очень крепко. Вот женился. А уж ребенок… Я просто балдею от Дуськиного младенца. Готовая ходячая - пардон, лежачая - реклама чего угодно. Хоть памперсов, хоть детского крема, хоть еды. Валяется такое трехмесячное чудо в своей навороченной колыбели и довольно жизнью. Надо - спит. Надо - ест. Вовремя памперсы пачкает. Дуська говорит - идеальный ребенок. Ну-у, ей-то виднее, она его чаще Светочки видит. Ненамного, правда.

И чего хорошего Илонка в своей жизни совершила, за что ей такая награда? Другие вон колени стирают, грехи замаливая, а им - горе за горем. Ирка Колокольникова, Илонкина, между прочим, бывшая подруга, тоже проституткой в гостинице начинала. Первый мужик ей голову по пьянке проломил, за что и сидеть ему еще два года. Второй сам помер, но перед смертью успел все Иркины вещи вывезти в неизвестном направлении. Все, нажитое непосильным трудом спер! Ну, а третьего Колокольникова сама себе выбирала. По принципу: не важно, какой мужик, важно, чтоб донор был нормальный. Ребеночка, понимаешь ли, захотела родить. Ну? Родила. Пацаненок синенький, хлипче воробышка, посмотришь - плакать хочется. Так еще и донор этот с гонором оказался. Отсудить ребенка хочет. По судам Ирку таскает, везде ее аморальное поведение яркими красками расписывает… Чего это меня сегодня весь день на грустное тянет?

Ох, не ждала я от этого вечера ничего хорошего. Так оно и вышло. Виталий приехал, как всегда, секунда в секунду, молниеносно облачился в вечерний костюм, мановением руки мимоходом одобрил мое платье (а мог бы и пару слов сказать, я старалась), и все - уже в дверях стоит, ручонками машет: пора, пора. Я даже почти не разозлилась, только заметила, проходя мимо:

- Сэр, вы ничего не перепутали? Рабочий день окончился, мы отдыхать едем…

Ничего не сказала рыбка, только дверцей сильнее хлопнула.

Я и не собираюсь оправдываться, сама виновата. То есть я просто обратила внимание Виталия на тощую девицу в черном пальто. Ну, знаете, сейчас полгорода в таких ходит: ножки тоненькие, ботинки на толстенной подошве, шапчонка немыслимая, ушастая, рюкзачок микроскопический на попе болтается. Стиль такой. Причем чем меньше рюкзак и толще подошва - тем стильней.

- Смотри - девчонка. - Машина остановилась у светофора, и девушка начала переходить дорогу. Хорошо был виден ее розовый трогательный нос и посиневшие лапы, сжатые в кулачки, - кажется, уже подмораживало.

- Угу, - живо откликнулся Виталий. - Французская мелодрама. Она - студентка, он - пожилой преподаватель. Они ведут долгие содержательные беседы о смысле жизни и занимаются любовью в парке или у него дома в широкой супружеской постели. У нее короткие непослушные волосы, и она пахнет цветами. У него умная жена. Сын давно погиб. Все кончается очень плохо. Они расстаются из чувства долга, причем один из них попадает в дурдом. Врачи считают, что случай безнадежный, он останется в дурдоме до конца своих дней.