Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в пустоту

Рассуждения Сергия прервал свист. Нарастающий, ввинчивающийся в уши, заставляющий втягивать голову в плечи, ждать хлопка и оглядываться в поисках пожара. Тихое бум. Мы обернулись, готовые ко всему. В этот раз пламя было скромным. Горела убитая несколькими минутами назад гарха. Тень пылала ярко, словно кто-то не пожалел на нее бензина.

Листья на земле обугливались и скручивались, кованая скамейка стояла в огне, создавая сюрреалистическую огненную картину.

— Так вот как… — Пришло понимание, и я прикрыла глаза.

Мы сами их убивали, а они по прихоти незнакомого, но умелого мага мстили. Тела сгорали, обращая все окружающее в пепел. Не знаю, что было задумано изначально, уничтожение следов или еще что, но результат был страшен, за несколько часов от Заячьего холма не осталось трети.

— Бегом, — рявкнул Веник. — Все потом.

Мы петляли среди надгробных плит и памятников, целых и расколовшихся, выступающих и сравнявшихся с землей. Их было много. На некоторые падальщик вскакивал без малейшего почтения, оставляя на влажном мху отпечатки рифленых подошв, некоторые перепрыгивал. Старик хромал. Стоило миновать центр, как черная жирная земля снова вытянулась в газоны, шедшие вдоль очередной гравийной дорожки, идущей под уклон.

Мы спустились вниз. Холм со срезанной верхушкой был очень близко, одно усилие — и мы на месте. Парк-на-Костях, оказавшийся, несмотря на жутковатое название, кладбищем, где мертвые лежат себе спокойно, не то что в Дивном городище, остался за спиной. Исчезли могильные камни и скамейки, сошла на нет дорожка, облагороженная камнями, поредели деревья. Но светлее не стало. В ложбине между холмов нас встретил ставший уже привычным влажный мрак.

Сергий остановился, оперся рукой о бедро, дыхание выходило из груди с шумом и свистом. Деду нужна была передышка, если, конечно, падальщик не собирался нести его на себе. Он не собирался.

Отсюда брали начало сразу несколько холмов, стоило задрать голову, и мы видели плоскую вершину одного, поросший калиной склон другого, самого первого, где встретил нас Игнат, зарево пожара на третьем, что стоял чуть южнее. На месте голубого дома, на который указал брежатый, пылал огонь. В свете пламени мы без труда разглядели тех, кто сидел, стоял или прыгал вокруг костра. Тени. Много теней, шамана с бубном или дрессировщика с хлыстом не хватало. Не знаю, как остальные, а я порадовалась, что сейчас нахожусь здесь, а не там.

Сергий выпрямился и кивнул гробокопателю. Пашка взмахнула лапой, они с Веником в очередной раз поменялись местами, ведущий и замыкающая.

Я успела поверить, что все получится. Несколько сотен метров вверх по склону, и мы у источника. Подъем не по центральной аллее, а по очередной тропе, вытоптанной среди редкого перелеска.

Они упали на нас, когда мы прошли половину пути. Несколько фигур прыгнуло сверху. В первый момент мне показалось, что их не меньше десятка. Когда на тебя летит что-то большое и рычащее, это страшно.

Меня сбили с ног. Я покатилась вниз, цепляясь за ломкую траву. Крик оборвался, удар о землю выбил из груди весь воздух. Мир перестал вращаться только у подножия. Кто-то упал рядом. Голое тело, тихое рычание и лапа вместо руки.

Я давно уже не замечала их лиц. Морды, когти и даже нагота смотрелись естественно, ведь зверь, в отличие от человека, не носит одежды. Я давно перестала видеть в лишенных людей.

За что и поплатилась. Потому как этот отличался. Вернее, эта. Женщина, немолодая, но и не старуха, лет сорока, растрепанная, кожа, вымазанная землей, отвисшая грудь, ударявшаяся о живот. В глазах — мрачная радость хищника, догнавшего выслеживаемую добычу. Лишенные не нападают без цели.

Вверху с треском сломались кусты, зашипела явидь, выругался Сергий, молчал Веник и рычали звери. Пока я могла рассчитывать только на себя.

Больше можно не гадать, зачем нас позвали в Заячий холм.

Лишенная прыгнула, я перекатилась в сторону, выдергивая правую руку из перевязи. Когти вспороли землю в ладони от бедра. Я тут же воспользовалась моментом, поджала ноги и выпрямила, ударяя ее в плечо. Она припала на локоть превращенной в лапу руки, вскинула голову и совершила невозможное, несовместимое со звериной натурой. Она схватила меня другой, обычной рукой совершенно человеческим жестом. Грязные пальцы сомкнулись на лодыжке. С удовлетворенным рычанием она дернула меня к себе. Я клацнула зубами, проглотив испуганный вскрик, а она уже восстановила равновесие и занесла лапу для удара.

Я отмахнулась клинком в инстинктивном защитном жесте. Когти столкнулись с металлом, сила удара отдалась в костях. Второй рукой лишенная перехватила мое запястье, блокируя лезвие. Она со всей силы впечатала мою руку в землю. Еще раз и еще. Нож вылетел. Торжествующий высокий рык вырвался из ее измененного горла. Широкий замах лапой, чтобы уж наверняка. Стилет прижат вместе с левой рукой к земле. Все.

Лишенная зарычала и вздрогнула. Рык перешел в крик, на плече у нее расцвел кровавый цветок. Секундное замешательство, но его хватило для удара в морду. Я ударила наотмашь перебинтованной рукой, понимая, что это единственный шанс. Ударила, вкладывая всю силу. Хватка на запястье тут же ослабла. Я рванулась, освобождая руку, и закричала. От усилия, от страха, от собственной решимости. Нельзя давать зверю ни секунды, ни удара сердца, иначе все отвоеванное обернется бессилием. И смертью. Я подалась вперед всем телом, принимая вертикальное положение, не обращая внимания ни на когти, ни на клыки. Я врезалась в нее всем корпусом.

Лишенная подавилась рыком, чуть отстраняясь в сторону. Я увидела своего неожиданного спасителя. Старик стоял на склоне на одном колене, вторая, негнущаяся, нога отставлена в сторону, в руках очередной серебристый шарик, и резинка уже отпущена. Второе попадание. Лишенная завалилась вперед, опрокидывая меня обратно на землю. Из пробитого затылка брызнула горячая кровь. Она уже умерла, хоть еще и не знает об этом. Последним усилием в последнюю секунду отпущенного ей времени она пыталась сделать то, для чего ее создали. Для убийства.

Острые клыки вошли мне в бок прямо сквозь одежду и сжались.

Меня кусали и до этого. Мальчик, имени которого я не помню, в детском садике. Соседская собака, мелкая и злобная, как ее хозяйка. Котенок, подобранный мамой на улице и принесенный в дом взамен умершего хомячка. Попугай в гостях за неосмотрительно просунутый между прутьев клетки палец. Алиса, когда резались зубки. Но никогда так сильно, с такой жаждой причинить боль. Ветровка не спасла. Мне показалось, что я слышу скрежет зубов о ребра.

Я завизжала, изогнулась, отталкивая тело лишенной ногами и руками.